Валерий Барабашов - Золотая паутина
Несколько успокоившись, Воловод с охотой взялся за кипы документов, которые по его требованию разложили перед ним работники бухгалтерии. Нужно проследить цепочку движения деталей и отходов с золотым покрытием — от гальванического цеха до изолятора брака и отправки деталей с завода. Работа большая — придется вникать в тонкости технологии изготовления многих деталей (одних шифров на них сотни три), условий их переработки, хранения, движения по заводу и тому подобное. Каждое изделие состояло из десятков, а часто и сотен деталей, некоторые детали были унифицированы, то есть шли на разные изделия и с разной комплектацией, особенно это касалось микросхем.
Чтобы облегчить себе задачу, Воловод взял деталь одного шифра, с максимальным золотым покрытием, и вычитал в технологии, что это покрытие, оказывается, имеет допуски по весу, на тысячу деталей плюс-минус двадцать пять граммов. Факт сам по себе был любопытным, но, что с ним делать дальше, Воловод не знал, а просто запомнил. Он проследил путь этой микросхемы по цехам: вот здесь ее вырубают из рамки, здесь ставят в электронно-вычислительную машину, отходы собирают в полиэтиленовые мешки и отправляют на склад, в изолятор брака, к Долматовой, где все тщательно взвешивается, заколачивается в ящики и отправляется в Москву, на перерабатывающий завод. Все цифры приема-отправки сходятся, в этом Андрей убедился.
«Тогда каким же образом у нее оказался мешок с «лишними» деталями?» — задал он себе вопрос и но смог получить на него ответа, а прошлогодний лепет, какой ему пересказывал Битюцкий со слов Долматовой: «Мастер ушла в отпуск, детали не сдала вовремя, а они-де с Сапрыкиным решили попробовать снять с этих деталей золото. Спасибо милиции, вовремя остановила», он сейчас в расчет не принимал.
Может быть, это и так, а может, и не так. Битюцкий поверил задержанной, — значит, должен верить ей и он, Воловод. Конечно, воровать детали может кто-то еще, не обязательно Долматова, заведующая изолятором брака; лазейка, возможно, существует в каком-нибудь сборочном цехе, а скорее всего, в гальваническом: почему гальваники не могут покрывать детали по минимуму, а в отчетности писать максимальную цифру золотого покрытия?
— Ну что вы, Андрей Николаевич? — добродушно возразил Воловоду главный бухгалтер. — Детали тщательно взвешиваются, на документах ставится несколько подписей, люди ответственные. Приписками в гальванике не занимаются, боже упаси! Это все очень просто проверяется. Если, скажем, цеху выдается три килограмма золота, то на эти три килограмма должны потяжелеть детали. Нет-нет, тут ничего не спрячешь.
Воловод, не отводя глаз от насмешливого и ироничного взгляда главбуха, снова спросил: а не было ли претензий от завода по вторичной переработке драгоценных металлов из Москвы?
— Нет и не может быть никаких претензий, — твердо сказал главный бухгалтер. — Повторяю, Андрей Николаич, учет на заводе строгий, все хорошо понимают, что имеют дело с валютными ценностями, потому отношение к сохранности деталей серьезное. Золото мы доверяем на предприятии людям надежным, проверенным. А что, в милиции есть какие-нибудь сигналы?
Главбух — мясистый пожилой человек, расплывшийся к своим шестидесяти годам словно перестоявшая квашня — был чем-то озабочен, говорил неохотно, слова из него хоть клещами вытягивай. Он смотрел в стол, на свои медленно шевелящиеся, перебирающие бумаги руки, черкал что-то синим толстым карандашом на белом листке бумаги. Весь его вид говорил: мне некогда, уважаемый, вопросы ваши дилетантские и наивные, и хотя вы у нас уже бывали, но ходите сюда зря, мы и сами тут за всем следим очень внимательно.
— Нет, проверка плановая, — сказал Воловод как можно равнодушнее. — Служба.
Он, разумеется, не имел права говорить что-либо еще, и о прошлогоднем случае не стал упоминать — Битюцкий же предупредил его об этом, сказав, мол, все там с этой бабенкой нормально, не надо напоминать. Да, похоже, что у нее все нормально. Документы, проходящие через заводской изолятор брака, можно сказать, образцовые. И похоже, воров надо искать в каком-то другом месте.
