Федор Московцев - Темные изумрудные волны
— Нормального человека ты называешь ослом, тебе не стыдно?! А он ведь не убивал людей, просто оставил водку. А ты?! Какую надо иметь психику, чтобы спокойно все это сотворить, и потом ходить, молчать, как ни в чем не бывало?!
Он ничего не ответил. Все это эмоции.
— И что, не было свидетелей? Ни одного?
Андрей кивнул. Она дрожала.
— Это чудовищно, у меня даже в голове не укладывается. И твой спокойный тон. Ни один след пронесшегося урагана не запечатлелся на твоем лице. Жестокость тигра — дуновение ветерка по сравнению с твоей жестокостью. У меня бывает грустное настроение, оно мне навевает мрачные стихи, но мне и в голову не приходило… воплотить в жизнь свои фантазии.
Помолчав, она добавила:
— Папику приходилось по работе… Но там было все не так, все по-другому.
— «Папусику», — поправил Андрей.
— Да, моему папочке… — грустно ответила она. — Не надо было связываться. Это затягивает в кошмарную бездну. Вызвал бы милицию.
— Двадцать… пускай десять минут. Этот урод успел бы осквернить тело, — сказал Андрей спокойно, не повышая, и не понижая голос, и добавил: — На мой взгляд, народ, он хуже скотины. Поэтому правоохранительные органы давно пора упразднить. Пусть люди делают друг с другом все, что хотят. Они этого достойны.
Легкая вечерняя дремота окутывала лес. Как зачарованные, поднимались чинары, утопая в серебристом тумане. Затаенно журчал ручей, отражая темные силуэты. Солнце тяжелым медным диском склонилось к вершине горы, ломая лучи о горный хрусталь. Вершины скал покрывались красными бликами заката.
Пора было возвращаться. Посмотрев на солнце, Андрей подумал: хоть бы Катя оставила в покое эту идею — выведать подробности его прошлой личной жизни. А то что же, отвлекая от этих вопросов, каждый раз кормить её байками из склепа — так недолго превратиться в ходячую страшилку.
Глава 22
Они завтракали на кухне. Иосифу Григорьевичу казалось, — какой-то особой прелестью обладало в это утро кухонное тепло и кухонные запахи.
Дела его двигались. Мысль о неожиданном объяснении противоречивых суждений, укоренившихся в его сознании, неотступно занимала его последнее время.
Поиск мировоззренческих установок, влияющих на принятие решений, заключается не в уверенном движении в направлении единого фокусного центра точек зрения — мнений общепризнанных авторитетов, статей Конституции, божьих законов, законов уголовных, моральных догм, судебных определений. Всё гораздо сложнее. Это интуитивный поиск пути в некоторой рассеянной области, в пределах которой существует не одна, а несколько точек зрения. Отношения между ними становятся дополнительными источниками значений. И очень часто истина находится совсем не там, где рекомендуется её искать.
Именно поэтому невозможно дать всеобъемлющий ответ на какой бы то ни было вопрос. Стоит сформулировать любое правило, или утвердить закон, как тотчас живая история предлагает столько исключений, что от него ничего не остаётся.
Сейчас уже невозможно двигаться ледоколом, напролом; нужно лавировать, импровизируя имеющимися данными. Если раньше это касалось управленцев — принимать решения, оперируя проработанными «случаями» (cases) — то теперь это касается всех. А управленцам надо быть вдвойне грамотными, чтобы управляться с поумневшим населением. Или грамотно тупить его.
— Изумительная сегодня овсяная каша, — сказал он, стуча ложкой в пустой тарелке.
— Это намёк? — спросила Лариса.
Пододвигая жене тарелку, он спросил:
— Ты помнишь, конечно, дело Иванова?
Лариса, недоумевая, подняла ложку.
— Ну, помню. Там был такой занудный адвокат. Но при чём тут каша?
— Каша? — переспросил Иосиф Григорьевич. — А вот с Ивановым произошла такая история: он шёл по статье «Мошенничество», затем, всесторонне рассмотрев дело, к нему применили другую статью — «Незаконное предпринимательство». От прежней отказались, сочли это ошибочным решением, хотя материалов для суда набралось достаточно. Провели дополнительные мероприятия, и выяснили, что к Иванову не применить ни одну, ни другую статью. Им прикрывался работодатель, вся ответственность легла на него, а Иванов получал за свои действия мизерное вознаграждение. То, что он не главный фигурант, было известно с самого начала, необходимо было установить степень его вины. Решили снять с него все обвинения, но опер, который им занимался, вдруг упёрся, и заявил, что не мог он ошибиться, и докажет вину Иванова по статье «Незаконное предпринимательство». Ты следишь за моей мыслью, я сейчас акцентирую внимание на алгоритме поиска правильного решения?
