Эрик Эмблер - Свет дня
Сначала мне казалось, что они никогда не закончат свои любовные игры, что это будет продолжаться целую вечность. Но вот, слава богу, звуки их счастливого совокупления наконец-то вроде бы начали потихоньку стихать. Я с нетерпением ожидал, что они, закончив, отправятся в ванную комнату — причем каждый в свою, — однако этого, увы, почему-то не последовало. После долгого молчания раздался его голос:
— Вот, пожалуйста! — и щелчок зажигалки. Затем снова долгое молчание. Пока он снова не нарушил его: — Где будем сегодня ужинать?
— В «Ле Бо». Я закажу feuilette de ris de veau. A ты?
— Avalon, moulin des mats и, само собой разумеется, белое вино.
— «Кювэ дю доктэр»?
— Естественно. Хотя прямо сейчас, честно говоря, я совсем не отказался бы от самого вульгарного бутерброда с ветчиной и бокала доброго пива. Может, даже двух.
— Потерпи еще совсем немного, дорогой… Интересно, и кто это только сказал Гансу, что этот грязнуля и пьяница хорошо умеет готовить?
— Да нет, готовить-то Гевен умеет, причем, скорее всего, очень даже хорошо, но он один из тех капризных алкашей, которых надо все время умасливать. Если этого не делать, он обычно впадает в тихую ярость и заявляет: «Да пошли вы все к чертовой матери!» Просто Ганс не знает, как с ним себя вести, только и всего. Готов поспорить, наш Артур питается куда лучше нас. Более того, я просто уверен, что дело обстоит именно так… Где пепельница?
— Вот она, — отозвалась мисс Липп. И, очевидно протягивая ее, с веселым хихиканьем добавила: — Эй, эй, осторожнее!
— Вот черт! Опять!
— Здесь так будет с любой пепельницей.
И вскоре все снова началось как несколько минут тому назад — стоны, вскрики, охи, ахи… Впрочем, в конце концов они все-таки окончательно выдохлись и даже имели совесть отправиться в ванные комнаты. Каждый в свою! Как только оттуда послышался шум текущей воды, я тут же влез на стул и начал торопливо освобождать болт ключом от своей комнаты, и к тому времени, как она перестала течь, мне все-таки удалось его освободить. Но все равно пришлось еще подождать, пока они не уснут. Наконец она сонным голосом произнесла:
— Дорогой мой…
— Что? — тоже явно сонным голосом спросил он.
— Будь завтра, пожалуйста, поосторожнее, ладно?
— Буду, буду, не беспокойся.
Послышался громкий звук чмокающего поцелуя. Я бросил взгляд на наручные часы — двадцать минут четвертого, — дал им еще ровно десять минут, затем на цыпочках подошел к окну и осторожно, очень осторожно, стараясь не производить ни малейшего звука, опустил запорные болты и открыл правую половину. Причем делал это как можно медленнее, поскольку на улице дул легкий ветерок, а мне совершенно не хотелось, чтобы сквозняк, даже самый небольшой, случайно открыл дверь в спальню, пока я все еще здесь. Затем выбрался на балкон…
Мой прыжок на крышу террасы метров с полутора оказался практически бесшумным. Гораздо труднее было потом. Дело в том, что я не очень-то большой мастак лазить. Ни вверх, ни вниз. Впрочем, иного выхода все равно не было, поэтому я, мысленно перекрестившись, с замирающим сердцем осторожно вскарабкался по боковому ограждению террасы, еще более осторожно и с еще более замирающим от страха сердцем перебрался на соседнее персиковое дерево, а уж с него по длинным свисающим веткам спрыгнул на землю.
Слава богу, мне все-таки удалось пробраться в мою комнату незамеченным. Хорошенько почистившись и сменив рубашку, я тут же спустился во двор, прошел к стоявшей у лестницы на террасу машине и поставил ее в гараж.
Господи, да заметь я тогда, что обшивку дверей уже снимали, а потом поставили снова, дела у всей этой компании — Вальтера К. Харпера, Фишера, мисс Липп и Миллера — пошли бы совершенно иначе! Но я не заметил. Вернее, просто не обратил внимания. Тогда мне было не до этого. Я изо всех сил старался вести себя как обычно и не привлекать к себе ненужного интереса. Загоняя машину в гараж, я показывал всем, что я не в доме, а на улице. Так сказать, занят своим законным делом, только и всего…
Покончив с машиной, я отправился прямо на кухню, где, как и следовало ожидать, никого не было, нашел бутылку бренди Гевена, сделал из нее пару щедрых глотков, закурил сигарету… Затем, окончательно успокоившись, снова вышел на улицу и неторопливо, будто решил прогуляться по свежему воздуху, спустился вниз, на дорогу.
Светло-серый «опель» стоял совсем недалеко от рыболовного пирса. Я ленивой походкой подошел, увидел, что сидевшие в нем мужчины внимательно следят за мной. Проходя мимо них, я, не поворачивая головы, негромко, но отчетливо произнес всего одно слово:
— Туфан.
