Сергей Зверев - Кидала
— Он почему-то решил, что я должен ему два миллиона долларов.
— А ты должен ему?
— Посмотри на меня, малыш, разве я смахиваю на должника? — рассмеялся Мартынов.
— Так значит, этот барыга предъявляет без сходняка и необоснованно?
— Ты, я вижу, не раз бывал в Сочах…
— Три ходки, босс, после третьей объявили в розыск, но я успел проскочить на границе.
— О чем вы там воркуете, выродки? — поинтересовался Джексон. Его люди и он сам заняли удобную позицию у входа на этаж и теперь ждали удобного момента.
— Пусть Малкольм пригласит к лестнице кого-нибудь из своих «шестерок», знающих русский! — крикнул Мартынов. — Пока мой друг побеседует с ним за жизнь, я подумаю, как найти приятный для обеих сторон исход дела!.. — Притянув за рукав громилу Трофима, Андрей поморщился: — Браток, поговори тут несколько минут, мне нужно кое-какие меры предосторожности предпринять. Иначе пока мы ушами хлопаем, по лестнице «В» спустится десяток уродов и расстреляет нас в упор. Я так думаю, что они уже идут…
— Тогда не стой здесь, босс, — испуганно проговорил Трофим и обратил свой глас к верхнему этажу. — Эй, пархатые!.. Подошел кто?
— Ты кто будешь, человек? — раздалось сверху.
— Я-то буду Троша Саранский, в Крестах коронованный, а вот ты кто будешь, добрый человек?
— А я из Владика, Вова Мершалов, слыхал?
— Вов на Руси столько, что всех их раком от Владика до Калининграда не переставить, — резонно заметил Трофим. — Что, что Вова?..
Поняв, что разговор завязался и, судя по всему, надолго, убедившись в том, что неграм нос не сунуть, пока не наговорятся русские, Мартынов тихо спустился с лестницы и быстро пошел по коридору. За нападение со спины теперь можно было не беспокоиться. Малкольм послал двоих французов на разведку, этим и ограничился. Если бы был кто-то еще, он уже давно бы себя обнаружил.
По дороге выбил локтем стекло на пожарном гидранте и выдернул из образовавшейся ниши закрепленный на скобах топор с длинным красным топорищем. Не сбавляя шага, определил три кабинета, расположенные под офисом Малкольма, раскинувшегося просторами этажом выше, и с размаху всадил топор в косяк одной из двери.
Пожарный инструмент вошел в дверь, как в масло. Рванув его на себя, Мартынов выворотил замок и толкнул створку. Осмотр его не удовлетворил.
Через тридцать секунд топор выбил замок на второй двери, и именно здесь советник обнаружил то, что искал. Зажав под мышкой СВЧ-печь, он вернулся в первый кабинет и занялся странными, по меркам американского обывателя, приготовлениями.
Он забил чрево микроволновки собранными из шкафов и столов баллонами с лаком для волос, средствами для чистки окон и полиролью. Когда дверца захлопнулась, для чего пришлось потратить немало усилий, Мартынов снова прошелся по кабинетам, отрывая шнуры от всех видов аппаратуры, находящейся в помещении. Оставляя за собой изуродованные лампы, принтеры и ксероксы, он опять вернулся в кабинет, где стояла печь, и принялся быстро скручивать шнуры меж собой. Время от времени он выходил в коридор, чтобы послушать, о чем идет речь на площадке.
Там шел нормальный русский диалог:
— Ты фуфло, потому что понятия для тебя пустой звук, и за пару баксов ты готов лизать жопу даже неграм.
— Ты кто такой, чтобы судить, олень?
— Я — вор в законе, и уборщиком работаю не на глазах братвы, а вдали от родины!
— А мы кто: не братва?!
— Вы — плесень!
— Fuck you, russian pig!.. — изредка втирался в диалог монолог Джексона.
Удовлетворенный, Мартынов в последний раз вернулся в кабинет и быстро прикрутил два голых конца самодельного удлинителя к вилке печи. Удостоверившись, что работа выполнена качественно, Мартынов вскочил на подоконник, распахнул обе рамы и осторожно посмотрел наверх. Окно в офисе президента «Хэммет Старс» было наглухо задраено: Стив Малкольм боялся сквозняков, поэтому не включал в своем кабинете даже предусмотренный экологическими требованиями кондиционер.
Зажав печь под мышкой, Мартынов аккуратно проследовал по выступу на стене до пожарной лестницы, стараясь не смотреть вниз. Вегас с высоты двадцать девятого этажа был великолепен, и можно было даже различить светящееся интимными огоньками кафе, в котором сидела и попивала свою «Маргаритку» Сандра, но чего Андрей сейчас хотел меньше всего, так это любоваться видами. Глядя прямо перед собой и ощущая спиной «шубу» стены, он добрался до лестницы, развернулся и с печью в руке начал осторожный подъем.
