Ирина Арбенина - Чертова баба
— Возможно. Даже нож в этих снах точно такой же был…
— Но это ведь еще не все, что вы можете мне рассказать? — настаивала Аня.
— Не все, — согласилась Ефимия. И она стала говорить о том, что с ней случилось дальше…
— И вы молчали? Никому об этом ни слова? — удивилась Светлова, когда женщина, наконец, закончила свой рассказ.
— А что я могу сказать? Что все, что происходит, кажется мне опасным? И вызывает у меня безотчетный страх? И кому мне это поведать? В милиции?
Матушке-настоятельнице? Да в присутствии нашей игуменьи я и рта раскрыть не смею. Поймите, у нас тут, как в армии, такая же жесткая иерархия… Между мной и игуменьей расстояние, как Между рядовым и генералом. Меня и на порог ее покоев не допустят с этой белибердой.
— А мне-то почему ничего не хотели рассказать?
— Из-за того же… Вы бы, Аня, подняли шум, рассказали бы игуменье, сослались на меня… А матушка наверняка бы на меня рассердилась. Не прогонит, так взъестся! Она у нас страсть как не любит «историй» и скандалов!
— И по этой же причине вы ни словом не обмолвились о том, что вытащили тогда из стены нож?
Ефимия нехотя взглянула на Светлову.
— По этой же причине, Анечка, — призналась она. — Смотрю, народ сбегается любопытный — дай, думаю, уберу, а то ведь скандал настоящий получится.
— Мы обойдемся без него, — успокоила ее Светлова. — Совсем не обязательно обо всем говорить матушке-настоятельнице. Мы разберемся сами.
Наутро после кошмарной ночи Ефимия позвала для совета еще и свою подругу инокиню Ксению.
— И все-таки не могу представить, чтобы кто-нибудь из здесь находящихся сестер мог такое сделать! — заметила она Анне.
— Да! Поверьте… Мы просто не знаем никого, кто мог быть похожим на человека, способного на такое, — согласно кивнула Ксения.
— Можете — не можете, — довольно сурово прервала их Светлова. — Отбросим сантименты. Так с преступниками и бывает — никому и в голову не приходит, что они преступники; Потому и разгуливают на свободе.
— А что же делать?
— В общем, сестры, нужно пристальным предубежденным взором — понимаете меня? Предубежденным! — взглянуть на каждую из вновь прибывших и неизвестных вам паломниц. Сестры уныло вздохнули.
— Всех проверить?
— Всех. — — Их много.
— Ничего! Мне заниматься здесь такими расследованиями неудобно. Боюсь, что как только матушка-настоятельница узнает об этом.. А она ведь узнает?
— Мгновенно, — подтвердила Анину догадку Ефимия.
— То меня просто выставят отсюда вон.
— Да, вам этим заниматься не стоит, — кивнула и Ксения. — Мы лучше сами.
— Понимаете, — продолжала Светлова, — нужно приглядеться к каждой женщине. Разглядеть каждую отдельно и внимательно. А не так — вприглядку и вскользь, когда в зимних сумерках в одинаковой темной и длинной одежде снуют они в общей массе по двору!
— Хорошо, — согласилась наконец Ефимия. — Мы с Ксенией поговорим с каждой из этих женщин.
* * *Та же цепочка случайных на первый взгляд происшествий. Так же, как было в Дубровнике, размышляла Светлова: кто-то преследует ее последовательно и настойчиво, пытаясь «свести на нет», причем проявляет при этом незаурядную изобретательность.
С той лишь разницей, что не было здесь пациента профессора Хензена, проводившего эксперимент по реабилитации своего больного.
Да и Светловой уже не верилось в случайности. Однако приходило в голову нередко самое невероятное.. Но как? Как ей это удается? Неужели сама?
Смогла-таки Анна напугать и спровоцировать подозреваемую? Подвигнуть ее, так сказать, к решительным действиям? Неужели эта старая неуклюжая жирная калоша Лидия Евгеньевна? Да нет! Куда ей! Да и Светлова сразу бы ее засекла. С таким «силуэтом» в монастыре, в общем, среди паломниц и послушниц и не было ни одной.
Анна бы ее заметила, обратила внимание — уж очень запоминающаяся Лидия Евгеньевна по конфигурации «бомбочка».
Напротив… Анна вспомнила худую женскую фигуру, пересекающую монастырский двор, которую она успела заметить тогда из окна кухни.
И еще почему-то Светлова вспомнила монашенку в Дубровнике, которая шила что-то под окошком францисканского монастыря… Ну, просто потому Анна ее запомнила, эту монашенку, что вообще никого, ну никого больше кругом тогда не было. А деться-то тому, кто ее тогда пытался скинуть со стены, просто было некуда. Ну, некуда!
