Агата Кристи - Детективные романы и повести
— Да, да, конечно. Необыкновенная женщина.
— Вы это очень верно подметили. Необыкновенная женщина. Необыкновенный дар.
— Она утверждает, будто ей дано совершать нечто сверхъестественное. Но… ведь это… ведь это невозможно?
— В том-то и дело. Это просто невообразимо. Все так говорят. В суде, к примеру…
Мистер Брэдли, сверля меня черными бусинками глаз, повторил свои слова с подчеркнутой выразительностью.
— В суде, к примеру, такое бы высмеяли. Если бы эта женщина предстала перед судом и созналась в убийстве, убийстве на расстоянии с помощью «силы воли» или еще какой-нибудь чепухи, к которой она прибегает, такое признание все равно не могло бы послужить основанием для судебного разбирательства! Даже если бы ее признание было правдой (во что разумные люди, как вы и я, ни на минуту не поверят), и тогда бы его нельзя было определить как нарушение законов. Убийство на расстоянии в глазах закона — не убийство, а чистый вздор. В этом-то и вся соль, и вы сами можете ее оценить.
Я понимал, что меня успокаивают. Убийство, совершенное мистической силой, не рассматривается как убийство в английском суде. Найми я гангстера, чтобы тот убил кого-то по моей просьбе, меня привлекут к ответственности вместе с ним. Но если я обращусь к Тирзе Грей, к ее черным силам, то черные силы не накажешь. Вот в чем, по мнению мистера Брэдли, заключалась вся соль.
Тут мой разум взбунтовался. Я не выдержал.
— Но, черт возьми, это же невероятно! — закричал я. — Я не верю. Этого не может быть.
— Я с вами согласен. Согласен полностью. Тирза Грей необычная женщина, у нее редкий дар, но поверить в ее дар невозможно. Как вы правильно заметили, это фантастично. В наши дни никто не поверит, что можно послать волны мысли, или как их там, самому или через медиума, сидя в деревенском домике в Англии, и так вызвать смерть от естественных причин на Капри или где-то еще.
— И она себе приписывает такие возможности?
— Да. Конечно, она наделена особой силой. Она из Шотландии, а среди шотландцев много ясновидящих. В одно я верю: Тирза Грей знает заранее, что кому-то суждено умереть. Это редкий дар. И она этим даром владеет.
Он наклонился вперед, разглядывая меня. Я молчал.
— Предположим на минуту такое. Кто-то, вы ли или другой человек, хочет знать, когда умрет ну, скажем, бабушка Элайза. Иногда это нужно знать. Ничего в этом дурного, ничего ужасного — просто деловой подход. Какие нужно обдумать планы? Будут ли у нас деньги, положим, к ноябрю? Если вы знаете это наверняка, вы можете совершить выгодную сделку. Смерть ведь такая ненадежная вещь. Добрая старая Элайза с помощью докторов может протянуть еще с десяток лет. Вы этому только порадуетесь, вы привязаны к старушке, но знать точно не мешает.
Он помолчал, потом наклонился ко мне еще ближе.
— И тут на помощь прихожу я. Я заключаю пари. Какие угодно — условия мои, конечно. Вы обращаетесь ко мне. Естественно, вы не будете ставить на то, что старушка умрет. Это жестоко и не по душе вам. И мы оговариваем это так — вы спорите на определенную сумму, что старушка Элайза будет жива и здорова, когда наступит рождество, а я спорю — что нет. Очень просто. Мы составляем договор и подписываем его. Я назначаю число. Я утверждаю: к этому числу, может неделей раньше или позже, по старушке Элайзе отслужат панихиду. Вы не согласны со мной. Если вы правы — я заплачу вам, если я — вы платите мне!
Я заговорил хриплым голосом, снова входя в роль:
— Какие ваши условия?
Мистер Брэдли мгновенно переменился. Он заговорил весело, почти шутливо.
— С этого мы с вами начали. Вернее, с этого начали вы, ха-ха. «Сколько?»— говорите. Испугали меня не на шутку. Ни разу не видел, чтобы люди так брали быка за рога.
— Какие ваши условия?
— Это зависит от многого. В основном от суммы пари. Иногда от возможностей клиента. Если речь идет о надоевшем муже или шантажистке, сумма пари устанавливается с учетом того, какими средствами клиент располагает. И я не имею дела — вношу здесь полную ясность — с людьми бедными, за исключением случаев, когда речь идет о наследстве. Тогда мы исходим из размеров состояния бабушки Элайзы. Условия — по обоюдному согласию. Обычно из расчета пятьсот к одному.
— Пятьсот к одному? Круто берете.
— Но если бабушка Элайза вот-вот должна умереть, вы бы ко мне не пришли.
— А что если вы проиграете?
Мистер Брэдли пожал плечами.
