Йен Броган - Конфиденциальный источник
Я тупо на нее уставилась. «Уотер-Файр» — театральное представление под открытым небом у реки, устраиваемое на закате. Обычно его освещают журналисты из отдела искусства.
К тому же вечером я собиралась писать об убийстве Барри Мазурски. Скорее всего буду слишком занята, чтобы тратить время на сентиментальную статью об «Уотер-Файр». Однако пока рано рассказывать Дороти о своих планах, и я стояла, не зная, что ответить.
— Вы сделаете мне огромное одолжение, — произнесла она так, будто по гроб жизни будет мне обязана.
Не в силах придумать отговорку, я продолжала молчать.
Дороти решила принять это за согласие. Заглянув в папку с бумагами, она объявила, что я должна быть на месте завтра к заходу солнца, то есть в четыре сорок восемь, и упомянуть в статье о переводе часов на зимнее время.
— Вы сейчас поедете в Южный округ? — спросила она, протягивая запечатанный конверт, который, судя по всему, нужно было передать Кэролайн.
— Вчера у меня была двойная смена, а сегодня отгул.
Дороти наклонила голову, не понимая, что я делаю в офисе в свой законный выходной. Следовало выложить ей всю правду о фальшивых лотерейных билетах, о том, сколько часов я провела в главном управлении полиции. Чтобы потом написать статью, передать ее редактору и увидеть на первой полосе завтрашнего номера. Однако я не стала этого делать. Не хотелось останавливаться на полпути, надо связать это с убийством Барри и подготовить очерк, который восстановит мою репутацию и докажет, что мои подозрения были небезосновательны.
— Зашла забрать свежий номер, — солгала я.
Она посмотрела на мои руки.
Я пожала плечами, якобы подивившись собственной рассеянности.
— Меня отвлек телефонный звонок. — Я повернулась к стопке на полу, взяла газету и взглянула на фотографию с летящей туфлей. Выше моей статьи располагался материал Джонатана Фрицелла под заголовком «Федералы расследуют дело о нарушениях при договорах аренды, Лопрести не признается в фаворитизме».
— Его уже официально включили в следственную команду? — спросила я.
— Пока нет, — ответила Дороти и быстро отвела взгляд, будто понимала, что это лишь дело времени.
По пути в Бэррингтон я застряла в пробке: вдоль некогда тихой дороги теперь выстроился целый торговый комплекс. Богатый пригород с безупречными тротуарами, старинными уличными фонарями и раскидистыми деревьями не позволял расширить проезжую часть. Судя по приборам, у меня скоро закончится бензин, но вблизи ни одной заправочной станции, только магазины, торгующие такими жизненно важными вещами, как стеганые чехлы для чайника и плюшевые мишки.
Стоял серый ноябрьский день, который лучше всего провести на диване, под теплым пледом. Порывы ветра поднимали с земли листья. Послышался вой сирены. То ли впереди упало дерево, то ли пешеходы-покупатели образовали затор.
Скорее всего там что-то произошло, потому что машины ползли как улитки. Квартира Леонарда в Бристоле находилась всего в пяти милях отсюда, однако добраться до нее раньше чем через час нечего было и думать. В северном направлении, где к дороге примыкали только кладбище и средневековое здание муниципалитета, машины продвигались свободно, зато в южном «вольво», «мерседесы» и «лендроверы» не могли даже выехать с парковки.
Стрелка опустилась еще на одно деление. Я старалась на нее не смотреть. Индикаторы любят бить тревогу раньше времени. Обычно в баке бывает больше бензина, чем кажется. Вдалеке, у магазина, появился велосипедист. Телосложением напоминает Леонарда. И шины на колесах тонкие, гоночные.
Я прищурилась, силой воли пытаясь заставить этого человека оказаться Леонардом, но с приближением к нему надежда рассеялась. Оранжевая куртка, какую Леонард в жизни бы не надел, худые ноги под обтягивающим трико. Отсутствие эмблемы радиостанции и шлема только подтвердило мой вывод.
Велосипедист начал пробираться меж стоящих автомобилей на другую сторону улицы. Когда колесо его велосипеда преодолело невысокий разделительный барьер, из бардачка выпала бутылка и покатилась на встречную полосу, где пластик смяло под колесами машины.
Однако с моей стороны все стояли. Жаль, что я не на велосипеде и не могу проехать мимо застрявших автомобилей или по обочине. Я взглянула на приборы. Должно остаться еще один или два галлона.
В следующем квартале, вероятно, есть заправочная станция, однако из-за зеленого внедорожника ничего не видно. Передо мной стоял автомобиль, в котором обычно ездят военные, хотя в данном случае за рулем сидела женщина. У нее-то наверняка три полных бака бензина.