* * *— Ну и что удалось выяснить? Ефимия пожала плечами:
— Все женщины как женщины.
— Вот как? И это все?
Ефимия в ответ только вздохнула.
— Немного же вам удалось узнать, — безрадостно заметила Светлова.
— Я не представляю, чтобы кто-нибудь из наших мог это сделать, — заметила послушница.
— Вы поговорили со всеми?
— Кажется…
— А есть ведь еще одна… — заметила инокиня Ксения.
— Да? — насторожилась Светлова.
— Правда, она ночует не здесь и за трапезу обычно со всеми не садится.
— Эта женщина живет в монастырской гостинице? — удивилась Светлова.
— Нет, она приезжает откуда-то из города. И здесь только работает.
— А кто она? Что-нибудь о ней известно?
— Она очень хорошо штопает белье и в монастыре ей всегда рады.
«Да уж… Известно немного, — подумала Аня. — Только то, что она очень хорошо штопает белье…»
— Обычно она сидит одна. Вон там, в бельевой. «А кухня совсем недалеко от бельевой!» — отметила про себя Светлова.
— Вообще-то все говорят, что эта женщина очень скромная и старательная, — объяснила Анне Ксения.
— Давно она здесь?
— Приехала несколько дней назад.
— И вы молчите?!
Ксения и Ефимия виновато переглянулись.
Анна припомнила, с какого дня начались ее монастырские приключения…
Все сходится!
Кстати, та монахиня в Дубровнике тоже штопала белье. И, по-видимому, тоже очень хорошо.
* * *Светлова собиралась в обратный путь.
Любопытно, что неизвестная паломница, женщина, хорошо штопающая белье, очень скромная и старательная, в монастыре Федора Стратилата так больше и не появлялась.
Собиралась уезжать и Анна…
Перед отъездом она решила поговорить с Ефимией еще раз.
— Валентина Петровна, вы могли бы пожить где-нибудь в другом месте? — поинтересовалась Светлова. — Ну, может быть, в другом монастыре?
— А что такое?
— Нужно сделать так, чтобы никто не знал, где вы находитесь.
— Ах, вот оно что…
— Но только непременно нужно сделать так, что если бы кто-то стал расспрашивать, где вы… Так, чтобы этому человеку, при всем желании, никто не смог объяснить, где вы находитесь!
— Законспирироваться нужно? — догадалась Ефимия.
— Точно!
— Да, пожалуй… — задумалась послушница. — Ну, в общем, есть у меня такое местечко.
— Вот и отлично. Поезжайте туда не откладывая.
Это была ее, Светловой, программа по охране свидетелей.
Глава 18
— Где вы были? — строго спросил Дубовиков.
— В общем, не так уж и далеко, — вздохнула Светлова.
— Хороша — ничего не скажешь! Уехала, и телефон отключен. Ни ответа, ни привета. Я тут, можно сказать, рискую жизнью, добывая для вас информацию. А вы…
— А я в мирной тишине размышляла о сокровенном…
— Правда в мирной? — с подозрением в голосе уточнил капитан.
— Правда.
— А телефон зачем отключила?
— Ну, о сокровенном ведь размышляла — так чтоб не мешали. И чтобы не вводить в соблазн сестер.
— Кого?
— Ну, об этом потом, — снова вздохнула Светлова. — В двух словах и не расскажешь… А у вас-то что стряслось?
— Стряслось! — мрачно буркнул капитан. — Могли вообще меня больше живым не увидеть.
«Обоюдно!» — подумала Аня. Но не стала отвлекать своими рассказами капитана, явно готовившегося выложить что-то сенсационное.
По ее наблюдениям, если мужчина героически рисковал жизнью, то ему непременно надо было об этом рассказать, а если это вдруг случалось с женщиной, то она отчего-то могла и промолчать.
— В общем… Не знаю, чем это сможет вам помочь, — намеренно безразличным тоном начал капитан. — Задержали мы тут одного хмыря. Угонял машины! На запчасти. Среди хлама в его сарае нашли номера той «девятки», что угнали из Катова.
— «Девятка» — с улицы Маяковского, дом четырнадцать?!
— Угу…
— А где этого хмыря задержали?
— Вот это, думаю, вам действительно будет интересно…
— Так где? Не томите, капитан.
— Под Тверью.
— Ого!
— Однако он клянется, что в Катове этом вашем никогда не был.
— А машину он откуда угнал?
— Он клянется, что не угонял.
— Здорово! И что ж тогда?
— А просто: увидел новенькую «девятку» сел и поехал.
— В самом деле, просто.
— Да уж… Другим почему-то так не везет.
— А где он ее «увидел и сел»?
— Говорит, что недалеко от Ленинградки. И твердит, что никакого резона ему нет угон этот на себя брать. Ведь он, мол, не угонял, а только подобрал.