— Что ж поделаешь. Уплачу.
— А если я проиграю, я уплачу. А что если я не стану платить?
Мистер Брэдли откинулся в кресле. Он прикрыл глаза.
— Не советую вам этого, — сказал он тихо. — Не советую.
Несмотря на тихий голос, каким были сказаны эти слова, меня пробрала дрожь. Он не произнес ни слова угрозы, но угроза чувствовалась ясно.
Я поднялся и сказал:
— Мне нужно все обдумать.
Мистер Брэдли опять превратился в. любезного и обходительного человека.
— Конечно, обдумайте. Никогда не нужно спешить. Если вы решите заключить со мной сделку, приезжайте, и мы все обсудим. Время терпит. Торопиться некуда. Время терпит.
Я вышел, и мне все слышались эти слова: «Время терпит».
Глава XIII
Рассказывает Марк Истербрук
Я думал о предстоящем визите к миссис Такертон с величайшей неохотой. На эту встречу меня толкнула Джинджер, и я все еще сильно сомневался, нужен ли такой шаг. Прежде всего, я чувствовал, что не подхожу для роли, которую выбрал. Я сильно сомневался, смогу ли вызвать нужную реакцию, и я знал: я совсем не умею притворяться.
Джинджер с потрясающей деловитостью, которая у нее появлялась в нужных случаях, давала мне по телефону последние наставления.
— Все очень просто. Ее дом строил Нэш [10]. Не обычный для него стиль, а один из псевдоготических полетов фантазии.
— А зачем он мне понадобился, этот дом?
— Собираетесь писать статью о факторах, которые влияют на изменение архитектурного стиля. Что-нибудь в этом роде.
— Сразу видно, вранье, — сказал я.
— Глупости, — уверенно заявила Джинджер. — Когда говорят о науке, то возникают дикие теории, о них рассуждают и пишут в самом серьезном тоне и самые неожиданные люди. Я могу вам процитировать целые главы невероятного бреда.
— Вот вам и лучше к ней поехать.
— Ошибаетесь, — ответила Джинджер. — Миссис Т. может найти вас в справочнике, и это произведет на нее должное впечатление. А меня она там не найдет.
Это тоже меня не убедило, хоть ответить было нечего.
Когда, я вернулся после встречи с мистером Брэдли, мы с Джинджер подробно все обсудили. Ей это казалось менее невероятным, чем мне. Она даже испытывала определенное удовлетворение.
— Теперь хоть ясно, что мы ничего не выдумываем, — заметила она. — Теперь мы знаем: существует организация, которая устраняет неугодных людей.
— Сверхъестественными средствами.
— Если бы мистер Брэдли оказался знахарем или астрологом, можно было бы не верить. Но раз это гнусный и подлый мелкий жулик — во всяком случае, так я поняла из ваших слов…
— Близко к истине, — вставил я.
— Тогда все обретает реальность. Пусть это кажется сущим вздором, но три дамы из виллы «Белый Конь» располагают какими-то возможностями и добиваются своего.
— Если вы так уверены, зачем тогда нужна миссис Такертон?
— Лишний раз проверить, — ответила Джинджер. — Мы знаем, какие силы приписывает себе Тирза Грей. Мы знаем, как у них поставлена денежная сторона. Кое-что нам известно о трех их жертвах. Нужно разузнать что-нибудь и о клиентах.
— А вдруг миссис Такертон не проявит себя как клиентка?
— Придется тогда поискать других путей.
— А я вообще могу все испортить, — сказал я уныло.
Джинджер ответила, что не нужно так дурно о себе думать.
И вот я у дверей виллы «Кэррайуэй Парк». И она совсем не совпадает с моим представлением о домах, которые строил Нэш. Джинджер пообещала мне последнюю книгу по архитектуре, но вовремя не достала, так что я был плохо подкован в этой области.
Я позвонил, болезненного вида дворецкий открыл мне дверь.
— Мистер Истербрук? — спросил он. — Миссис Такертон вас ждет.
Он провел меня в вычурно обставленную гостиную. Комната производила неприятное впечатление. Все в ней было дорогое, но безвкусное. Одна или две хорошие картины терялись среди множества плохих. Мебель была обита желтой парчой. Меня отвлекла от дальнейших наблюдений сама миссис Такертон. Я с трудом поднялся из глубин желто-парчового дивана.
Не знаю, чего я ожидал, но вид хозяйки дома совершенно меня обескуражил. Ничего в ней не было устрашающего — всего-навсего обычная, средних лет женщина. Не очень интересная и не слишком, подумал я, привлекательная. Губы под щедрым слоем помады тонкие и злые. Слегка срезанный подбородок. Светло-голубые глаза, которые, казалось, отмечают цену всего, что они видят. Женщин ее типа можно часто встретить, только они не так дорого одеты и не так искусно намазаны.
