Виктор Доренко - Ставка на бандитов
Банкир нажал кнопку вызова приемной и, не дожидаясь ответа, произнес в микрофон:
— Я занят, ко мне никого не пускать и ни с кем не соединять. Да — и сделайте два кофе. — Затем, повернувшись в сторону собеседника, Игорь спросил: — Чем могу быть полезен?
Ступнин внимательно посмотрел на Гладышева и неторопливо произнес:
— Мне нужно открыть номерной счет в одном из швейцарских банков.
Банкир поджал губы.
— Хорошо.
— Только это дело должно остаться между нами, — запоздало предупредил Заика.
— Ну, насчет конфиденциальности не волнуйся, — заверил его Игорь, — а вот по поводу открытия номерного счета, возможно, возникнут некоторые сложности. Самый лучший вариант — лично поехать в Швейцарию и сделать все самому. Хотя, конечно, могу попробовать и я через своих многочисленных заграничных партнеров. Правда, получится несколько дороже.
— Да черт с ним, — высказался Ступнин, — пусть будет дороже.
— А какая же сумма? — осторожно поинтересовался банкир.
Заика замялся, обдумывая, говорить ли об этом Гладышеву, а потом, сообразив, что тот все равно узнает, сказал:
— Пять миллионов долларов.
Игорь присвистнул. Названная сумма превосходила все его ожидания, и он не скрывал этого.
— Да, с такой крутой цифрой у нас могут возникнуть серьезные осложнения, — неторопливо произнес он. — Многие президенты серьезных западных банков пытаются лично познакомиться с крупными вкладчиками и выяснить источник дохода. Это тебе не «совок», где всем все до фонаря. Хотя есть несколько банков, не задающих лишних вопросов, но они платят маленький процент.
Довольный произведенным эффектом, Заика с деланным безразличием в голосе ответил:
— Бог с ними, с процентами. Главное — перевести бабки, а остальное — мелочи. И чем скорее, тем лучше.
Гладышев задумался, прикидывая в уме, сколько времени может занять перевод денег.
Ступнин молча смотрел на банкира, не мешая ему размышлять. Наконец Игорь вымолвил:
— Полагаю, за неделю можно все устроить…
— Какую там неделю? — грубо прервал его Заика. — Максимум два дня. В конце концов, у тебя наверняка имеется такая сумма в активе, перекинь ее мне на счет, а я отдам тебе наличкой.
Но смотри, — Ступнин угрожающе посмотрел на собеседника, — если что не так, мои пацаны тебя на части разорвут.
— Саша, — спокойно ответил Гладышев, — мы с тобой не один день знакомы, не надо меня запугивать. Какой мне смысл нарываться на неприятности? Я сделаю все по-твоему. Единственное — действительно может возникнуть задержка по времени, но это уже от меня не зависит. Европейская банковская структура — хорошо отлаженный механизм, что-то изменить в нем мы просто не в силах. Я сегодня же свяжусь со Швейцарией, и завтра утром деньги уйдут. Можешь не сомневаться.
Удовлетворенный полученным обещанием, Заика криво усмехнулся, на этот раз уже более снисходительно:
— Я знал, к кому обратиться. Бабки тебе доставят через денечек, — пообещал он и добавил: — Хорошо бы использовать один из твоих броневиков.
— Какой разговор. Скажи, куда и когда подъехать, — охотно согласился Гладышев.
— А вообще-то не нужно, — с минуту поразмыслив, отказался от первоначального плана Заика, — мои пацаны сами доставят. Только надо сделать все так, чтобы даже они не догадались о содержимом чемоданов.
— Не доверяешь им, что ли? — Банкир удивленно уставился на Ступнина, вопросительно вздернув брови.
Тот нервно теребил огромный перстень на безымянном пальце левой руки.
— Почему не доверяю? — вопросом на вопрос ответил Заика. — Не хочу лишнего шума. Сам понимаешь — что знают трое, знает и свинья, — говорящий вольно перефразировал известную поговорку.
Гладышев улыбнулся, давая понять собеседнику, что ему в общем-то все равно. Вслух он произнес:
— Твое дело. Делай как лучше, тебе видней. В конце концов — мое дело маленькое. Сам понимаешь.
В этот момент открылась дверь, ведущая в приемную, и на пороге появилась женщина средних лет, подменившая отпущенную секретаршу, с подносом в руках. Поставив перед президентом банка и его гостем по чашечке дымящегося ароматного кофе и тарелку с бутербродами, она поспешно удалилась.
Сделав маленький глоток душистого напитка, Заика поморщился.
— У, е-мое, обжег язык, — поставив чашку на блюдце, он поднялся. — Ладно, я поеду. Спасибо за кофе, и не забудь о нашем разговоре.
