Владимир Колычев - Я промазал, опер – нет
Я медленно спустился с верхней полки, неторопливо сел на край нижней, где, согнув горкой ноги, лежала грузная, безразличная ко всему женщина лет шестидесяти. Сунул ноги в тапочки, зевнул, почесал живот. Потянувшись, глянул в окно. Товарный состав на путях, люди на платформе, тетка с клетчатой сумкой, растрепанная девчонка с воздушным шариком под мышкой... Какая-то станция. Плохо, конечно, что поезд так резко затормозил, но ведь не смертельно.
– Чего вы там возмущаетесь? – спросил я, не очень дружелюбно глянув на интеллигента.
Он смерил меня пытливым взглядом, пущенным поверх очков. Оценивает, быдло я или не совсем. Не знаю, что там он про меня решил, но на вопрос отозвался в привычной своей презрительной манере.
– Вот, представьте себе, корабль собрались за границей покупать!
– Кто?
– Россия! У Франции!
– У Франции? Слышал. Десантный корабль, с вертолетами.
– Вот-вот! Как будто мы сами корабли строить не можем!
– Не можем, – в ироничной ухмылке скривил я губы. – Мы за границей оружие покупаем. Все производят, а мы покупаем. И покупаем, и покупаем... Только у нас в стране могут закупать оружие за границей. Потому что мы отсталые и ни на что не способные.
Не скажу, что я был большим патриотом, но таких вот козлобородых нытиков терпеть не мог. Все у них не так в этой стране. Грабят, убивают – только у нас. Наркотики – только у нас. Пьют – ну, это само собой, мы не просто первые в мире по алкоголю, а единственные, потому что все другие страны – эталон трезвости и правопорядка. Ну а то, что Россия – сырьевой придаток Европы, и вовсе плешь проели. Нефть, газ – больше ни на что не годимся. Ни электроники у нас нет, ни техники. Ну а то, что космические ракеты у нас самые надежные, так это потому что из дерева сделаны и русская печь там вместо двигателей... Ну и оружие у нас, само собой, сплошь каменные дубины...
– А разве нет? – стал заводиться козлобородый. – Все развалили, все продали!
– Да, но пока что у нас оружие покупают, а не наоборот.
– А у Франции зачем покупаем? А затем, что своих заводов больше нет, все разрушено!
– И заводы есть, и верфи. И все они заняты, везде корабли строятся...
Настоящий интеллигент должен вглубь копать. Грязь, она обычно наверху, а ниже, под землей, благородные залежи – руда железная, золото, алмазы... А гнилая интеллигенция потому и гнилая, что грязь только и собирает, найдет гниль и месит ее, и месит в свое удовольствие.
Не скажу, что в стране у нас все замечательно, далеко не так, но ведь есть же и положительные моменты. Если бы козлобородый набрался терпения, поднял бы не желтую, а более серьезную информацию, он бы узнал, сколько в России строится боевых и вспомогательных кораблей, сколько в ремонте стоит и на модернизации. Очень много всего хорошего и утешительного. Но это ему неинтересно, потому что он как тот вампир – ему плохая кровь нужна, а солнце просто опасно для жизни... И может, он мазохист, и его возбуждают только гадости...
– Кто вам такое сказал? – воинствующе напыжился очкастый.
Я мог бы сказать, что со скуки последний месяц пропадал в Сети, на каждый поверхностный негатив пытаясь отыскать глубинный позитив. Ну, не на каждый, но все-таки... Но я просто промолчал. Потому что не хотел вступать в полемику. Есть простая истина – не спорь с идиотом: он сначала опустит тебя до своего уровня, а потом задавит опытом...
Я потянулся к своей куртке, вытащил из кармана пачку сигарет, направился в тамбур покурить.
– Вот только у нас в стране такие смешные оптимисты! – донеслось до меня вслед.
Но я лишь махнул рукой. Слишком уж мелкая обида, чтобы реагировать на нее. Скорее радоваться надо, а не огорчаться. Несерьезная эта перепалка, даже в чем-то забавная, зато перебивает горькие думы, что не давали мне покоя, толкнули в дальний путь. Эх, если бы козлобородый был единственной для меня неприятностью.
Доставая на ходу сигарету, я проходил мимо последнего купе. Дверь была открыта, и взгляд мой скользнул по девушке, сидевшей на нижней полке. Затылком она упиралась в стеклянный плафон фонаря, локоть ее лежал на столе, ноги разведены в стороны – одной она подпирала переборку, другая, также согнутая в коленке, была отведена в сторону. Будь эта девушка в платье, вышла бы очень непристойная поза, но поскольку на ней был красный спортивный костюм, развратную картинку мог увидеть только извращенный глаз.
