Сергей Донской - Дикий фраер
Догадываясь, что свою мечту вот-вот придется отстаивать с оружием в руках, он бросил взгляд на трофейный пистолет с навинченным глушителем, мысленно примерил его к преследователям и понял, что даже если откроет пальбу сквозь заднее окно, как это происходит в боевиках, то только стекло вдребезги расколошматит, не более того. Эффект получится, конечно, знатный, но толку от него будет с гулькин нос.
– Уйдем? – тревожно поинтересовался он, вертя головой, как птица, обдумывающая, в какую сторону ей сподручнее выпорхнуть из запертой клетки.
– Все мы когда-нибудь уйдем, Петруха. Одни раньше, другие позже…
– Брось эти свои философии! Без них тошно!
Роман издал короткий смешок, потому что на такой скорости позволить себе более бурное веселье мог бы разве что самоубийца. Но даже эта маленькая вольность заставила «Тойоту» опасно вильнуть на дороге, после чего Петр решил отложить всякие разговоры на потом. Однако сосед, похоже, придерживался иной точки зрения.
– Видишь фуру впереди? – спросил он внезапно.
– Вижу, – сказал Петр, концентрируясь все же больше на вишневых «девятках», рассекающих осенний воздух за кормой «Тойоты».
– Кажется, это та самая «Вольво», в которой меня водочкой баловали на рассвете.
– Ну и что?
– А то, что шоферюга в фуре с большого бодуна, – сообщил Роман с непонятным удовлетворением в голосе. – Реакция у него, как у чучела музейного. Воскового болвана вместо него посадить – и то больше толку будет.
– Нам от этого легче? – мрачно спросил Петр. Видя, что преследователи неумолимо настигают «Тойоту», он напряженно размышлял, хватит ли пуль в обойме на всех преследователей, а всякие похмельные дальнобойщики интересовали его меньше всего.
– Может быть, может быть, – загадочно молвил Роман, плавно перемещая руль влево, чтобы пристроиться рядышком с бойко бегущим фургоном.
При этом он зачем-то стал сбрасывать газ, сокращая дистанцию между «Тойотой» и вишневыми «девятками».
– Ты это… – всполошился Петр. – Ты не тормози, ты наоборот!..
– Самолет заходит на посадку, – торжественно-заунывным тоном объявил Роман. – Пассажирам пристегнуть ремни.
– Э! – на большее Петра не хватило.
Дальше все происходило быстро, слишком быстро, чтобы его мысли могли поспеть за событиями.
«Тойота» сравнялась капотом с передним бампером шведского тяжеловоза и некоторое время сохраняла такую дистанцию, дожидаясь, пока преследующие машины примостятся в кильватере. До идущей впереди «девятки» оставалось не более тридцати метров, когда Роман резко прибавил газу, обходя фуру, идущую со скоростью 80 километров в час. Совершив несложный маневр, он, непрерывно сигналя, бросил руль вправо, преграждая многотонному грузовику путь.
Петру показалось, что сию секунду квадратное рыло «Вольво» сомнет их нахальную легковушку, но дальнобойщик резко взял влево, инстинктивно стремясь обогнуть неожиданное препятствие. В тот же миг Роман утопил педаль газа, отрываясь от скособочившейся махины. Шины «Тойоты» злорадно заверещали, уносясь от места аварийной ситуации.
В заднее окно было видно, как постепенно удаляющуюся фуру заносит набок и одновременно наискось. Серебристый фургон напрочь перекрыл трехрядную полосу, отгородив беглецов от преследующих «девяток». Потом многотонная масса «Вольво» обрушилась на асфальт с таким грохотом, что у Петра все оборвалось внутри.
Он слышал непрекращающийся скрежет, видел снопы искр, высекаемые из асфальта серебристым фургоном, и ему все время казалось, что опрокинувшаяся махина вот-вот настигнет их, потому что несло ее следом с невероятной скоростью, развернув поперек дороги. Зато вишневые «девятки» исчезли из виду. Судя по дополнительным бухающим ударам, с разгона пробовали на прочность скандинавскую сталь. И когда Роман издал торжествующий гортанный клич, Петр окончательно понял, что они оторвались от погони.
– Ну ты дал!.. Не хуже каскадера, блин!
– Лучше! – заорал Роман так громко, словно до Петра ему было не рукой подать, а раз в тысячу дальше. – Ты видал, как я сделал их всех? Видал?
– Не хило… – возражений у Петра не нашлось.
Однако никакой праздничной приподнятости Петр не ощущал. Ни малейшего подъема. Его все более смущал странный попутчик и его непредсказуемое поведение.
