Владимир Турунтаев - Методом исключения
— Вы думаете? Тогда вы, извините за откровенность, плохо знаете женщин! Много ли им надо, чтобы… Ольга тоже ведь вообразила… Решила, что я знаком с этой пьянчужкой. Вы понимаете?!
— Эта женщина вас называла по имени? — быстро спросил Бородин, пристально поглядев Петрякову в глаза.
Петряков опустил глаза и с яростью, скрипнув зубами, сжал на груди кулачки.
— В том-то и дело! Ну да, она выкрикивала мое имя! По какому-то дичайшему совпадению…
— Вы убеждены в том, что незнакомы с этой женщиной? — Бородин продолжал смотреть на Петрякова в упор.
— Вот так да! — Петряков схватился за голову. — И вы туда же! Как Ольга…
— Всего лишь предположение, — Бородин пожал плечами. — Вы же дверей не открывали и, как я понимаю, лишь по голосу определили, что женщина вам незнакома. Вы не могли ошибиться? Тем более что женщина была, как вы говорите, изрядно пьяна.
Петряков густо покраснел.
— Вы что, за идиота меня принимаете?
— Ну хорошо, — миролюбиво проговорил Бородин. — И что же было дальше?
— Дальше?.. — Петряков словно потерял нить разговора. — Короче говоря, у меня с Ольгой произошел некоторым образом… Даже не ссора. Скорее, маленький скандальчик. Кстати, вы ошибаетесь, если думаете, что я был последним, кто ее видел. Отнюдь! Я ж вам говорю: когда она уходила, в коридоре и на лестничной площадке находились люди…
— Расскажите подробнее, как Ольга от вас уходила, — попросил Бородин Петрякова.
— Пожалуйста! — нате, мол, режьте меня на куски, рвите на части! — Дело в том, что буквально за несколько минут до того, как Ольга вышла из моей квартиры, мужчины-соседи стали силой вести ту женщину по лестнице. Было слышно, как она визжала внизу. А Ольга продолжала настаивать на том, чтобы я пошел и поговорил с ней. Тут я, признаться, немного вспылил и, может, в излишне резкой форме повторил, что мне совершенно не о чем говорить с этой психопаткой. Тогда Ольга, ни слова не говоря, оделась и ушла.
— И ничего не сказала напоследок?
— Говорю вам, что нет! И, как я понял, не собиралась больше возвращаться: прихватила свою сумку и буркнула: «Пока». Но в глубине души я надеялся, что она все же вернется, ведь живет-то неблизко, а с транспортом ночью сами знаете как.
— И отпустили ее среди ночи одну! — еще раз посокрушался Бородин, вылезая из-за столика.
— Что ж мне, за руку ее было удерживать? — с обидой и раздражением проговорил Петряков. — Да ее попробуй-ка удержи, характерец еще тот!
— Не сахар?
— Как найдет. Впечатлительная сверх всякой меры!
— Похоже, вы неплохо изучили ее характер, — улыбнулся Бородин. — Не совсем мимолетное знакомство, а?
Седой сгорбленный старик из 28-й квартиры так увидел происходившее в новогоднюю ночь:
— Я вам скажу: это был не праздник, а Мамаево побоище! Мы с женой проснулись, и оба подумали: землетрясение, кого-то вытаскивают из-под обломков. Грохот, душераздирающие крики! Не поверите, домина в девять этажей раскачивался как былинка на ветру! Стены, крепкие кирпичные стены, так и ходили ходуном! Я ничего не выдумываю, только немножко добавляю красок. Чтобы вы могли себе представить эту кошмарную жуть. И если б через час после моего звонка не явился милиционер…
— Неужели через час? — не поверил Бородин.
— Вы ж понимаете: когда все кругом трясется и грохочет, больше веришь тем часам, которые у тебя внутри…
Более спокойную картину нарисовала соседка Петрякова из 30-й квартиры:
— Вы знаете, мне показалось, что эта женщина не ошиблась квартирой, а пришла именно к Михал Палычу. Сперва-то она так: «Мишук, открой, это я!..» Несколько раз по-хорошему попросила. А потом уж по-другому заговорила: «Мишка, гад, я ж знаю, что ты дома!» Тот затаился со своей подружкой и — ни гугу. Ну дальше-то она его и матом пошла крыть, и всякое-разное. И в дверь каблуком, да так, что каблук отлетел…
— Вы ее видели раньше? — спросил Бородин.