За мной раздался гудок. Я включила радио: нет ли сообщений о пробке? Вместо этого услышала объявление о закрытии сезона «Уотер-Файр» и подумала, стоило ли сказать Дороти правду.
Решив, что лучше все же подождать, пока получу всю информацию с доказательствами, приблизилась вплотную к внедорожнику. Женщина посмотрела в зеркало заднего вида. Я становилась настырной. Она повернулась и бросила на меня сердитый взгляд.
Мотор издал странный звук, будто пытался всосать последнюю каплю бензина из бака, но я не стала заострять на этом внимание. Наконец вереница машин тронулась, впереди появилась заправочная станция. Внедорожник проскользнул на зеленый, а я остановилась перед светофором.
Стоя первой на перекрестке, я увидела, отчего образовалась пробка. На обочине поперечной дороги стояли полицейская машина и «скорая помощь». Задние дверцы «скорой» были открыты, вокруг скопился народ.
Три женщины наблюдали за происходящим с крошечной лужайки. Нигде не было видно столкнувшихся автомобилей. И тут я заметила у дерева смятый велосипед. Ярко-красный, как у Леонарда.
Я затаила дыхание, пытаясь убедить себя, что не следует пугаться раньше времени. Девять из десяти велосипедов красят в такой цвет. Специальные дорожки привлекают сюда спортсменов и любителей со всего штата. Это может быть кто угодно. Кто угодно, кроме Леонарда.
Я повернула на боковую улицу, не дожидаясь, пока загорится зеленый. Припарковалась на углу и поспешила к месту происшествия.
— Извините за беспокойство, — обратилась я к женщине-полицейскому. — У вас тут произошел несчастный случай, а я как раз должна была встретиться с другом-велосипедистом. Хочу убедиться, что это не он.
Женщина оказалась совсем молодой, едва из академии, с прямыми темными волосами, подстриженными под пажа. Она была моего роста, но более плотного сложения, и я представила ее в форме хоккеистки. На значке — имя Толанд.
— Мы не знаем, кто это. Мужчина находится без сознания, и при нем нет никакого удостоверения. — Женщина-полицейский отвечала раздраженно, будто ей уже надоело отвечать на вопросы.
Я присмотрелась к велосипеду, надеясь увидеть толстые шины для езды по горам. Однако они были тонкими, как на велосипеде Леонарда. Я отвернулась от покореженного металла.
— Вероятно, это не он.
Толанд меня не слушала, она наблюдала за тремя врачами, которые переносили пострадавшего к машине.
— Сколько лет вашему другу? — спросила она.
— Около сорока пяти. Или сорок шесть.
Толанд перевела на меня взгляд, и в глазах ее мелькнула искра, что мне очень не понравилось.
— Может, посмотрите, — дружелюбно предложила она, — чтобы убедиться? Нам хотелось бы установить его личность.
— Сомневаюсь, что это он, — повторила я, будто мои слова могли возыметь силу.
Однако Толанд уже подняла руку, чтобы привлечь внимание медиков, и поспешила к «скорой», а я, спотыкаясь, поплелась следом.
— Каковы повреждения? — спросила я, догоняя ее.
— Он без сознания, но в общем не слишком сильно пострадал. Знай мы, кто он, позвонили бы родственникам.
Очередной порыв ветра поднял листья и закружил над велосипедом. Я представила, как Леонард летит по воздуху. Затем вспомнила его вчерашний звонок, рассказ о серебристом седане, преследовавшем его до радиостудии. Меня вдруг передернуло: вероятно, та же машина пыталась сбить меня на улице.
— Вы в порядке? — вдруг спросила Толанд.
— Да. Его сбило автомобилем?
Толанд покачала головой, придерживая края папки, чтобы листок бумаги не унесло ветром.
— На асфальте нет следов от тормозного пути, и одна старушка шла в это время по соседней улице и не слышала визга шин. Она ничего не видела, а других свидетелей у нас нет… — Толанд замахала руками. — Джо! Джо! Подожди минутку. Попробуем провести опознание.
Медработник стоял ко мне спиной, уже погрузив носилки в машину. Вместо него повернулся крепкий коренастый мужчина в форме, возможно, пожарный, и с недовольным видом посторонился.
У меня вдруг подкосились ноги. Я не сомневалась, что ошибаюсь. Зря трачу ценные минуты из-за дурного предчувствия, странного ощущения в животе, вызванного банальным голодом. Медик махнул мне, приглашая подняться: в воздухе мелькнула квадратная рука и короткие пальцы. Толанд подтолкнула меня вперед, дабы не терять время. Я сделала шаг к открытым дверям, и два врача отступили в стороны. На кушетке лежал человек с закрытыми глазами и глубоким порезом над бровью. Капли крови забрызгали нейлоновую куртку.
