Константин Ковальский - Аферист
– Львовский, значит? А что в Киеве делал?
– Отдохнуть приехал.
– Где жил?
– В гостинице.
Седой помолчал.
– А ты борзый. Не хочешь, значит, по-хорошему… – Он покачал головой и тихо добавил: – Стас.
Гора сзади надвинулась, и я понял, что мне кранты. Против лысого Стаса никакие приемы не помогут. Тут нужен пулемет или артиллерийское орудие, желательно крупного калибра. И тут раздался телефонный звонок. Седой выудил из кармана черных брюк маленький телефончик и, сощурившись, посмотрел, кто его беспокоит. Затем нажал кнопку:
– Да!.. Чего звонишь?.. Какие проблемы?
Он вскочил.
– Что?! Что значит – повязали?.. Какие это к херам собачьим профессионалы?! Нет, голубчик, это не они, это ты ответишь… Ты знаешь, какие серьезные люди заказ сделали?.. На кой ляд мне деньги обратно? Заказ должен быть выполнен! Ты где сейчас?.. Подъезжаешь?
Отключив связь, Седой виртуозно выругался на блатном жаргоне. Из его тирады я не понял ни одного слова. После чего, вспомнив обо мне, приказал:
– Стас! Запри этого умника в подвале, мы с ним потом разберемся.
Степан Анатольевич быстрым шагом вышел из комнаты, оставив меня наедине со шкафоподобным Стасом. Тот посмотрел сквозь меня и безликим голосом, который звучал, словно из бочки, сказал:
– Руки.
Значит, не немой все-таки. Я вытянул руки вперед, и на них с щелчком закрылись стальные наручники. После этого Стас провел меня на кухню, открыл люк в полу, из которого потянуло прохладой, и сказал:
– Вниз. И сиди тихо, как мышь.
Я поежился, но не шелохнулся.
– Там темно.
В руке Стаса неожиданно возник пистолет, казавшийся игрушкой в его огромной лапе. Только что не было и вдруг – раз! Прямо ганфайтер какой-то.
– Сейчас я прострелю тебе колено, – спокойно сказал он. Сказал не пугая, а просто информируя. – И у тебя потемнеет в голове.
Я пожал плечами и осторожно стал спускаться, нащупывая ногами ступеньки. Едва я ступил на пол, как над моей головой хлопнула крышка люка, погрузив меня во мрак. Я пошарил по стене рукой и наткнулся на выключатель. Вспыхнувшая под потолком яркая лампочка заставила меня на несколько секунд зажмуриться. Я огляделся. Подвал как подвал. Бетонные стены, опять же бетонный шершавый пол, туалетная комната с одинокой дырой для унитаза и торчащими из стены трубами. Пустые полки вдоль стены, ведро в углу. Я перевернул ведро и, усевшись на него, вытащил из пояса отмычки. Для снятия наручников мне потребовалось секунд пять. Мысли в голове были самые мрачные.
Седой закончит разговор со своим неизвестным собеседником, а потом возьмется за меня. А послезавтра станет известно о драгоценностях, украденных из «Эльдорадо». Конечно, официально предъявить мне нечего – сработал я чисто. Ни документов, ни свидетелей, ни отпечатков пальцев нет. А на очной ставке с сиськастой Светланой я бы твердил, что вижу ее в первый раз в жизни. Но беда была в том, что Степану Анатольевичу совсем не нужно судебное разбирательство и связанная с ним волокита. Не нужны ему представители закона, которых, судя по росписи на его груди, он видел в основном по другую сторону решетки. Так что разбирательство будет быстрое, выполнится неукоснительно и обжалованию подлежать не будет. Да и жаловаться с того света не очень удобно – почта туда не ходит, и Интернета еще не провели. Успокаивало меня (если в такой ситуации может что-то успокаивать) то, что, пока они не получат золото обратно, убивать меня не будут. Хотя про золото речь еще не шла.
Значит, нужно выбрать момент, когда меня выведут из подвала, и тогда… А что тогда? Расшвырять всех лихими приемами и выпрыгнуть в окно? Или рассказать про золото, поехать за ним и по дороге смыться? Что вообще можно сделать в моей ситуации? Хм…
Может, сослаться на Хохла? Да нет, при чем здесь Хохол? Я ведь поехал работать в Киев не по его заданию, а по собственной инициативе. Так сказать, на свой страх и риск. И вот обрел и то и другое.
Наверху послышались голоса. Я, стараясь не производить шума, осторожно поднялся по ступенькам, прижал ухо к щелям деревянного люка и прислушался. Слышно было довольно хорошо.
– Кто их взял? За что? – раздался подозрительный голос Седого.
– Патруль взял, за драку с поножовщиной в ресторане, – ответил другой голос, хриплый, словно говоривший провел неделю на льдине в Антарктике.
– А что за драка?
Очевидно, долгие годы, проведенные за решеткой, приучили старого вора к осторожности.
