Александр Чернобровкин - Время - ноль
Сергей отступил на шаг, и голова упала на пол. Опрокинулось темно-синее пластмассовое ведро, закачалось из стороны в сторону, и тень от ведра то падала на зрачки и они меркли, то отодвигалась и свет лампочки наполнял их живым блеском.
Сделать искусственное дыхание? Но стоит ли мараться об эту падаль? По крайней мере, не составит теперь фоторобот Сергея.
Старший лейтенант Коноваленко сидел в кресле, курил одолженную у бармена американскую сигарету и подергивал ногой в такт музыке. А ведь он еще и не старый, наверное, однолетка бармена, росли на одной музыке – модной лет десять назад, «диско», поэтому и слушает с интересом.
– Уговорил?
– Нет. Перепил он малость.
Коноваленко, надув щеки и выпятил губы, с присвистом выдохнул воздух.
– Ну и бракоделы вы, ребята!
Толик и Спиря, складывавшие деньги в спортивную сине-красную сумку, на мгновение замерли, потом переглянулись. Оба – судимые, знали, чем пахнут два убийства: одного трупа на всех хватит с ушами, а два... Виктор же не смог сдержать улыбочку: теперь убийц трое, а соучастников двое. Еще одно такое дельце – и все выравняются перед законом.
Сергей и Коноваленко отвезли труп на белых «жигулях» за город, где, повесив на шею канистру с запасным бензином, кинули с гребли в ставок. Вода уже схватилась тонким ледком, так что до весны труп не найдут. В кооперативный гараж заехали около восьми утра, когда там началось движение, но еще было темно и трудно разглядеть сидевших в машине. Валюту нашли быстро. Она лежала в никелированных медицинских коробках в нише в стенке ямы. В меньшей коробке – доллары, фунты стерлингов, западногерманские марки, в большей – итальянские лиры – многоцветные «простыни», похожие на афгани. Белые «Жигули» бросили на стоянке около железнодорожного вокзала.
– Пусть коллеги думают, что бармен заподозрил слежку и ударился в бега, – объяснил маневр Коноваленко. – Пока труп не обнаружат, дело заводить не будут, а там... – Он улыбнулся довольно и похлопав ладонью по никелированной коробке. На ней появились и быстро исчезли, будто свернулись от краев к центру, тусклые отпечатки от плотных пальцев.
Оксана точно поджидала Сергея в прихожей: он открыл дверь – и увидел ее, в коротком халатике, свежую, розовую и пахнущую духами. Вот только под глазами темные круги.
– Ты что – не спала?
– Нет... Поверие есть такое: когда мужчина идет воевать, женщина должна сидеть у очага и смотреть на пламя, и если заснет, его убьют в этот момент.
Длинными пальцами с черными ногтями вытерла она капельки от растаявших снежинок Сергею со лба и висков, губами собрала их со щеки и шеи, заскребла ногтям по куртке, подрагивая всем телом то ли от сопережитых волнений, то ли от желания.
5
В канун 1986 года банда Базер-бая обстреляла ракетами класса «земля-земля» посёлок в Советском Союзе. Ракеты легли с недолётом, никто не пострадал, однако командование решило не оставлять обстрел безнаказанным. Группу, не дав отдохнуть и по-человечески встретить праздник, кинули в горы.
По разведданным в банде было около двухсот человек, но ядро составляли тридцать-сорок, остальные, поучаствовав в нападении, расходились по домам. Дважды банду зажимали в кишлаках, день-два душманы отстреливались, а потом просачивались поодиночке через кольцо. И в ответ нападали по ночам на десантников, внезапно обрушивали шквал огня и быстро растворялись в горах, благо погода благоприятствовала «духам» – была на удивление мерзопакостной. Тяжёлые, тёмные тучи с трудом переваливали через горы, и почти каждый день шёл снег, или дождь, или снег с дождём. Вертолёты летали редко, продуктов не хватало и даже боеприпасы экономили, чего раньше никогда не делали.
Гринченко подменял в это время старшину заставы, выслушал много чего по поводу такой экономии. Можно подумать, старшина рожает продукты и боеприпасы, а не распределяет доставленное вертолётами. За эту операцию успел испортить отношения со многими сослуживцами, даже с Окуличем, подменявшим его в должности командира второго взвода. И Окуличу новая должность принесла мало приятного. Один из «молодых» – москвич по фамилии Синицын, чмо безрукое, – умудрился подорваться на собственной гранате. Где он её хранил и как во сне вырвал чеку – теперь уже не выяснишь. Хорошо, что спал с краю, поймал телом все осколки, больше никто не пострадал, только сосед его, Перевезенцев, несколько дней несильно заикался, за что, наверное, до конца службы будет носить кличку Заика.
