Владимир Колычев - Черный ворон, я не твой
Колечкин говорил, говорил, а Станислав смотрел на него как буренка на глупого юнца – сколько б он ни прыгал перед ней, все равно она будет жевать свою коровью жвачку. Жевать и молчать, хвостом отмахиваясь от слепней…
– Вы обвиняетесь в преступлениях, по совокупности которых вам грозит пожизненное заключение. И сейчас у вас есть уникальная возможность облегчить свою участь покаянием и добровольным признанием…
Станислав продолжал молчать. В конце концов следователь вышел из себя.
– Напрасно ты так со мной, Казимиров! Я тебе не просто так! Я старший следователь Генеральной прокуратуры!..
И это как мертвому пощечина. Никакой реакции.
– Не хочешь сознаваться мне, сознаешься другим…
Казимиров глянул на Колечкина с насмешливым интересом. Кому это он признается в том, что грешен, уж не священнику ли? Так этот номер не пройдет…
– Думаешь, я не знаю, что тебе вынесен смертный приговор! – нагнетал обстановку следователь. – Знаю! Воры Рубежного СИЗО ждут не дождутся, когда тебя переведут отсюда в тюремную больницу. Там они хозяева, там тебя… даже не хочу говорить, что там тебя ждет…
Станиславу потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сохранить внешнее спокойствие. Козырь, который Колечкин вытащил из рукава, оказался болезненно серьезным. В тюрьме Станиславу не поздоровится, это верно. Там его действительно ждут, чтобы свести старые счеты…
– Но мы можем договориться. – Следователь перешел на более мягкий, увещевательный тон. – Ты делаешь признание, а мы отправляем тебя в другой изолятор, где о тебе никто ничего не знает. И камеру хорошую подберем…
Станислав мысленно усмехнулся. Не купится он на уловки следователя. Если сделает признание, его ценность, прежде всего как свидетеля, снизится на порядок. А пока он молчит, его будут беречь. И ни один идиот не бросит его на растерзание ворам, даже такой как Колечкин…
Следователь терзал его еще добрых полчаса, но в конце концов до него дошло, что не по зубам ему раскусить столь твердый орешек. И ушел – обескураженный, но с гордо поднятой головой…
* * *Вика торопилась: Андрея вызвали на допрос раньше времени, следователь по его делу еще не подошел, но мог появиться в любой момент. Ей ничего не грозило за то, что она по собственной инициативе встретилась с заключенным, но ей нужно было успеть поговорить с ним, выпрямить знаки вопросов…
Андрей смотрел на нее с интересом, взгляд мягкий, теплый. Но в нем еще угадываются сомнения.
– Говорят, ты Казимирова нашла…
Он обратился к ней на «ты». Хороший знак.
– Нашла. Через его брата. Он у меня дома почти целую неделю провел… Помнишь, я тебе про свою квартиру говорила?
Она хотела, чтобы он пожалел о том, что в свое время пренебрег ее приглашением. Наверное, глупое желание, но она женщина, поэтому ее логика в отношении к любимому мужчине могла противоречить здравому смыслу. Даже если не имела права, могла…
– Он у тебя жил? – озадачился он.
Ей показалось, что она смогла вызвать у него ревность.
– У меня. Но не со мной… А он так надеялся… – кокетливо повела она взглядом.
– Ты меня дразнишь? – скорее мажорно, нежели минорно спросил он.
– Нет.
– А мне кажется, да…
– Может, и да. Хоть на мне и форма, но я сейчас лицо неофициальное…
– Зачем тогда пришла?
– Ты так и будешь злиться на меня?
– Я не злюсь.
– Но и всерьез меня не воспринимаешь.
– Ну почему же! Ты нашла Казимирова, ты фактически спасла мне жизнь. Я твой должник…
– Я спасла тебе жизнь, – задумчиво и с расстановкой сказала Вика. – А некоторые считают, что ты очень хорошо проводил время в том доме, в котором тебя нашли…
– Некоторые – это все? – мрачно усмехнулся Андрей. – И ты в том числе?
– Говорят, тебя нашли в постели, где ты спал с этой… с Риммой…
– Если бы я с ней спал, она бы тоже сейчас была в тюрьме.
– Ну, в тот момент ее просто не было…
– И где она была?
– Это у тебя и пытаются выяснить.
– Я не знаю, где она. Я не знаю, где все эти дегенераты, которые держали меня в подвале на цепи…
– Но тебя нашли в постели.
– Ага. И пистолет с отпечатками моих пальцев нашли… Мне уже обвинение в убийстве предъявили, – с горечью сказал Андрей.
– Как в убийстве?
– Человек из этого пистолета убит был. Позапрошлым летом, в Нижнем Новогороде…
– При ограблении банка?
– Нет, тогда машину инкассаторов ограбили. Дождались, когда они подъедут на заправку, чтобы заправиться, вышли из своей машины и хладнокровно всех перестреляли… Все были в масках, в лицо никто никого не видел. Выходит, что и я мог быть под маской…
– У тебя должно быть алиби.