Он становился все более опасным, Роман. Порой казался просто свихнувшимся напрочь. Сбрендившим киборгом из боевика. Своей смерти не боялся, а других убивал с таким видом, словно это доставляло ему удовольствие. Вот что больше всего отталкивало Петра от этого парня и одновременно притягивало к нему. Пословица про то, что чужая душа – потемки, была сложена про Романа. Он словно состоял из непроницаемого мрака, в который хочется проникнуть хотя бы одним глазком.
Роман проявлял чудеса то героизма, то жестокости. Невозможно было понять, что он за человек такой. Совсем недавно Петр клял его последними словами и ловил себя на желании остановить машину, выволочь Романа за шкирку и закончить таким радикальным способом всякое с ним знакомство. Еще раньше он был готов просто убить этого парня за измывательство над беззащитным собачником. Теперь посматривал на Романа с надеждой, веря, что такой лихой товарищ пригодится в схватке на овощной базе. Вдвоем было как-то спокойнее.
Правда, больше всего уповал Петр все же на пистолет, доставшийся ему от покойного Стингера.
Латинские буковки на стволе говорили ему немного, а точнее, и вовсе ничего не говорили. Ну, «Luger» какой-то, попробуй, переведи на нормальный человеческий язык. Всю эту нерусскую тарабарщину Петр на дух не выносил, хотя и считалось, что он имеет начальные навыки английского. Однако, кроме неприлично звучащей фразы «ху из дьюти тудэй», он ничего по-иностранному не помнил.
И это была не самая большая беда. Хуже всего, что Петру совсем не хотелось пускать в ход красивый заграничный пистолет. Он предпочел бы обойтись без выстрелов и без крови. Если бы это было в его силах, он обязательно создал бы мир, в котором не надо ни убивать, ни умирать. Петр тяжело вздохнул. Пока что приходилось жить в этом чужом мире, а без стрельбы в нем не обходилось с того самого дня, когда был изобретен порох.
– Куда путь держим? – Голос Романа оказался на удивление ровным и дружелюбным. Он явно успел окончательно прийти в себя.
Зато Петр перед боем разнервничался, потому что от него теперь зависела жизнь очень дорогого ему человека.
– На объездную выруливай, – сказал он, стараясь казаться спокойным и уверенным в себе человеком.
– А дальше?
– Дальше направо. Нам овощная база нужна, заброшенная на фиг.
Тут голос Петра дрогнул, и спутник мельком оглянулся на него:
– Волнуешься?
– За Эльку переживаю, как там она без меня…
– С ней все в порядке, – заверил его Роман, – я чувствую. Бандиты сидят и ждут ценных указаний от своего атамана. Как будто он может командовать ими с того света, ха-ха-ха!
Петру вдруг неловко стало, что он впутывает отчаянного приятеля в такую опасную историю, а у того даже перочинного ножика нет для самообороны.
– Послушай, Рома, – сказал он с чувством, – давай я дальше сам, а? Бери свою долю и расстанемся здесь, пока не поздно. Это мое личное дело. Я уж как-нибудь сам.
– Ты обижаешь меня, Петруха. – Роман укоризненно покачал головой. – Я не могу бросить тебя одного. Вызволим из плена твою разлюбезную красавицу, вот тогда и пожмем друг другу руки на прощание. Таков мой план. У тебя есть другой?
– Нет, – признался Петр. – У меня вообще никакого плана нет. Просто я подумал, что дороги у нас разные. Зачем тебе ввязываться?
– У всех людей дороги разные, – подтвердил Роман задумчиво. – Но в то же время у всех нас один общий великий путь. Он называется Дао. Вот почему мы сейчас вместе, Петруха.
Пока Петр проглатывал и усваивал эту премудрость, «Тойота» вырулила на объездную дорогу, качеством мало отличающуюся от прифронтовой рокады, подвергшейся неоднократному минометному обстрелу. Это было явно не то Дао, о котором толковал Роман. То и дело асфальт щерился выбоинами, норовящими угодить под колеса, а местами превращался в гигантскую стиральную доску.
Роману, похоже, нравилось лавировать между ямами, не сбавляя скорости и загоняя встречных на обочины. Петр подумал, что этот парень и чужую иномарку с удовольствием окончательно угробит, как сделал это с ее опасным владельцем или со злосчастным Мищенко. Словно бес в него вселился. Он спешил навстречу опасности, как на свидание!
На окраине города машину пришлось дважды прогнать туда-сюда вдоль бесконечного бетонного забора, потому что при дневном свете Петру не сразу удалось опознать то место, откуда начался его утренний вояж. Но в конце концов он все же сориентировался, нашел нужную брешь в ограде.
– Сколько их здесь, караульщиков твоей принцессы? – деловито осведомился Роман, притормозив у проема, давно лишенного ворот неведомыми сборщиками металлолома.