Однажды застава расположилась на ночевку на склоне хребта. Гринченко, как старшина, ночевал в офицерской палатке. Перед сном командир и замполит пошли проверять позиции. Гринченко кипятил на сухом спирте чай, а бывший командир заставы, ныне заместитель оп боевой подготовке, капитан Васильев чистил автомат. Летом капитана ранило в руку. Осколок оторвал порядочный кусок мяса чуть ниже локтя. Васильева хотели комиссовать, но он дошёл до командующего округом, отжался на руках пятьдесят раз у него на глазах и был возвращён в строй. Так как все места командиров застав были заняты, пришлось ему идти на замену исчезнувшему куда-то лейтенанту Изотову, то есть заместителем к своему бывшему заместителю старшему лейтенанту Непрядве. Вернулся Васильев не ради наград и выслуги – и того и другого у него на троих хватало, – просто не мог уже без войны. За это солдаты уважали его, считали большим авторитетом, чем Непрядва. Впрочем, и старший лейтенант прислушивался к советам капитана, иногда в бою они как бы возвращались на прежние должности.
Почистив автомат, Васильев занялся спальным мешком.
– Твой ранец? – спросил он хриплым, будто сорванным голосом.
– Замполита.
– Уберём! – Капитан отодвинул ранец ногой, освобождая место для спального мешка.
В ранце предательски звякнуло. Это была плоская бутылка с содранной этикеткой. Васильев отвинтил крышку, понюхал, отпил.
– Что-то типа разбавленного спиртугана, только одеколоном отдаёт. Бренди, наверное, – сообщил капитан результат экспертизы. – Ах, замполит, хотел ныкнуть трофей!
В бутылке было грамм триста желтоватой вонючей жидкости. Разлили её в кружки и разбавили чаем. Пили под галеты, твердые, как фанера. В бутылку налили чай и положили её на место.
– Ну, что Гринченко, старшиной останешься? – спросил капитан Васильев, когда они лежали в темноте в спальных мешках. Старый не вернется, комиссуют его, а варяг нам ни к чему.
Гринченко ждал предложения. Несмотря на некоторые издержки, ссоры с друзьями-солдатами, должность ему нравилась. Так как разговор слышали лежавшие рядом командир заставы и замполит, значит, его кандидатуру они уже обсосали.
– Если таких операций будет поменьше, то можно, – шутливо ответил Сергей.
– Ну, и лады, – серьёзно произнес капитан Васильев. – Парень ты толковый, справишься. А после службы отправим в школу прапорщиков, останешься на сверхсрочную.
Нет уж, и срочной хватит. Дослужит – и домой. Но говорить это офицерам незачем, служить ещё полгода.
Разбудил их взрыв мины, которая легла чуть ниже по склону. Вторая угодила выше, и по палатке застучали камешки. Из спальных мешков выскочили все четверо одновременно. Одевались, толкая друг друга. В темноте ожидание следующей мины было страшнее. Казалось, угодит прямо в палатку. Гринченко обул на левую ногу валенок, второй не нашел, поэтому на правую натянул чей-то сапог. В сапогах ходили Васильев и Берестнёв. Обидно будет, если мина угодит в замполитовский сапог, обутый на чужую ногу! Выскочив из палатки, сразу упал за валун. Миномёт стрелял с соседнего хребта, но попробуй найди его в темноте, когда по глазам сырой ветер хлещет, будто бьют мокрым полотенцем. Позади рванула ещё одна мина, и на Гринченко обрушилось что-то тяжёлое, наверное, обломок скалы. Сергей крякнул и задергался, выползая из-под него.
– Тихо, тихо... – прохрипело над ухом. – Сейчас слезу.
– Тяжёлый вы, товарищ капитан! – обрадовавшись, что не обломком придавлен, сказал Гринченко и выстрелил туда, где блымнула вспышка.
Больше душманы не стреляли, побоялись погони. Убитых и раненых в заставе не оказалось, ночной обстрел только добавил тем для балагурства перед сном.
– Не думал, что вы такой тяжёлый, товарищ капитан! – упрекнул Гринченко, снова забираясь в спальный мешок.
– Нечего было мой сапог обувать. Один за другим и потянулся.
– Может, всё-таки пошлем взвод на соседний хребет? – вмешался в их разговор старший лейтенант Непрядва. – Слишком выделяется палатка на снегу, могут еще раз обстрелять.
– Вряд ли. «Духи» думают, что мы так и сделаем, больше не сунутся, – ответил капитан Васильев. – Да и люди устали. Пока дойдут, пока позицию оборудуют, уже утро будет. Авось пронесёт...
