Федор Московцев - Избыток целей
Вообще отношения зятя с тестем оставались тайной за семью печатями. У парня была фирма, занимающаяся тем же самым, что и Совинком – продажа медицинского оборудования и расходных материалов, а Халанский игнорировал ее существование, и эта фирма перебивалась мелкими заказами, в основном по области. Андрей узнал о ее существовании только сейчас, в связи с ульяновской историей.
Обычно Халанский смотрел в окно, на окружающий пейзаж, прежде чем выдать какое-то решение. В этот раз не стал:
– Никто ничего не будет решать, Ульянов должен быть уволен.
– Вот и я про то же, давно собирался, – подхватил Андрей.
– Да, да… можешь представить, что мой зятёк из себя представляет, если этот алкаш – его друг.
И главный врач кардиоцентра рассказал о причинах неприязни к зятю. Перед тем, как возглавить ВОКЦ, Халанский был начальником облздравотдела, и находясь на этой ответственной должности, двигал фирму зятя – обеспечивал контрактами, и т. д. Но парень несколько раз подставил тестя, самым крупным проколом, из-за которого произошел разрыв отношений, была поставка недоброкачественных дезинфектантов по государственному контракту с областным бюджетом. Этот и другие скандалы удалось замять, используя влияние и административный ресурс, но были другие эпизоды, когда пришлось раскошелиться. По настойчивой просьбе зятя Халанский договорился насчет долгосрочной муниципальной аренды с правом выкупа очень привлекательного объекта недвижимости. Условия были весьма выгодные, и за объект пришлось побороться. Когда дело сделали, и нужно было пойти заключить договор и оплатить минимальные организационные расходы, зять включил заднюю скорость. И Халанскому, чтобы не ударить лицом в грязь, пришлось заплатить неустойку $1000, что на начало 90-х было крупной суммой.
Хоть это произошло не вчера, и давно должно забыться, Халанский завелся и продолжительное время чертыхался:
– Нет ничего хуже, чем нарушить слово. Договора, бумаги – все это ерунда. Главное в любом деле – это личная договоренность и дружеское рукопожатие. В старину купцы не подписывали бумаг – достаточно было сказать слово и пообещать выполнить условия. Когда он тебе звонил?
Андрей обладал хорошей зрительной и образной памятью – в момент звонка он ехал по набережной реки Пряжки, минут пять слушал незадачливого зятька, бездарно проебавшего единственный шанс в жизни – родство с влиятельным человеком; а закончил беседу уже возле Адмиралтейских верфей, где подобрал Алексея Ансимова. Это было в среду, два дня назад.
– В среду, Станислав Анатольевич.
– Вот так – позвонил в среду, и пообещал решить вопрос. Считай три дня прошло, а он не позвонил мне и ничего не сказал. То есть подвел тебя. Да, да… но даже если бы позвонил, я бы не изменил решение: Ульянов – алкаш и хапуга и должен быть уволен!
Как обычно, Халанский проводил Андрея до двери и там пожал руку на прощание:
– Будем работать!
Нажав на ручку, Андрей открыл дверь и лицом к лицу столкнулся с человеком, которого часто вспоминал в последнее время. На пороге стоял Александр Михайлович Капранов – собственной персоной, в майке, спортивных брюках и шлепанцах, с датчиком-монитором на поясе. ВИП-пациент пришел к главврачу. Он не узнал Андрея, конечно, не ожидал тут встретить.
– Здравствуйте, проходите, Александр… Алексеевич, как самочувствие?
(У Халанского почему-то все были «Алексеевичами», это отчество он присваивал всем, знавшие эту особенность привыкли и уже не поправляли).
Он протянул руку через порог и буквально затащил Капранова в кабинет.
Облик «Михалыча» долго стоял перед глазами Андрея – облик человека, погруженного в нечто вроде смертельного спокойствия или медленной душевной агонии. Так наверное должны выглядеть умирающие в предпоследние минуты жизни, когда физические их страдания почему-либо прекратились, но внешний мир со всеми его интересами, вопросами и ощущениями уже перестал существовать для них. Дело было даже не в пепельно-сером цвете лица и безжизненно свисающих руках, а в мертвом отсутствующем взгляде, казалось, человек не понимал, кто он и зачем здесь находится.
В офисе ждал Ульянов, быдловатый красавец лет около 40 – он еще на что-то надеялся. Услышав отрицательный ответ, долго возмущался:
– Этого не может быть, Халанскому должны позвонить, это недоразумение, вопрос решен!
Не дослушав, Андрей подал руку для прощального рукопожатия:
– Извини, я не владею ситуацией, все вопросы к главному – как он решит, так и будет.