Она смотрела на меня как на декорацию, движущуюся по подиуму вагонного коридора. Что есть я, что нет меня... Но вот в ее безразличном взгляде шевельнулся интерес. Но сама она даже не шелохнулась и головы не повернула, чтобы проводить меня взглядом.
Я прошел мимо, унося ее запечатленный образ. Черные волосы средней длины, глаза небольшие, но сильно накрашенные, видимо, для того, чтобы придать им объемность, широкий нос, длинные тонкие губы, узкий подбородок... Не красавица, а если симпатичная, то с большим натягом... Но почему тогда ее внешность так взволновала меня?
Ответ принесла мне последняя затяжка. Я докуривал сигарету, когда перед глазами всплыл фоторобот девушки, которую опознал спецназовец, охранявший мой дом... Лоб, надбровья, переносица, линия носа, рта... Девушка из последнего купе очень похожа была на ту, которая, возможно, затопила мою квартиру... и которая...
Я нервно затушил сигарету, судорожно полез за новой, закурил, глубоко затянулся, чтобы крепость табачного дыма продрала меня до мозга костей.
Эта девушка могла убить Олесю!
Не знаю, что так долго делала она в Черногайске после рокового выстрела, но в Москву мы возвращаемся вместе...
А ведь эта шельма снилась мне сегодня. Да, черные волосы, красная одежда, тонкая талия, широкий зад... Она сидела, склонившись над мертвой Олесей...
Я открыл дверь, чтобы выбросить сигарету. Поезд уже набирал ход, и межвагонная сцепка в буферном пространстве бухала и стучала... Поезд набирал ход. Значит, станция уже где-то позади. Что, если?..
Дурное предчувствие вытолкнуло меня из тамбура к последнему купе, дверь в которое была закрыта. Одно из двух: или девушки там уже нет, или она ждет меня с пистолетом в руке... На пулю я нарываться не хотел, поэтому надумал и третий вариант. Девушка – никакой не киллер и стрелять в меня не будет. Мы спокойно разберемся в ситуации и расстанемся друзьями...
Дверь легко поддалась моим усилиям. На всякий случай я отскочил в сторону. Мало ли – вдруг грянет выстрел или сработает граната, поставленная на растяжку. Не заметив проводницу, я едва не налетел на нее.
– Мужчина, ну чего вы? – подняв поднос, возмущенно протянула она. – Мало выпили?
– Извините.
Женщина несла чай в предпоследнее купе, а то, в котором ехала девушка в красном, было пусто. Никого. Только разобранная постель на нижней полке.
– А что, здесь никто не едет? – спросил я у проводницы, когда она вышла из обслуженного купе.
– Безобразие! – выморочно закатив глаза, выразила она свое фальшивое возмущение. – В поезде мест нет, а это пустует!..
Я понимал, о чем она сожалела. Лето, пора отпусков, билеты на московские поезда в дефиците, целое купе свободно, а левых пассажиров, как назло, нет. И некого подселить сюда, за отдельную, разумеется, плату.
– А девушка здесь была, в красном костюме!
Пышнокудрая, крутобедрая проводница окатила меня уличающим, но скорее одобрительным, чем осуждающим взглядом.
– Что, поразвлечься не с кем?
Вряд ли она намекала на свою кандидатуру, но всем видом давала понять, что к мужскому распутству она относится терпимо. Но меня ее экивоки не волновали. Я вел себя как пес, учуявший добычу, и готов был рвать всех и вся на своем пути.
– Девушка здесь была! Где она? – ожесточенно спросил я.
– Так вышла... – растерянно захлопала глазами женщина. – Забрала вещи и вышла...
– В красном костюме?
– В красном костюме, – кивнула она.
Теперь ясно стало, почему чернявая успела покинуть поезд до отправления. Она не стала переодеваться, собрала вещи в сумку и ушла в чем была...
– А билет? Где ее билет?
– Э-э, не было билета... – смутилась женщина. Но, спохватившись, попыталась исправить положение: – То есть был билет, но она его забрала...
– Черт!
Я бросился в тамбур, открыл дверь, выглянул из вагона. Перрон уже далеко, даже если спрыгну, все равно не смогу задержать беглянку. Она же не будет ждать, пока я брошусь за ней в погоню. С поезда она сошла, чтобы скрыться. И скроется...
Но все же я не сдавался. Нахрапом узнал у проводницы название станции, вооружился мобильником, зашел в пустующее купе, закрылся в нем, связался с Дарьей.
– Я тут уже в работе, – сказал я, одной рукой подняв одеяло брошенной постели. – Кажется, киллера нашел...
Под одеялом ничего не было, под подушкой тоже. Я тщательно обследовал место, где сидела чернявая. Вдруг что интересное обнаружу.
– Какого киллера?
– Киллершу. Которая Олесю... В поезде со мной ехала. Я ее по фотороботу опознал. И она меня тоже. Поэтому она уже не едет. Сбежала.