Лариса кивнула, и он продолжил.
— В конечном счёте, ему пришлось признать свою ошибку. Куда бы ни совался опер, он получал всё больше доказательств того, что Иванов — обычный исполнитель, им просто манипулировали, прикрывались, заставляли подписывать бумаги, в которых он не разбирался. Однако, в ходе новых мероприятий, которые опер предпринял по личной инициативе, были выяснены любопытные детали, не касавшиеся нашей епархии. Не буду вдаваться в подробности, смысл в том, что оперуполномоченный не поленился и позвонил в ГУВД. Полученные им данные оказались недостающим звеном в деле об убийстве, которое уже считалось безнадёжным. Иванов был оправдан по статьям «Мошенничество» и «Незаконное предпринимательство», но был осуждён за убийство. Так благодаря ошибке удалось установить истину.
— А всё-таки при чем тут каша? — спросил Георгий.
— Каша? — переспросил удивлённо Иосиф Григорьевич и, вспомнив, сказал: — Каша ни при чём… В этой каше трудно разобраться, понадобилось столько времени, чтобы установить, кто и в чём виновен.
И он внимательно посмотрел на сына, которого так и подмывало о чём-то спросить.
— Расскажи отцу, что там у тебя, — сказала Лариса.
И Георгий рассказал.
Одногруппник Богдан взял у него взаймы сто долларов. Сказал, что на два дня, но уже прошло два месяца, а деньги он не возвращает. Невозврат объясняет различными трудностями, а своим искусством общения заставляет вникать во все тонкости, которые Георгия, как заимодавца, не интересуют. Богдан — обаятельный малый, все ему симпатизируют, он пользуется успехом у девушек. С некоторых пор ему удаётся выставить настойчивые требования Георгия вернуть долг в комичном свете, чуть ли не как домогательства. Всё это делается с улыбкой, общественное мнение на его стороне. Между тем по его расходам видно, что трудности его только на словах. Что делать?
«Да, — подумал Иосиф Григорьевич, — он рос в тепличных условиях, и, конечно же, воспитан в добрых традициях отличать свет от тьмы, красивое от безобразного, правду от обмана, хорошее от плохого. Иными словами, его научили всему тому, что никак не применить в решении подобных вопросов».
— Ответ такой, — сказал он. — Ты ведь занимаешься единоборствами. Подойди к нему — когда вы останетесь наедине — и стукни, — чувствительно, но не до крови. Объясни: по тебе ползёт крокодильчик, я его убил. Сделай глупое лицо, ударь ещё раз — чтобы убить другого крокодильчика, выверни руку, продолжай со спины наносить удары. Дурашливым тоном продолжай плести свой бред про крокодильчиков. Про деньги — ни слова. Затем отпусти. При случае повтори процедуру. Одно условие: бей так, чтобы не причинить увечья, идиотское выражение лица, всё это делается с одной только целью — забота о Богдане, измученного крокодильчиками. Шлёпай его, таскай по коридору, отрабатывай приёмы. Ни слова о деньгах. Всё должно выглядеть, как шутка. В каждой шутке есть доля шутки. М-да… Запомни: не доводи до драки, как бы тебе этого не хотелось, и как бы сильно ты его не разозлил. Это главное условие. После двух-трёх процедур он сам вернёт деньги.
— Но почему нельзя просто прижать его к стене, и силой заставить вернуть деньги? — спросила Лариса.
— Он опять разведёт антимонию, убедит Жору в том, что у него действительно трудности.
— Да, — подтвердил Георгий, — я уже пытался надавить силой, он сделал жалобное лицо, и мне пришлось ему поверить.
— Но если Жора перешагнёт через внутренний барьер и ударит его, зачем нужны «крокодильчики», пусть сразу требует деньги.
— Согласен с тобой, Лариса: можно и так, но для возврата денег ему придётся избить должника до полусмерти, и общественное мнение будет не на стороне Жоры. Поэтому ежедневное выведение «крокодильчиков» эффективнее.
Им всё-таки было непонятно, тогда Иосиф Григорьевич сказал:
— Сделай так, как я говорю. Могу привести кучу примеров из жизни, сейчас просто нет времени.
Поблагодарив жену за завтрак, он вышел из-за стола.
На работе, выкроив время перед встречей с Еремевым, Иосиф Григорьевич принялся штудировать недавно купленную книжку. Автор попытался сформулировать всеобъемлющие выводы, но в итоге получились какие-то квазизаконы и самопальные истины, имевшие ценность ослиного крика.