Оказавшись на уровне тридцатого этажа, он снова ступил на выступ… До вмурованного в стену кондиционера образца восьмидесятого года оставалось не больше десяти метров. Этот короб напоминал размерами ламповый телевизор и, окажись Малкольм любителем искусственного морского воздуха, он давно был бы снят и заменен на комнатный.
Дойдя до него, Мартынов осторожно, стараясь не пошатнуться, перенес на руках перед собой печь и поставил на кондиционер вплотную к стеклу таким образом, чтобы дверца смотрела внутрь помещения.
Выбрав на панели печки режим жарения мяса с дополнительной функцией вентиляции («золотистая корочка»), Андрей двинулся в сторону по выступу…
Преодолев обратный путь, он забрался в окно кабинета этажом ниже и, держась за свисающий с тридцатого этажа скрученный удлинитель, перевел дух. Еще месяц назад он не повторил бы свою выходку и за сотню тысяч…
— Ну что, Стив, потанцуем?.. — замерев на секунду с раздвоенным шнуром перед розеткой, Мартынов вдруг почувствовал непреодолимое желание торопиться: разговор на лестничной площадке начинал выходить за рамки стандартной «солнцевской» ругани.
Два оголенных конца вошли в отверстия, словно для того и предназначались…
Вернувшись на площадку, Мартынов понял, что дела плохи. Джексон орал, на потолке слышались звуки шагов его команды, Малкольм увещевал Мартынова вернуть деньги, Трофим держался мужественно и спокойно, как и подобает человеку, приглашенному разводить мосты, но не понимающему, в чем суть проблемы.
— Босс, я ничего не понимаю, — сказал он. — Одни орут — десять миллионов, другие — семь, третьи — два. Ты что, всем по кругу в Америке задолжал? Вообще-то, я думал, ты ушел…
— А ты бы ушел?
— Я бы уже давно ушел, но мне интересно, почему некто Джексон называет меня «уайт манки». Я так понимаю из школьного курса, что речь идет о белой обезьяне. Он что, негр?
— Точно.
— И эта б… называет меня обезьяной?!
— Обезьяна никогда не признается в том, что она в клетке. Она будет всех уверять, что она-то как раз на свободе, а в клетке все вокруг нее. Что-то долго мясо жарится…
— Какое мясо, босс?
— Стив! — прокричал Мартынов. — Подойди к телефону в своем офисе! Я буду разговаривать с тобой! Пора заканчивать этот глупый разговор…
— Это другое дело, Эндрю, — согласился Малкольм и оторвался от перил. — Я буду через четверть минуты!..
— Лучше бы пораньше, — пробормотал Мартынов, бросив взгляд на часы.
— Ты что-то задумал, босс? — поинтересовался Трофим, почесывая лоб мушкой «вальтера».
— Так, пустяки, — отмахнулся Андрей, набирая на трубке номер телефона президента…
Стив Малкольм вошел в кабинет с твердым намерением снять трубку с телефона сразу, едва раздастся звонок. В суете ему почему-то не показалось странным, зачем ему нужно торопиться в офис, если Мартынов может позвонить ему на сотовый.
Он подумал об этом только тогда, когда, стоя лицом к сияющему мириадами огней высоток Вегаса окну, снял после первой трели трубку.
Снял, и тут же увидел за стеклом электроприбор длительного пользования, не предназначенный для эксплуатации в уличных условиях. Разгадку такой странной установки он нашел в ярко сияющем диоде на панели печи.
— Стив, ты слышишь меня? — раздалось в трубке, но Малкольм в этот момент уже бежал к двери…
Грохот чудовищной силы потряс верхние этажи и качнул пол под ногами всех, находившихся в здании. С крыши соскользнуло несколько черепиц, и одна из них, переворачиваясь в воздухе, просвистела и под воздействием собственной кинетической энергии пронзила насквозь крышу черного, стоящего чуть поодаль от стоянки джипа. Он качнулся и принялся реветь, как раненый бизон…
Ударная волна сбила Малкольма с ног, и он выехал на животе в коридор в предчувствии скорой сумасшедшей боли.
Она пронзила его тело, когда он, перевернувшись, ударился о стену коридора. Несколько осколков прочного уличного стекла, без труда сдерживающего выстрел в упор, вонзились ему в спину, и он взревел от ярости. Бесхитростность ловушки, в которую он был заманен, взбесила его и помутила рассудок.
Он оглянулся, чтобы оценить масштаб взрыва, и поразился тому, насколько добросовестно исполняет возложенные на него обязанности его ангел-хранитель…