– По пьянке пристали к какой-то биксе, а она была с компанией. Слово за слово…
– Какие это к херам собачим профессионалы! – заорал Седой. – Нажраться с утра перед важной встречей, подрезать какого-то фраера и залететь в ментовку! Кого ты нашел, Сиплый?
Собеседник, получивший, как оказалось, прозвище из-за своего запоминающегося голоса, промолчал. Но Седой и не думал успокаиваться:
– Что ты вздыхаешь, как баба на сносях? Это твой косяк. Ты ж меня подставил перед людьми со своими гребаными профессионалами!
– У нас еще есть время, – неуверенно сказал Сиплый.
– Конечно, – неожиданно спокойным тоном ответил авторитет. – У нас впереди целая неделя. За это время можно добраться до Камчатки, но я не думаю, что это тебя спасет. Где документы сейчас?
– В «Пирамиде».
Седой помолчал, и я представил, как он сверлит взглядом собеседника.
– И как мы их оттуда достанем, друг ты мой любезный? К этому банку нас не подпустят на пушечный выстрел.
– Может, Стас с твоими сможет? – неуверенно спросил голос.
– Как ты себе это представляешь? – с интересом спросил вор.
– Надо ограбить этот банк.
– Ограбить? Дурья твоя башка, там десять человек охраны! И пушки у всех. Я не спорю, Стас, конечно, крученый парень, но он не гребаный Терминатор! Это надо было сделать тихо, без шума и пыли, а ты мне что советуешь? Хочешь грабить? Вперед! Я тебе ствол дам – будешь Стаса прикрывать. Да обойм возьми побольше, туда ж менты слетятся через три минуты – вот веселуха начнется!
– Прости меня, Степа.
– Бог простит.
Несколько минут они молчали. Сиплый выдвинул новую версию:
– Может, кого-то из охраны подкупить? Ну, чтоб он нам документы выкрал.
– Ты что думаешь, они на ковре в коридоре лежат? Они наверняка под замком в сейфе.
– А если директора выкрасть?
В голосе Седого послышалось удивление.
– Да ты, Сиплый, прям маньяк какой-то: ограбить, выкрасть…
Собеседник обиженно засопел.
– Я просто пытаюсь что-то придумать.
– Сиди уж, придумщик. Какого черта я вообще с тобой связался?
Голоса стали совсем приглушенными. Видимо, собеседники вышли на улицу. Или дверь прикрыли. Я спустился вниз, размышляя по поводу того, что у Степана Анатольевича выдалась плохая неделя: Катя увела чемодан с сотней тысяч, какие-то безответственные люди не справились с заданием. А ведь еще Седому предстоит узнать, что кто-то украл из «Эльдорадо» все золото.
Я пошарил по карманам и вытащил пачку сигарет, которую слегка помяли заодно со мной. Как там у Цоя: «Но если есть в кармане пачка сигарет, то не все так уж плохо на сегодняшний день. И билет на самолет с серебристым крылом…» Да-а… Все у меня есть: и пачка, и билет на самолет… Вот только если с куревом проблем нет, то с полетами придется повременить.
В подвальной (чуть не сказал: в гробовой!) тишине чиркнула спичка. С треском занялся кончик сигареты, я затянулся и выпустил первое облако дыма, которое медленно поплыло по просторному подвалу.
Так прошел час. За ним второй. Я плавал в табачных облаках, бессмысленно таращась в одну точку. Нужен был план. А плана не было. Какую историю придумать, чтобы выбраться из этого кошмара? Я постелил на пол куртку и, присев на нее, прислонился спиной к стене. И не заметил, как задремал.
* * *Меня разбудил скрип открываемого люка. Я тут же открыл глаза и защелкнул на запястьях наручники, закрыв их таким образом, чтобы при первом же удобном случае можно было снять одним движением.
– Хорош кемарить, выходи, – прогудел голос человека-горы, и я начал свое восхождение на Голгофу.
Стас провел меня в комнату. Седой сидел за столом и, несмотря на флегматичный вид, явно был чем-то озабочен. Сухие пальцы, украшенные татуированными перстнями, выбивали на столе барабанную дробь. Мельком глянув на меня, Степан Анатольевич сказал:
– Вот что, друг любезный, некогда мне с тобой разговоры разговаривать, без тебя дел невпроворот. Сейчас ты быстро, без балды и всяких гнилых базаров, расскажешь мне все, что знаешь о деньгах из «Эльдорадо» и своей подельнице.
– Я ведь уже говорил… – начал я, но закончить мне не дал очередной телефонный звонок, раздавшийся в кармане Седого.
– Ну что опять? – недовольно спросил авторитет в трубку.
Минуту он молча слушал, и за это время его лицо постепенно наливалось пунцовым цветом.
– Мусоров уже вызвали?.. И что?.. Никаких следов найти не могут? Быть такого не может… Когда легаши свалят, позвони, я подъеду.
