Хьелль Даль - Четвертый под подозрением
Фрёлик молчал.
— Но если мы собираемся доказать причастность Ройнстада к убийству Арнфинна Хаги, нам придется копать очень глубоко, что трудно сделать со связанными руками. Итак, засучиваем рукава и приступаем к допросу свидетелей. Подозреваемые у нас есть…
— Возможно, в Фагернесе с Мерете Саннмо обедал именно Ройнстад, — сказал Фрёлик.
Гунарстранна глубоко вдохнул:
— Что-то подсказывает мне, что я ошибся, вызвав тебя сегодня на работу.
— Я побывал там вчера, посмотрел на то, что осталось от хютте. Мне нужно было взглянуть, понимаешь? В Фагернесе я встретил Клюкву Рамстада, — сказал Фрёлик.
— Знаю. Он забросал меня электронными письмами, факсами и не знаю чем еще. А теперь прочисти уши и слушай. — Гунарстранна уже кричал: — Да, я знаю, что Мерете Саннмо обедала с неизвестным мужчиной в Фагернесе, но, черт побери, это не наше дело!!!
— Из Фагернеса я поехал в свой загородный домик в Хемседале. Когда я парился в сауне, кто-то пытался сжечь меня заживо.
Гунарстранна сел. Фрёлик достал мобильник и показал сделанные им снимки.
— Вот, — сказал он. — Эти обгоревшие доски — достаточное доказательство для тебя?
Гунарстранна ахнул и закашлялся.
— Рассказывай! — с трудом проговорил он.
Через десять минут Лена Стигерсанн принесла обещанный кофе. Она сразу же уловила перемену в атмосфере и испуганно спросила:
— Я вам помешала?
Ответа не последовало.
— Видимо, нет, — сама себе ответила Лена и осторожно вышла.
Дождавшись, пока за ней закроется дверь, Гунарстранна воскликнул:
— Продолжай!
— Из Фагернеса я поехал в Хемседаль, где кто-то пытался сжечь меня заживо.
— За тобой следили.
— Конечно!
— От самого Осло?
— Либо оттуда, либо от Фагернеса.
— Неужели кто-то ехал за тобой всю дорогу, а ты ничего не заметил?
— Все возможно. Мне было о чем подумать. Я думал о пожаре, о ней и почти не смотрел в зеркало заднего вида.
— Но кому и зачем понадобилось тебя убивать?
— Понятия не имею. Не вижу причины.
— Я расследую убийства уже более тридцати лет. Мотивы для убийства почти никогда нельзя отнести к категории разумных.
— И все-таки какой-то мотив должен быть. Если только мне не хотели отомстить или помешать.
— В чем помешать?
— В том-то и штука. Месть придется исключить. Она совершенно нелепа.
— А это не могли быть Балло или Мерете Саннмо?
— Какой им прок убивать меня? Ведь дело Арнфинна Хаги ведешь ты.
— Ты видел байкера, который тебя сбил. Может быть, теперь он хочет навсегда заткнуть тебе рот.
— Скорее всего, меня сбил Ройнстад. Он сейчас за решеткой по обвинению в другом преступлении. В старом деле. А главное, почему они не прикончили меня еще тогда? Ведь могли. Я все время удивляюсь тому, как непрофессионально, грубо они сработали: облили бензином сгнившие доски, кусочки изоляции и гнилой картон…
— Да, но кого еще ты подозреваешь?
— Знаю я одного типа, которого ужасно раздражает моя деятельность.
— Кто он?
— Инге Нарвесен.
Они сидели друг против друга, не произнося ни слова. Гунарстранна недоверчиво поморщился.
— Тогда непрофессионализм очень даже подходит, — сказал Фрёлик.
— Я так или иначе собирался перекинуться с Нарвесеном парой слов, — задумчиво проговорил Гунарстранна. — Если хочешь, поехали со мной.
Глава 35
За рулем сидел Фрёлик. Он дождался, когда Гунарстранна устроится поудобнее, и только потом завел машину.
— Во всей ситуации мне чудится что-то знакомое, — сказал он, включая передачу.
— Смотри на дорогу, — сухо приказал Гунарстранна. — «Что-то знакомое» — это прошлое. А о прошлом можно сказать только одно: хорошо, что оно прошло. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь: то же самое относится и к женщинам.
Они проехали мимо автобусного парка на Ибсенринген и, выехав из туннеля, повернули к Дворцовому парку и Фредериксгате. Фрёлик сказал:
— Сегодня, когда я ехал на работу, поезд метро остановился в туннеле. На рельсах стоял человек.
Гунарстранна покосился на него:
— Да, давно мы с тобой не виделись… Ты забыл, что развлекать меня разговорами не обязательно.
