Бернард Корнуэлл - Хаос ШАРПА
Теперь он был мёртв. Его изуродованное тело лежало в пепле посреди обрушившихся обугленных стропил церкви, окружённое другим обгоревшими трупами. На улице валялась мёртвая собака. Из её пасти натекла лужица крови, теперь высохшая на солнце, а над раной гудело облако мух. Ещё больше мух вилось вокруг таверны, и Шарп, заглянувший внутрь, содрогнулся. Мария, та самая девушка, что так нравилась Харперу, лежала распростёртая на единственном уцелевшем столе. Она была распята лезвиями ножей, воткнутыми в её ладони, и мухи ползали по окровавленному животу и грудям. В таверне были расколоты каждая бутыль, каждый горшок, бочка, изломана вся мебель, кроме того самого стола. Шарп отбросил винтовку и вытащил ножи из ладоней Марии. Её руки, освобождённые от лезвий, соскользнули вниз. Перкинс заглянул в дверь и замер, потрясённый.
— Не стойте, — приказал Шарп. — Найдите одеяло, что-нибудь, чтобы накрыть её.
— Да, сэр.
Шарп вышел на улицу. У Висенте в глазах стояли слёзы. В нескольких домах нашли мёртвых, везде — кровь, но никого живого. Все, кто остался в живых, убежали из деревни, спасаясь от ничем не оправданной жестокости завоевателей.
— Мы должны были остаться здесь, — сказал Висенте зло.
— И умереть вместе с ними?
— Их никто не защитил!
— С ними был Лопес, — напомнил Шарп. — И он не смог оказать сопротивление. Если бы он мог, он тоже не остался бы здесь. И если бы мы остались и сражались, сейчас были бы мертвы и мы, и эти люди.
— Мы должны были остаться, — упорно твердил Висенте.
Шарп отвернулся от него:
— Купер! Симс!
Стрелки вскинули винтовки. Сначала вывстрелил Купер, Шарп сосчитал до десяти, и Симс тоже спустил курок. Это был сигнал Харперу и остальныс спускаться вниз.
— Найдите лопаты, — приказал Шарп Висенте. — Мы похороним их.
На окружённом каменной стеной кладбище в сарайчике нашлись лопаты.
— Копайте не слишком глубоко, но чтобы животные до них не добрались.
— Почему же неглубоко? — в голосе Висенте послышались ноты обиды за погибших сельчан, которых собирались хоронить в оскорбительно мелких могилах.
— Потому что, когда в деревню вернутся их родственники, они перезахоронят своих мёртвых.
Шарп взял под навесом большой кусок мешковины, чтобы перетащить на кладбище обугленные трупы из развалин церкви. Левая рука отца Жозе оторвалась, когда он попытался отделить тело от обугленного креста. Симс увидел это и подошёл, чтобы помочь перетащить почерневший труп на мешковину.
— Я отнесу, сэр, — сказал Симс, хватаясь за край.
— Не советую вам удаляться от меня.
Симс сначала смутился, а потом выпалил:
— Мы не собираемся бежать, сэр, — сказал и испугался резкого ответа командира на своё дерзкое заявление.
Шарп же, глядя на него, видел такого же, как он сам, вора, выпивоху, неудачника, такого же стрелка, и потому улыбнулся:
— Спасибо, Симс. Потом скажете Пату Харперу, чтобы угостил вас своей святой водой.
— Святой водой?
— Бренди, которое у него налито во второй фляжке. Он думает, я про это не знаю.
Позже, когда остальные спустились с холма и помогли похоронить убитых, Шарп вернулся к церкви, где его нашёл Харпер:
— Посты расставлены, сэр.
— Хорошо.
— Симс говорит, что я должен дать ему немного бренди.
— Надеюсь, вы так и сделали.
— Так и сделал, сэр. И мистер Висенте, сэр, хочет произнести молитвы.
— Надеюсь, Бог их услышит.
— Вы тоже пойдёте?
— Нет, Пат.
— Я так и думал, — великан-ирландец пробрался через груду пепла.
Там, где на алтарь обрушилась кровля, стропила ещё тлели, но он разгрёб обугленные обломки и вытащил погнутое закопчённое распятие всего дюйма четыре размером. Харпер положил его на ладонь и перекрестился.
— Мистер Висенте горюет, сэр.
— Я знаю.
— Он считает, что мы должны были защитить деревню, но я сказал ему, сэр, я сказал ему, что убив собаку, кролика не поймаешь.
Шарп не сводил взгляда с поднимающегося над стропилами дымка.
— Возможно, нам следовало остаться.
— Вы говорите прямо, как ирландец, сэр. Мы не знаем, что могло бы случиться. Уверен, что нас всех перебили бы. И если вы увидите, что винтовка Гэтейкера опять не стоит на предохранителе, не наказывайте его слишком сильно. У него там винты совсем разболтались.
