Владислав Куликов - Братство обреченных
Правда, на сто процентов доверять результатам генетической экспертизы нельзя никогда (если, конечно, речь не идет об отрицательном результате). Но в принципе это очень точный метод. ДНК содержится во всех клетках, в том числе и в клетках буккального эпителия, которые мы можем извлечь из слюны, оставленной даже на окурке. Корневая часть волоса, ногти, костные останки — все это достаточный материал для экспертизы. Давность не имеет значения, если только кости полностью не сгнили. Годятся полуобгоревшие останки трупа — во время термической обработки с ДНК, как правило, ничего не происходит. Кровь хорошо сохраняется в виде пятен на одежде…»
— Просто чудо, а не метод! — вслух произнес Ветров. — Но отсюда можно взять слова, что нельзя полностью доверять. Вот есть фамилия эксперта, на него сошлемся.
— Сохрани это где-нибудь у себя. Ищи дальше.
— О, а вот это сильно! — не удержался от восклицания Андрей, когда зашел на следующий сайт. — Интернет — великая сила. Я нашел еще одного ученого!
Он попал на официальный сайт «Литературной газеты».
Ссылка привела на статью из свежего номера: «Ошибки блуждающих атомов». Автор — главный научный сотрудник Института общей генетики имени Н. И. Вавилова доктор биологических наук Лев Зиновьевич Шипковский.
«…Давайте представим исследование в виде трех этапов, — писал он. — Первый — сбор образцов, содержащих ДНК. Это могут быть фрагменты мышечной или костной ткани, волосы, кровь, слюна и многое другое. Кто и как собирал материал, как маркировал и хранил образцы — все это важно. Несколько капель крови на месте преступления могли собрать в одну пробирку, а могли в разные. Если кровь принадлежала разным лицам, «образец», собранный по первому способу, будет смесью, в которой нелегко разобраться. Ведь применяемый при экспертизе метод размножения ДНК очень чувствительный. Он создает множество копий одной-единственной молекулы, загрязнившей образец. Это способно привести к ошибкам.
Заключительную стадию можно назвать популяционно-генетической. Весь геном подозреваемого и всю ДНК в образце расшифровать нельзя. Обычно изучают не более двадцати участков. С какой вероятностью у случайного прохожего эти участки окажутся такими же, как у подозреваемого? Оценка вероятности — третья стадия работы экспертов. Она наиболее уязвима.
Здесь мы подходим к очень важному моменту. Чтобы подсчитать вероятность, эксперт должен знать, как часто встречаются у людей различные варианты участков ДНК. Поэтому во всем мире специалисты собирают базы данных с частотами участков ДНК, используемых в судебной практике. Но Россия на генетической карте мира белое пятно! Мы используем американские и европейские данные. Опытный адвокат непременно поставит вопрос: а может ли эксперт гарантировать, что генетический признак, который встречается лишь у одного из ста нью-йоркцев, не распространен в Москве гораздо шире? Поэтому нужно срочно начать исследование частот встречаемости участков ДНК человека, используемых в судебно-медицинской практике и в России.
По Москве сейчас сделаны две-три научные работы. Сотни обследованных. Нужны же десятки, сотни тысяч! В крупных городах США для каждого района создана своя база данных. А ведь в Москве этническое разнообразие ничуть не меньше. Наш институт, ведущий в стране по проблемам популяционной генетики, предложил провести такие исследования. Но встретил резкое сопротивление Российского центра судебно-медицинской экспертизы и лично Петра Сидорова».
— Опаньки, — вырвалось у Ветрова.
— Что? — Азарова подняла голову от газеты.
— Они с Сидоровым на ножах.
— А мужик стоящий?
— Да.
Тогда мы не скажем про заключение Сидорова. Ищи его.
— Сейчас, только дочитаю.
«Люди склонны полагать, что «наука не склонна ошибаться». К сожалению, это не так. В этом году в США судят молекулярного биолога, автора множества экспертиз, которые оказались ошибочными. По результатам его работ вынесли одиннадцать смертных приговоров, десять из которых уже привели в исполнение. В ДНК-экспертизах, представляемых в наших судах, тоже немало ошибок…»
— Просто песня, а не статья. — Ветров потер руки. — Хоть бери и слизывай всю.
— Отлично! Звони ему.
— Легко сказать… — Ветров стал искать его координаты. Нашел номер института имени Вавилова.
— Лев Зиновьевич в командировке в США, будет через четыре месяца, — сообщили в институте.
— А как же быть? Может, нам сможет кто-то еще помочь? — Андрей обрисовал ситуацию.
— Нет, вам нужен только Лев Зиновьевич, — ответила сотрудница института. — Это его тема. Он давно ею занимается.
— Но мы не можем ждать. Нельзя ли как-нибудь с ним связаться?
— Попробуйте по электронной почте. Он ее регулярно просматривает.