— Не забуду, — пообещал Гладышев, также приподнимаясь со своего места и пожимая протянутую руку, — до встречи.
Уже в дверях Ступнин обернулся и с похабной улыбочкой произнес:
— А секретаршу я бы на твоем месте обязательно трахнул. У нее такая аппетитная задница…
— Одобряю, но у меня свои принципы, — серьезно ответил банкир.
— Но у меня-то их нет, — возразил Заика и пискляво захохотал, закрывая за собой дверь.
Когда шаги недавнего посетителя мягко растворились в ковролиновом покрытии коридора, Гладышев вернулся на свое место. Поставив локти на крышку стола, он устало обхватил ладонями голову и протяжно вздохнул.
На столе у полковника Шароева громко зазвонил телефон внутренней связи.
Обернувшись к аппарату, хозяин кабинета не торопясь снял трубку и устало произнес:
— Шароев, слушаю.
— Привет, Олег Александрович. Это тебя генерал Тельников беспокоит, — раздался из динамике уверенный голос.
— Здравия желаю, товарищ генерал, — отозвался полковник.
— Зайди ко мне, — скорее приказал, чем попросил звонивший, — и прихвати своего Тимошина.
Шароев раздраженно нахмурился и взглянул на наручные часы.
— Через десять минут будем, — ответил он и положил трубку на рычаг.
Предстоящее совещание у генерала не сулило полковнику ничего хорошего. Он без труда догадался, о чем пойдет речь.
Недавнее происшествие на улице Сосновой черным пятном легло на всю его карьеру. Наверняка досталось и самому генералу.
Войдя в кабинет начальника управления, Шароев с Тимошиным нерешительно замерли у порога.
— Разрешите, товарищ генерал, — несмело спросил полковник.
— Входите, — пригласил Тельников, — присаживайтесь.
Довольно долго царило напряженное молчание — теперь у полковника Шароева не осталось и тени сомнения по поводу их вызова.
Приблизившись вплотную к подчиненным, генерал неопределенно спросил:
— Ну? Что скажете?
— Обосрались, товарищ генерал, — за двоих ответил майор Тимошин.
— Это я знаю, — уныло протянул Тельников, — а что еще?
Присутствующие угнетенно молчали.
Полковник нервно теребил обшлаг пиджака, не решаясь посмотреть в лицо начальнику.
— Вы мне расскажите, как угробили четверых опытных оперативников, а еще троих отправили в реанимацию. — Теряя терпение, генерал почти перешел на крик: — Про то, как просрали килограмм чистейшего кокаина, взятого напрокат в МУРе. Расскажите еще, как вам геройски удалось захватить пять трупов бандитов, которых не только посадить, но и допросить невозможно. И, конечно, было бы любопытно послушать о достигнутых результатах в выявлении источников утечки информации. Что вы молчите, Олег Александрович?
Некоторые начальники при любых обстоятельствах — будь то благодарность или отчаянный разнос — обращаются к подчиненным по имени-отчеству. К таким людям принадлежал и генерал Тельников.
Подняв глаза на шефа, Шароев тихим, но твердым голосом сказал:
— Товарищ генерал, я готов взять на себя всю ответственность по провалу операции.
— А она и так целиком лежит на вас, — произнес начальник управления. — Сам, — говорящий указал пальцем в потолок, — пытался поднять вопрос о вашем несоответствии должности и халатном отношении. Мне едва удалось его переубедить. И говорю я это не для того, чтобы казаться в ваших глазах лучше, чем я есть на самом деле, а чтобы вы поняли, как далеко и серьезно все зашло.
Я удивляюсь, почему наша сварливая пресса еще не подняла шумиху, ограничившись несколькими колкими статьями по этому поводу. Но страшит меня вовсе не галдеж и болтовня газетчиков. Куда большую опасность таит в себе настрой общественного мнения.
— Я понимаю, — ответил Шароев устало.
— Что вы понимаете? — Генерал вопросительно уставился на полковника. — Это не просто несчастный случай. Случалось, и раньше наши сотрудники гибли при исполнении служебного долга. Но в данном случае — это формальное признание собственной некомпетентности. Если информация просочится наверх, в Кремле поднимется шум. Наши правители всегда скоры на расправу, им захочется крови, нашей с вами крови, это вы понимаете?
— Да, да, — уныло произнес полковник, внутренне содрогаясь от мысли о возможных последствиях недавнего инцидента.
Смерть нескольких человек меньше заботила Шароева, чем вопрос о собственной безопасности и карьере. Все в его голове перепуталось. Он не мог вымолвить ни слова и не расслышал обращенного к нему вопроса.
