Кирилл Казанцев - Отмщённый
— Что с тобой?! — орала она страшным голосом и снова бросилась к нему, куда-то тащила, царапала за рукав. Он злобно отталкивал ее. Что за баба такая? Проще кошку вымыть. Она попятилась, не удержалась, замахала руками — и с воем сверзилась с обрыва. Он знал, что она справится. Нахлебается, но справится. И это самое главное. А ему, наверное, не стоит прыгать с пулей в спине? Или ничего? Хуже ведь не будет? Охотники уже подбегали, подбадривали себя матерными криками, палили почем зря. Он начал разбегаться — хотя, видит Бог, это было нешуточным испытанием! И снова вздрогнул, обожгло под правой лопаткой. В третий раз — в спину! Жестокая сила швырнула его с обрыва. Мир разорвался, как хлопушка, померк. Ну и ладно, он сделал все, что мог…
Эпилог
Колесо спустило на том же месте — едва машина скатилась с горки. Просто наваждение какое-то… Женщина шустро надавила на тормоз, прижала машину к обочине. Откинула голову на подлокотник, отдышалась. Здравствуйте, грабли, это снова я… Слезы навернулись на глаза. Она практически не изменилась за три месяца. Только грусти в серых глазах сделалось больше, кожа на подбородке истончилась, и казалось, что может порваться от неловкого движения мышцами. Она уверенно отжала рычаг под сиденьем — теперь она точно знала, как открывается багажник. И где лежит запаска, выучила наизусть. И какова последовательность действий, чтобы запасное колесо встало на ось и машина поехала.
Она запахнула пальтишко и выкарабкалась наружу. Снаружи дул ветер — порывистый, леденящий. А по обещаниям синоптиков, весьма умеренный. Вчера опять сыпал снег, но сегодня «формально» плюсовая температура, и кое-где он даже растаял. Она вздохнула и поволоклась к багажнику. Машина была другая — траурно-черная. Но очень похожая. Тоже «Хонда», на пару лет моложе, на тысячу долларов дороже. По сути, то же самое. Добравшись до запаски, она задумалась: а может, просто так спустило, без прорыва? Она решила проверить с помощью насоса. Но нет, на этот раз чуда не произошло, где-то в шине образовался прокол. Сзади заурчало. Мимо нее проехала… нет, не колонна полицейских машин, а бесформенная каракатица советской эпохи, ведомая бесчувственным деревом. Видит же, что женщина мучается! Она вздохнула, сняла с себя недавно приобретенное пальто и взялась за работу. Нужно не забыть на обратном пути заехать в шиномонтажную мастерскую и выяснить, что за фигня творится у нее с колесами…
В Нахапетовке за три месяца изменилось очень многое. Облетели деревья, засохла грязь. Борозды и рытвины запорошило снегом. Она проехала по улице Выставочной и не увидела ни одного живого существа — помимо вислоухой собаки с голодными глазами, сидящей в смиренной позе у обочины. На пруду царило запустение, засохли камыши. На улице Салуяна было совсем тоскливо. Знакомые дома, знакомые заборы в окружении голых веток. «Зачем я сюда приехала? — с грустью подумала женщина. — Разобраться со старой памятью? Ради самопознания?» Она прижала машину к ограде и вскоре уже входила в калитку. Бурьян полег, но кое-где остатки травы еще зеленели. Все то же самое — завалившийся сортир, груды древесины и металлолома. Из трубы над крышей вился сизый дымок. «Показалось», — подумала женщина, взбираясь на крыльцо. Дверь была открыта. Тоже ничего удивительного — она была уверена, что при последнем уходе не запирала ее на ключ. Уходить пришлось через окно. «Можно представить, какие в доме сквозняки», — она с опаской поежилась. Но в доме, как ни странно, было сухо и тепло. В сенях царил убийственный немецкий порядок — ничего лишнего, инструмент по струночке. «Я продала дом и забыла об этом?» — перепугалась женщина. Может, стоит постучать, прежде чем войти в горницу?
Она осторожно приоткрыла дверь и на цыпочках вторглась в собственный дом. Может, ей не показалось, что из трубы вился сизый дымок? В горнице было чисто и подметено. Ей стало дурно. Сумочка обросла железной тяжестью, потянула к полу. Она прерывисто вздохнула. Померещилось на мгновение, что все может вернуться, что не все еще потеряно. Но нет, ерунда, она не может бесконечно жить вчерашним днем, она должна идти вперед. В доме никого, ей просто почудилось…
— Ну, наконец-то, — проворчал из-за печки мужской голос. — Разведка доложила, что ты выехала — замаялся ждать. Тебя остановили гаишники? Спустило колесо? Боже, какая красота… Какой потрясающий вид…
Из-за печки выглядывал «сверчок» с кухонным полотенцем в руках. В жилетке, ватных брюках. Он немного сутулился, а когда начал приближаться, стало заметно, что он неловко держит спину. Словно после травмы. Мужчина был коротко и аккуратно пострижен, нижнюю часть лица украшала аккуратная окладистая бородка, придающая ему степенности и добродушия. Лукавый блеск переливался в серых глазах. Он подошел и взял ее за плечи.