Выпроводив уволенного зав. аптекой, Андрей сказал Ирине:
– Но какова Ходыкина – шпионка ебучая! А если завтра она скажет Халанскому, что я бухаю и задираю цены!
– Мне один раз правда показалось, что от Ульянова несет алкоголем.
– Дело не в Ульянове, а в принципе. Это мой работник и увольнять его могу только я!
– Ходыкина работает со дня появления аптеки, когда она принадлежала кардиоцентру. Потом пустили арендаторов, и она отошла им вместе с реквизитом. Потом арендаторов выставили…
– И эта тварь исчезнет отсюда лишь с исчезновением аптеки, пережив всех арендаторов, – перебив, закончил Андрей.
Конечно, его насторожила фраза, произнесенная Ульяновым на собеседовании: «соскучился по работе»; а помятая физиономия с эффектными черными кругами под глазами наглядно свидетельствовала о том, какими способами он борется со скукой. Вне всякого сомнения, это был тунеядец, причем тунеядец с большим стажем, и непонятно, что его сподвигло устраиваться на работу.
Как бы то ни было, кадровая ошибка была ошибкой директора Совинкома и его заместителя, а не чья-то ещё, и разбираться с сотрудником должен его хозяин, а не сторонний человек по навету какой-то там крысы.
Выругавшись, Андрей приступил к обсуждению текущих дел. Сотрудники отдела продаж по приказу не бросились расторговывать склад (стоимость зависшего товара перевалила за миллион рублей); мозгового штурма не получилось, вместо него состоялся мозговой штиль. Гендиректор старался, тратил время и энергию, писал письма, но эти отосланные по электронной почте сгустки позитивной энергии ушли в пустоту, их засосала черная дыра точно так же, как засасывает финансы.
Незаметно подкралась другая проблема – дебиторы. Общая сумма задолженностей клиентов перед фирмой составила 780,000 рублей. Но их особо не потрясешь – это бюджетные организации. Что касается долгов перед поставщиками – эта проблема перед Андреем никогда не стояла, он ее в упор не видел.
Римма Абрамова, вместо того, чтобы руководить ею же приведенными менеджерами, ударилась в учебу и подозрительно много общается с сотрудниками поставщика – компании «Джонсон и Джонсон», якобы обсуждает характеристики продукции, а там кто её знает. Ей вообще не положено звонить по межгороду – буклет в руки и вперед!
Нанятый ею водитель по фамилии Орлинсон попал в аварию (на своей машине), имея на борту груз дезинфектантов, кое-что повредилось от удара; с места аварии он поехал в автомастерскую, где машина провела ночь, наутро не весь товар оказался в наличии. Стоимость ущерба – шесть тысяч рублей.
– Хорошо, что он не повез кардиологический шовный материал стоимостью $200 за коробку, – мрачно усмехнулся Андрей, – как вообще можно было брать водителя с фамилией Орлинсон, рехнуться можно.
– Но что с ним делать?
– А что с ним делать… не ругай, не выговаривай, делай вид, что разбираешься в ситуации, дотяни до конца месяца и увольняй без зарплаты и выходного пособия. Только не спугни жидомасона, они суки хитрые, как бы нас еще где-нибудь не наебал.
Он стал просматривать приготовленные Ириной резюме соискателей sales-менов, и тут ему пришла мысль:
– Послушай, а ты была в Казани?
– Нет, а что?
Отложив бумаги, он сообщил свое решение: передать замдиректору, то есть ей, всех крупных клиентов – кроме кардиоцентра, который уже находился в ведении Ирины, это была ОКБ (областная клиническая больница), центральный роддом, горздравотдел, из иногородних – Ставропольская клиническая больница, Астраханская бассейновая больница, Казанская больница номер шесть и РКБ. Андрей умолчал, что комиссионные будет возить сам, и подробно остановился на том, с кем и как разговаривать по закупкам, и с какой периодичностью звонить и наносить визиты.
Собственно, он озвучил то, что Ирина давно предлагала – вывести из отдела продаж корпоративных клиентов, которые и так ежемесячно закупают на Совинкоме. При этом экономится 2 % оборота (то есть комиссионные, которые на халяву получают менеджеры). А сотрудник, ведущий корпоративных клиентов, будет получать повышенный оклад, плюс бонусы, а не процент с суммы продаж.
К указанному списку клиентов Ирина присовокупила еще десяток, ежемесячный оборот каждого из которых превышал 100,000 рублей, и Андрей дал добро.
Уже в конце совещания она робко напомнила о проблемных кредиторах – РИПЛ и Медкомплекс. Непонятно где граница их терпения и сколько можно их динамить. Кроме того, проблема РИПЛа увязана с РКБ – ведь оборудование до сих пор не смонтировано и находится в нерабочем состоянии.