И пошел дальше. Пройдя всего несколько шагов, услышал, как одна из дверей машины тихо открылась и из нее кто-то вышел. Через несколько мгновений он уже медленно шагал рядом со мной.
— В чем дело?
Это был смуглый мужчина в светло-желтой рубашке с большими накладными карманами, застегнутыми на светленькие пуговички, и тяжелым, пристальным взглядом полицейского опера. Нет, нет, пожалуй, скорее офицера секретной службы, который к тому же совсем неплохо говорит по-французски, в отличие от обычных полицейских.
— Передайте, что завтра должно произойти нечто опасное, — ответил я. — Пока не знаю, что именно, но, боюсь, это должно произойти. Мне удалось подслушать часть их беседы. Незамедлительно проинформируйте об этом майора Туфана.
— Конечно же проинформируем. Почему за рулем «линкольна» сегодня утром были не вы?
— Они сказали, что сегодня обойдутся без меня. Куда они поехали, вы знаете?
— Да. В Стамбул. Проехали прямо в некий гараж рядом с испанским консульством. Там есть запчасти для американских машин. Водитель, Фишер, оставался там с машиной около десяти минут. Остальные двое и женщина пошли к отелю «Диван». Заказали там обед. Вскоре Фишер тоже присоединился к ним. Пообедав, сходил в гараж, забрал там «линкольн» и снова вернулся в отель. Майор Туфан приказал вам выйти на связь по расписанию и доложить о состоянии дел с той картой.
— Если смогу. Передайте майору, во время их отсутствия я тщательнейшим образом обыскал все их спальни, но карту нигде так и не нашел. Попробую еще раз сегодня вечером. Для звонка, возможно, будет уже довольно поздно. Вы здесь будете?
— Не обязательно мы, но кто-нибудь обязательно будет.
— Хорошо.
Когда мы, повернув назад, дошли до «опеля», я, даже не кивнув ему на прощание, перешел дорогу и по-прежнему неторопливо, будто гуляя, зашагал назад к вилле. Теперь надо было постараться сконцентрироваться и кое о чем внимательно подумать. Из подслушанного вчера вечером во дворе разговора мне было известно, что сегодня Фишеру предстояло выполнить какую-то особую задачу. Интересно, он ее уже выполнил или нет? Или, может, ему ее еще только предстоит выполнить? Ведь, в принципе, съездить всем вместе на машине в Стамбул только для того, чтобы прилично пообедать, могло показаться делом вполне нормальным, не вызывающим никакого подозрения. Впрочем, если бы не два довольно странных обстоятельства: во-первых, почему они предпочли обойтись без меня и зачем заезжали в гараж? Ведь с машиной вроде все в полном порядке, ей не требовались ни ремонт, ни техобслуживание, ни запасные части… И почему это Фишер не пошел в отель вместе со всеми, а задержался в гараже и присоединился к ним только минут через десять? Что он, интересно, там делал?
В глубине души меня все время подспудно тревожила мысль: когда я ставил машину в гараж, прежде всего мне надо было бы осмотреть обшивку дверей, хотя причина, по которой я этого не сделал, была довольно логична и проста — на собственном опыте мне известно, как много времени требуется, чтобы снять и поставить на место всего одну панель, не говоря уж о четырех! А Фишер пробыл в гараже всего десять минут. К сожалению, тогда мне почему-то не пришло в голову, что он задержался там только для того, чтобы дать нужные указания, а не делать работу самому! Впрочем, равно как и Туфану…
Так или иначе, но когда я шел по двору в гараж, чтобы повнимательнее осмотреть машину, то думал прежде всего почему-то о запасных частях. Поэтому первым делом открыл багажник проверить, не спрятано ли там нечто эдакое. Оказалось, нет. Затем не менее внимательно осмотрел двигатель. Обычно по масляным пятнам и мазкам сразу же невооруженным глазом видно, возились с мотором или нет. В данном же случае ничего из этого не было видно. Значит, опять пустышка. И только когда я открыл правую переднюю дверь, чтобы посмотреть, нет ли чего интересного в бардачке, мне сразу же бросились в глаза… царапины. Те самые царапины, которые могли сказать о многом!
Тот, кто снимал панели, а затем, соответственно, ставил их обратно, оставил на них царапины, которых я совсем недавно всеми силами старался избежать. Просто он, в отличие от меня, отвинчивал винты не крестообразной, а обычной отверткой, поэтому она часто соскальзывала и заметно царапала кожу обшивки, а в некоторых местах даже металл. Конечно же в обычном случае никто их даже и не заметил бы или, во всяком случае, не обратил бы на них никакого внимания, но лично мне они говорили многое. Причем «многое» — это еще мягко, очень мягко сказано! Остальные три двери тоже подверглись аналогичной операции по изъятию содержимого внутри их, о чем более чем наглядно свидетельствовали точно такие же следы. Кроме того, они стали намного «легче» двигаться при открытии и закрытии, что я тоже не поленился проверить несколько раз подряд. Предположительно именно в том самом гараже около испанского консульства оружие и было изъято. Где оно находилось сейчас, оставалось только гадать…