– Алиби… Я в это время в отпуске был…
– А в отпуске что делал?
– Что-что… Роман у меня был, с одной особой. Мы с ней за городом, у озера отдыхали, в палатке…
– Какой ты любвеобильный, – не сдержалась Вика.
Ей не доставляло удовольствия слышать о романах, которые были у Андрея. И неважно, что этот был до знакомства с ней.
– Я холостой, я имею право…
– И где эта красотка? – Голос ее предательски дрогнул.
Нетрудно было догадаться, в каком духе она думает об особе, с которой Андрей прохлаждался на озере.
– Почему именно красотка? – насмешливо повел он бровью.
Возможно, он хотел услышать комплимент из ее уст. Дескать, у такого красавчика в числе побед могут быть только красотки. Но Вика не стала льстить ему. Много чести для такого развратника, как он.
– Где эта особа, как ты выразился?
– Я не выражался. Я говорил о ней в нормальном тоне, без мата… – усмехнулся он. – А если без шуток, то нет ее. Где-то за границей. В Турцию поехала, горничной в отеле работать…
– В каком отеле?
– Ты что, не знаешь, как девушек в сексуальное рабство заманивают?
– Не знаю, меня не заманивали…
Она поймала себя на мысли, что была бы не против, если бы в такое рабство заманил ее Андрей. Хотя бы на одну ночку. Но лучше – на всю жизнь…
– А ее заманили…
– Ты говоришь о ней в неопределенном роде. Как зовут, как фамилия, адрес, год рождения?..
– Ты мне не веришь, – удрученно посмотрел на нее Андрей. – И следователь не верит…
– Но тебе нужно алиби. Я могла бы заняться ее розыском. Может, найдется… Но что-то мне подсказывает, что такой девушки не существует в природе…
– Как и алиби… Как хочешь, так и думай. Но я никого не убивал. В банде Казимирова не состоял…
– И с Риммой не спал, да? – сказала ехидно Вика.
– Спал, если ты этого хочешь! Спал, но до того, как узнал, кто она такая…
– Ты ее любишь?
– Уже нет.
– Почему? Потому что она преступница?
– Может быть.
– Тогда и я преступница. Не перед законом, но перед тобой… Ты и меня поэтому не любишь?
Как же ей хотелось услышать, что он любит ее. И как было страшно узнать, что к прошлому возврата нет.
– Я не хочу об этом говорить, – нахмурился Андрей.
– Почему? Мы могли бы выяснить…
– Все! – оборвал он ее резко. – Закрыли тему!.. Еще одно слово про любовь, и я вызову конвоира…
Вика могла судить о его чувствах по реакции на свои слова. Он не хотел говорить о любви, потому что неспокойно у него в душе. Значит, есть там еще чувства. Есть, чему волноваться…
– Я и сама уйду…
Вика решила изобразить обиду. И поднялась со своего места, ожидая, что Андрей ее удержит. Но он молча и безучастно смотрел на нее… Ну что он за человек такой?..
Она снова села, положила руки на стол.
– Еще один вопрос, и ухожу… Как ты живешь здесь, в тюрьме?
– Нормально. Отдельная камера. Телевизора, правда, нет, но в целом все хорошо…
– Будет тебе телевизор, я позабочусь.
– Не надо.
– И передачу не возьмешь?
Она поставила на стол все это время стоявшую возле ног сумку с продуктами. Но Андрей даже не глянул на нее.
– Не положено.
– Там нет запрещенных вложений…
– Передачи заключенным передаются в установленном порядке. Конвоир заберет…
– И кому ты это рассказываешь? – возмутилась Вика. – Как будто я не знаю, как к тебе здесь относятся… Не хочешь, как хочешь!
Она забрала посылку и, не прощаясь, вышла из помещения. Все, хватит с нее. Больше она никогда не будет бегать за этим бездушным чурбаном. Пусть живет как знает…
* * *Андрей чувствовал себя полным кретином. Вика так старалась ради него, а он повел себя как скот…
Она была права, в тюрьме к нему относились неплохо. И передачу, которую она принесла, позволили бы взять в камеру. Было бы приятно есть пирожки, приготовленные ее руками… Но он сам все испортил. Фактически прогнал Вику. Что, если она никогда больше к нему не придет…
В камеру заглянул конвоир.
– Андрей Павлович, выходим!
Он обращался к нему по имени-отчеству. Андрей уже заметил, что мало кто в тюрьме верит в его причастность к делу об ограблениях. Даже следователь и тот сомневается. Хотя со всем присущим ему упорством и пытается прижать к стенке. И прижал же. Не мог Андрей найти свою давнюю подружку Иру, с которой крутил любовь в позапрошлый свой отпуск. Они отдыхали, а Казимиров в это время со своими ублюдками инкассаторов грабил. И как только у них паленый пистолет сохранился? Видно, не любят они выбрасывать оружие…