Фрёлик едва заметно улыбнулся:
— Человек на рельсах оказался стариком-индусом. Из одежды на нем был только легкий халат, хотя сегодня с утра было очень холодно — наверное, минусовая температура.
— Значит, старик мерз?
— Он и ухом не повел. Очень старый, седобородый, седовласый. Что-то бессвязно лопотал. По-норвежски, видимо, не знает ни слова. В моем вагоне нашелся один его соотечественник. Он-то и рассказал нам, что случилось. Оказывается, старик возвращался к себе домой — в Калькутту. В Норвегии ему не понравилось: он заявил, что здесь всегда холодно и у него нет друзей.
— Да… думаю, в таких мыслях он не одинок.
— Верно. Но старик решил вернуться домой, в Калькутту, пешком. Он точно не знал, в какую сторону идти, зато помнил, что до Индии можно добраться на поезде. Вот он и решил: если он пойдет по рельсам, то в конце концов окажется у себя дома, в Калькутте. Только старик промахнулся: вместо железной дороги попал в метро. Он мог до конца дней своих блуждать под землей и не добраться дальше Стовнера! — Фрёлик ухмыльнулся.
— Вестли, — бросил Гунарстранна.
— Что?
— Конечная станция на линии Гроруд — Вестли, а не Стовнер.
Фрёлик повернул на Мункедамсвейен.
— Как я рад, что вернулся на работу, — буркнул он, заворачивая на стоянку за вокзалом.
Они вышли и направились к отелю «Вика атриум». Гунарстранна показал свое удостоверение администратору. Вскоре к ним спустилась брюнетка лет двадцати пяти. На ней были очки в модной дорогой оправе. Казалось, очки надели ее, а вовсе не наоборот. Брюнетка молча шла впереди. Судя по всему, она вела их в контору Нарвесена. Контраст был разительный. Вместо унылых прозрачных перегородок и безликой офисной мебели — картины в резных золоченых рамах. Франк Фрёлик даже приостановился, словно попал в музей. Брюнетка открыла дверь и завела их в небольшую комнату. Затем, молча кивнув, скрылась.
— По-моему, Нарвесен решил нас проучить, — заметил Фрёлик.
— Хочешь сказать, он нарочно заставляет нас ждать?
— Разве это не классический образец манипулирования? Если мне не изменяет память, я и сам несколько раз прибегал к такому приему. Кстати, я научился ему от тебя.
— Посмотрим, сколько нам придется ждать, — ответил Гунарстранна. — Все, кто применяет подобные методы, знают несколько эффективных контрприемов.
На столе стоял пустой бумажный стаканчик, в котором лежал высохший чайный пакетик. Гунарстранна схватил стаканчик и буркнул:
— Первое оскорбление! Инспектор пойдет искать кофе.
С этими словами Гунарстранна вышел из комнаты и, не постучав, вошел в приемную. Фрёлик заметил, как удивленно повернулась к нему брюнетка. Он покачал головой, вышел в коридор и стал рассматривать висевшие там картины. Классика, сплошные мадонны с младенцами. Картины напомнили ему собственный детский альбом, куда он наклеивал вырезки. Вдруг рядом появился Гунарстранна; он держал в руках бумажный стаканчик, от которого шел пар.
— Заметил? — спросил он.
— Что я должен заметить?
— Вон там сидит Инге Нарвесен и притворяется, что нас с тобой не существует.
Фрёлик проследил за взглядом Гунарстранны. Все верно! За прозрачной перегородкой сидел Нарвесен.
— Значит, добыл себе кофе?
— Вчера ночью мне снился дьявол, — сказал Гунарстранна, поднимая стаканчик. — Дьявол был маленький, с короткими курчавыми волосами, застенчивый. Он сосал палец. Помню, я еще подумал: вряд ли в этом красивеньком дьяволенке можно найти что-нибудь хорошее. Он как-то не внушал мне доверия.
— Ну а свои сны я тебе даже и пересказывать не буду, — отозвался Фрёлик.
В этот миг Нарвесен взглянул на них. Выждав несколько секунд, он встал и распахнул дверь. Глядя в упор на Франка Фрёлика, ледяным тоном осведомился:
— Похоже, кое-кто вернулся с холода?
— Мне нужно задать вам несколько вопросов, — сказал Гунарстранна, ставя на стол стаканчик с кофе.
— Я занят.
— Дело не займет много времени.
— И тем не менее я занят.
— Тогда мне придется выписать ордер и вызвать вас для допроса в полицейское управление. Вы отняли у нас много драгоценного времени. Поэтому в следующую нашу встречу не я приеду к вам, а вы явитесь ко мне в кабинет, и в такое время, когда мне будет удобно. Допрос будет продолжаться столько времени, сколько понадобится мне. Решайте, выбор за вами.