— У тебя есть разведка? — слабеющим голосом прошептала женщина.
На ответ она не рассчитывала. Но он ответил.
— Есть, — кивнул мужчина. — Есть разведка, служба тыла, служба доставки… Тебе нехорошо, Катюша?
Нет, ей было дьявольски хорошо. Подкосились ноги, закатились глаза. Она обмякла, как тряпочная кукла, стала падать. Мужчина всполошился — он не рассчитывал, что все будет так серьезно — подхватил ее на руки, отнес на софу и бережно укрыл одеялом.
Очнувшись, она уловила тонкий кофейный аромат, стелющийся по горнице. Сновидения продолжались. Человек с окладистой бородой сидел на табуретке, придвинутой к кровати, и нежно гладил ее «гусиную» кожу. Он добродушно и с удовольствием улыбался.
— О, нет, — простонала Катя. — Ты умер. А если ты здесь, значит, я тоже умерла…
— Интересная теория, — задумался оживший мертвец. — Ладно, поживем в загробном мире. Но на самом деле все не так. С чего ты взяла, что я умер?
— Ну, как же…
— Ах, да… Три пули в спине, но ни одна не задела жизненно важные органы. Не знаю, Катюша, почему я выжил, как очнулся в воде, но этому должно быть рациональное объяснение. Имеется такое: я хотел еще раз увидеть тебя. И даже пожить с тобой. Но только в этом мире. В загробном невозможно целоваться и заниматься сексом. — Он виновато и немного стыдливо опустил глаза.
Она зажмурилась, положила руку на лоб. Женщину трясло, она отчаянно пыталась справиться с волнением.
— Но тебе понадобились целых три месяца, чтобы сообщить мне эту новость…
— Я так решил, прости. Пули вытащил один «криминальный» медик — не поверишь, но после восемнадцати лет отсидки я сохранил пару связей с полезными людьми. Они приехали за мной, когда я загибался в холоде и тоске. Две недели витал над пропастью… м-да. Потом мне сообщили — ты выжила, проплыв всего лишь пару излучин, связалась с Гладышем, сообщила, истерично выкрикивая, что на его дачке валяется множество улик, и если он хочет закрыть фигурантов, то должен с группой рвать сюда. Ты заставила их искать мое бренное тело, но все напрасно… Бандитов осталось только трое, они хотели вывезти своих мертвецов, но пока возились, их накрыли. Парни долго не запирались — кто их нанял, зачем и почему. Отсюда следаки и начали раскручивать цепочку, в то же утро поместив фигурантов под стражу. За тебя вступились, и ареста ты избежала. Имеется также косвенная информация, что ты не потеряла деньги…
— Но ты…
— А меня нет, я считаюсь мертвым. Органам известно, что я невиновен. Но лучше я побуду на том свете. А то пришьют еще чего-нибудь… Прости, что поступил так некрасиво, но когда я пришел в себя, ты все равно считала, что я погиб…
— И вот ты… здесь?
— И вот я здесь, — согласился Павел. — Где мне еще быть? Ни кола, ни двора, и любая проверка документов вызовет интересные вопросы. Господи, дурочка, я люблю тебя больше жизни… — Он тоже страшно волновался, бледнел и краснел одновременно. — Прости, я тут немного похозяйничал. Надо же чем-то заняться. Я уже составил список первоочередных дел: вскопать огород, пока земля не застыла, натаскать воды, начистить рыло Тимохе…
— Что же будет теперь, Пашенька? — Она не верила, вцепилась ему в руку.
— Нормально все будет, — размыслив над темой, отозвался Павел. — Наверное. Будем жить и рожать. Теперь мы можем позволить себе и дом, и дерево. Если хочешь, проведем здесь остаток вечности… — Он засмеялся. — Шучу, Катюша, никто не заставляет тебя здесь жить. Да и меня рано или поздно приберут и сошьют новое дело.
Кто-то подошел, потерся о ногу мужчины и детским голосом сказал «Мяу». Катя вздрогнула. Павел нагнулся, поднял с пола пушистого черного котенка с белым пятном на груди и посадил рядом с Катей. Тот послушно сидел и разглядывал новую хозяйку большими голубыми глазами.
— Это что? — засмеялась Катя, погладив волнистую шерстку.
— А имеются варианты? — удивился Павел. — Интернета здесь нет, пусть будет хоть так. Имя я еще не придумал, но точно знаю, что в прошлой жизни этот паршивец был чиновником.