Шарп усехнулся в ответ на попытку Харпера отвлечь его.
— Я знаю, что мы поступили правильно, Пат. Только жаль, что лейтенант Висенте этого не видит.
— Он — адвокат, сэр, а они, проклятье, всё видят как-то неправильно. И он ещё молодой. Про таких у нас говорят: «Продаст корову за кувшин молока».
— Мы поступили верно, — настойчиво повторил Шарп. — Но что теперь?
Харпер попытался выправить погнутое распятие.
— Когда я был совсем маленьким, я потерялся, — сказал он. — Мне было тогда семь или восемь. Меньше, чем Перкинсу, во всяком случае. Возле деревни появились английские солдаты, в красных мундирах. Я по сей день не знаю, что они там делали, но я от них убежал. Они не преследовали меня, но я всё равно бежал и бежал, потому что от красных ублюдков ничего хорошего ожидать не приходилось. Я бежал, пока заблудился. Черт знает, где я оказался. И я пошёл вдоль ручья и добрался до хутора, где жила моя тётушка. Она отвела меня домой.
Шарп рассмеялся, и, хотя ничего смешного на самом деле в рассказе Харпера не было, никак не мог остановиться.
— Мэри. Тетушка Мэри, да упокоится её душа, — сказал Харпер и засунул распятие в карман.
— Хорошо бы ваша тётушка Мэри оказалась здесь, Пат. Но мы не потерялись. Мы пойдём на юг. Найдём лодку, переправимся. Дальше пойдём на юг.
— А если армии уже нет в Лиссабоне?
— Прогуляемся до Гибралтара, — ответил Шарп, понимая, что этого никогда не произойдёт.
Если действительно подписан мир, кто-нибудь, у кого на это есть полномочия, отправит их в ближайший порт. Если идёт война, он присоединится к тому, кто воюет. Всё очень просто.
— Мы пойдём ночью, Пат.
— Значит, вы думаете, война ещё не кончилась?
— О, Пат, для нас война не кончилась, — сказал Шарп, глядя на развалины церкви и думая о Кристофере. — Мы, чёрт возьми, очень даже воюем.
Висенте не сводил взгляда со свежих могил. Он кивнул, когда Шарп предложил ночью идти на юг, но не проронил ни слова, пока они не оказались за оградой кладбища, а тогда обронил:
— Я иду в Порто.
— Думаете, подписан мир?
— Нет, — отрезал Висенте, потом безразлично пожал плечами. — Может быть. Не знаю. Но знаю, что там подполковник Кристофер и бригадир Виллар. Я не воевал с ними здесь, но я достану их там.
— Значит, вы решили умереть в Опорто?
— Может быть, — гордо заявил Висенте. — Никто не избежит смерти.
— Никто, — согласился Шарп. — Но если вы решили драться, то это нужно делать с умом.
— Как драться я научусь. А как убивать, мне уже известно.
Это был самоубийственный план, но Шарп не стал спорить. Вместо этого он сказал:
— Я планирую вернуться тем же путём, каким мы пришли сюда. Я легко смогу отыскать его. Когда попаду в Барка д’Авинтас, найду лодку. Должно же найтись хоть что-нибудь, способное плавать.
— Уверен, у вас получится.
— Пойдёмте вместе, — предложил Шарп. — От Барка д’Авинтас недалеко до Опорто.
Висенте согласился, и его люди пристроились в хвост отряда Шарпа, когда он покидал деревню. Шарп был рад этому, потому что ночь выдалась непроглядно тёмной, и, несмотря на то, что он надеялся отыскать дорогу, без Висенте они бы совершенно заплутали. Отряд двигался крайне медленно и в конце концов сделал привал в середине ночи, а потом ускорил темп, когда на востоке небо стало серым, как волчья шкура.
Шарп сомневался насчёт возвращения в Барка д’Авинтас. Это было рискованно, потому что деревня слишком близко к Опорто, но с другой стороны он знал, что там надёжное место для переправы. Наверняка удастся найти обломки домов или сараев, чтобы соорудить из них плот. Висенте в этом с ним был согласен, утверждая, что на остальном протяжении русло Дору представляет собой скалистое ущелье, где трудно отыскать спуск к реке или переправу. Конечно, была вероятность, что французы будут охранять Барка д’Авинтас, но Шарп считал, что они удовольствуются тем, что сожгли все лодки в деревне.
Рассвет застал их среди поросших лесом холмов. Они остановились у ручья и позавтракали чёрствым хлебом и копчёным мясом, настолько жёстким, что солдаты шутя предлагали наделать из него подмёток на свои ботинки. Кое-кто ворчал, потому что Шарп запретил разводить костёр и кипятить чай. Шарп поднялся, грызя сухарь, на вершину холма и осмотрел окрестности через маленькую подзорную трубу. Вокруг не было ни души. Вниз по ручью в долине стоял пустой дом; в одной миле к югу поднималась колокольня — и никого.