Воловод, поблагодарив главного бухгалтера за разъяснения, снова забился в свой угол (ему отвели в общей комнате бухгалтерии старый, расшатанный стол), углубился в накладные, сопроводительные чеки, ярлыки и другие мелкие бумажки. Внимание его все больше привлекала цифра допустимой разницы между максимальным и минимальным весом золотосодержащих деталей, он интуитивно почувствовал, что именно здесь может существовать лазейка для расхитителей. Но где и когда именно можно обратить эту разницу в свою пользу? Ведь детали проходят тысячи рук! Но как бы там ни было, рук, подгребающих к себе золото, может быть всего две. Вполне возможно, что на заводе действует и группа лиц — одни воруют, другие оформляют документы. В таком случае к хищениям причастны и работники бухгалтерии, случаев таких в практике Воловода было сколько угодно.
«Очень уж рьяно защищает честь мундира главный бухгалтер, — размышлял Воловод, мрачно покуривая в коридоре. — Так уверен, что и теоретически не допускает возможности хищений. А хищения есть. Значит, ему невыгодно или опасно признаваться в фактах. Спрашивается: почему?»
Головоломка эта, так или иначе, должна была разрешиться, строить версии на пустом месте Воловод просто не имел права, нужны были какие-нибудь зацепки, доказательства. А их у капитана милиции не было.
Ладно, подозревать всех конечно же не годится, нужно искать концы преступления, искать терпеливо, скрупулезно. Объем работы большой, и в принципе Битюцкий мог бы дать в помощь кого-нибудь из молодых сотрудников, лучше женщину, а такие в их управлении БХСС были. Но скорее всего, что и сам Альберт Семенович в сигналы не верил, потому и послал его, Воловода, одного, для формальности.
«Начну-ка я с конца, — сказал себе Воловод. — С отправки деталей и отходов с завода. Так или иначе, но задерживали мы Долматову, а она как раз и имеет отношение к отгрузке».
Еще он при этом подумал, что особенно не будет подчеркивать свой интерес к заводскому изолятору брака, проверит его работу в числе других подразделений предприятия, скажет об этом Битюцкому мимоходом: мол, проверял и Долматову, Альберт Семенович, помните, наша знакомая?
Воловод подробно расспросил бухгалтера из группы учета материалов, каким образом организована работа в изоляторе брака, как учитывается движение деталей, кто несет персональную ответственность, как часто проводится проверка и тому подобное. Женщина спокойно и охотно рассказала, что у них в бухгалтерии претензий к Валентине Долматовой нет, это честная и принципиальная работница, учет у нее образцовый. Что же касается отправки отходов на переработку и Москву, то они тщательно взвешиваются, часто в присутствии работников контроля, упаковываются в деревянные ящики, пломбируются и отправляются в транспортный цех. В ящик кладется сопроводительный ярлык, копия его — в бухгалтерии.
«Надо бы мне самому на все эти процедуры посмотреть, — подумал Воловод. — Рассказывают одно, а на деле может обратить на себя внимание какая-нибудь мелочь. Ладно, пару педель еще посижу с документами, а потом пойду в цеха, да и в изолятор брака загляну».
Об этом своем решении он сказал бухгалтеру, женщина пожала плечами: пожалуйста, ваше право. И занялась своими делами.
А Андрей продолжал свои, даже не предполагая, как повернутся события с этой самой фразы.
* * *
Нинка Соболь пришла в бухгалтерию за бланками. Приемосдаточные чеки у них кончились, вот Долматова и послала ее. Нинка отправилась в путь, предупредив Валентину, что зайдет еще в заводскую поликлинику, нужно записаться к терапевту.
Соболь шла по заводу, поглядывая по сторонам, особенно не спешила: бланки взять — минутное дело, записаться к врачу — тоже не проблема, сейчас в регистратуре никого нет, это по утрам там толпа. Хоть прогуляться в такой солнечный денек, свежим воздухом подышать.
Изолятор брака располагался в одном из дальних цехов, до заводоуправления топать да топать, но Нинка даже радовалась такой возможности побыть наедине со своими мыслями. С того момента как увидела в ящике пояс с карманами, принадлежащий Долматовой, она потеряла покой. Надо было что-то делать; знать и делать вид, что ничего не происходит, что она не в курсе, — нельзя, молчание для них со Светланой может выйти боком. Неизвестно еще, как повернутся дела, махинации их вечно продолжаться не могут, где-нибудь да прорвется правда, что тогда? Тогда выяснится, что они, то есть Валентина, Светлана и она, Нинка, не только потворствовали производственным мастерам, по и сами «приложили руку», а уж если про пояс Долматовой узнают, то вообще… Но если Валентина таскает детали с завода и это обнаружится, то она ведь может часть вины свалить и на них со Светланой!