Сотрудница продиктовала адрес. Ветров уже видел его в Интернете, но сомневался: стоит ли писать? Вдруг человек давно не пользуется этим почтовым ящиком?
— Шансов мало, но попробую, — сказал Андрей, отправляя электронное письмо.
В это время Азарова стала созваниваться со знакомыми. Разговор неизменно начинался на какие-то общие темы. Но потом, как бы между делом, она вворачивала: у нас, кстати, есть интересное дело… И в подробностях выкладывала историю Куравлева.
«Зачем она это делает?» — удивился Ветров. Выяснилось, что все просто. Знакомые, которым звонила Азарова, оказались юристами. Среди них были и чекисты, и судьи, и прокуроры. Как бывшие, так и настоящие.
Ее собеседники конечно же проявляли живой интерес. Многие соглашались прийти и посмотреть.
— Мы с тобой не юристы, — пояснила она Ветрову. — А нам важно мнение профессионалов. Они увидят такое, чего не заметили мы.
«Лишним не будет, — мысленно согласился Ветров. Хотя ему казалось, что им и так все ясно и понятно. А лучшее — всегда враг хорошего. Но все же пусть и она поработает. Ведь две фамилии будем ставить…»
В это время Ветрову позвонил дежурный редактор номера.
— Там заместитель генерального прокурора выступил с громким заявлением. У нас на это совещание пошла стажерка, думали, официоз будет, скука. А тут такое важное заявление. Нужен весомый комментарий. Она не справится. Придется взяться тебе. Напиши заметку в номер. Сто строк.
— Уже пишу, — ответил Ветров, раскрывая свободной рукой записную книжку.
Он нашел страницу, где записаны телефонные номера Генеральной прокуратуры. Одновременно Андрей просмотрел информационные ленты. Через минуту он уже знал больше, чем если бы лично присутствовал на совещании.
Накануне один известный российский миллиардер имел неосторожность купить хоккейный клуб НХЛ. Разразился громкий скандал.
— У нас что, своих клубов нет? — в ярости кричал премьер-министр на заседании правительства. — Нам свой хоккей надо поднимать! Сборная никак не может чемпионат мира выиграть! СКА из Санкт-Петербурга на грани банкротства! Лучше бы он СКА купил! Нам что здесь, деньги не нужны? Очень нужны! Особенно хоккеистам! А некоторые тут наворовали, понимаешь, в свое время. Теперь бегут из страны, поджав хвосты! Надо еще разобраться, где и когда он заработал столько денег!
В тот же вечер миллиардер заявил, мол, деньги его личные, как хочет, так и тратит. И вообще он их не украл, а заработал. Так что дело государственных чиновников — за порядком в стране следить! А не в чужих карманах копаться! Поэтому, чтобы государственные мужи не забывали о гражданских свободах, он начинает финансирование демократической оппозиции. Лучше бы промолчал, честное слово!
Уже утром на банальном, казалось бы, совещании прокурорских работников первый заместитель генерального прокурора махал кулаком и брызгал слюной. Цвет лица у него был точь-в-точь, как ранее у премьер-министра. Вначале нежно-розовый, потом становился ближе к кроваво-алому.
— Мы установили, что в девяносто пятом-девяносто седьмом годах известный российский миллиардер, купивший недавно хоккейный клуб НХЛ, укрыл от налогов три миллиарда долларов! По сути, он их украл! У всех нас украл: у пенсионеров, у медсестер, у учителей! На эти деньги можно было заплатить пенсии сорока миллионам пенсионеров! Скажите мне, на что им жить?
В голосе круглолицего чиновника звучала боль за пенсионеров. Казалось: вот он, человек, ночами не спит, за неимущих переживает.
— Что же получается, у кого-то нет денег на хлеб, а кто-то покупает хоккейные клубы! — продолжал греметь прокурор. — Вы посмотрите, что творится: дети нюхают клей! Школьницы выходят на панель! И все из-за того, что кто-то не платит налоги!
«Во имя сирот и только ради сирот — так, кажется, говорил Остап Бендер? — Ветров мысленно улыбнулся. — Вот, оказывается, почему дети нюхают клей! А заплати миллиардер-хоккеист налоги, и дети сразу начнут нюхать «Кристиан Диор». И школьницы будут отдаваться бесплатно. Или вообще не будут отдаваться, а начнут делать уроки. Как все просто! За три миллиарда долларов-то и я бы согласился делать уроки и нюхать «Кристиан Диор». А насчет пенсионеров прокурор все же погорячился. В России нет сорока миллионов пенсионеров. Люди мрут быстрее, чем правительство успевает проявить заботу о них… Елки-палки, да ты, Андрей Ветров, оппозиционер! А ну быстро начни думать нормально, тебе ведь еще статью писать! Какой же негодяй миллиардер! Украл деньги у пенсионеров! Лучше бы он «Амур» из Хабаровска купил. Я за эту команду болею…»