— Нет, не приходилось. Вроде как женщина приличная, пальто хорошее, шапка из чернобурки новая. Не похожа на марамойку. Перебрала где-то и пришла к Михал Палычу выяснять отношения. Побухает в дверь, поругает его на чем свет стоит, а потом приникнет к щелке и жалобно заскулит: «Ну, Мишулик, миленький, сволочуга ты этакий, открой, я только погляжу в глаза твои бессовестные…» Он, конечно, молчит, а она подождет-подождет и опять ему в дверь каблуком, и опять в крик. Я на свою голову встряла: наплюй, говорю, на него, иди домой, а утром разберетесь! Куда-а! И меня туда же послала, — и доверительно, шепотком: — У Михал-то Палыча что ни месяц, то новая. А к этой, видать, он сам похаживал. Что-то она кричала про телевизор, будто он взял у нее. И белье какое-то…
От Петрякова Бородин позвонил участковому, который подтвердил: было дело, выводил он под Новый год из подъезда того дома по Шаумяна пьяную скандалистку. Работы, как всегда в праздник, было через край, а женщина пообещала пойти домой, сказала, что живет поблизости.
Короче говоря, участковый отпустил ее с миром, а паспортные данные на всякий случай записал:
Ираида Аркадьевна Софийская, улица Ясная…
— Вам знакомо это имя? — спросил Бородин, показывая Петрякову бумажку с записями.
— Гм… Ираида Софийская!.. — продегустировал тот. — Ни дать ни взять святая! Нет, со святыми красотками мне покуда не доводилось встречаться. Оно, может, и жаль, — и повторил со смаком: — Ираида Софийская… Ну сами подумайте: разве я мог бы запамятовать это бесподобное имя? Нет, надо же… Вы мне позволите списать адресок? Вдруг пригодится…
4
У Сергея было подозрение, что женщина всучила участковому заведомую липу. Такое нередко случается. И все же он решил лично удостовериться в этом, благо улица Ясная — вот она. И время еще не позднее, половина девятого. И вообще, чем черт не шутит…
Минуты через две он уже нажимал на кнопку дверного звонка.
— Кто там? — послышался из-за бронированной двери звучный и мелодичный женский голос.
— Милиция, — отозвался Бородин. — Здесь проживает Ираида Аркадьевна Софийская?
Последовала небольшая пауза.
— Вы из какого отделения? — немного погодя снова спросили из-за двери.
— Верх-Исетский райотдел, старший оперуполномоченный уголовного розыска Бородин, — доложил Сергей.
— Простите, а ваше имя-отчество?
— Сергей Александрович, — терпеливо ответил Бородин.
— И что же вас интересует, Сергей Александрович? — вежливо осведомились из-за двери.
— Если позволите, хотел бы задать вам пару вопросов, — не менее вежливо ответил Бородин.
— Слушаю вас внимательно, Сергей Александрович!
Вот язва!
— Только не через дверь, Ираида Аркадьевна! — в тон ей откликнулся Бородин. — А то так мы с вами соседей распугаем.
Еще одна короткая пауза.
— Тогда минуточку! — И он услышал, как, отходя от двери, хозяйка квартиры жизнерадостно пропела: «К нам приехал, к нам приехал Сергей Саныч дорогой…» — а затем последовал такой разговор: «Соедините меня, пожалуйста, с Верх-Исетским райотделом!.. Дежурный? Скажите, пожалуйста, у вас работает старший уполномоченный Бородин?.. Как это зачем? Если спрашиваю — значит, надо! Если не работает, то попрошу срочно выслать наряд по адресу… Тут какой-то тип в милицейской форме требует, чтобы я открыла ему дверь… Не знаю зачем! Может, задумал меня изнасиловать! Назвался старшим уполномоченным… Простите, оперуполномоченным… Ну да, так и сказал… Работает? Именно Сергей Александрович? А усы у него какие? Скобочкой? Ну спасибо, все сходится! А то ведь обстановочка сейчас сами знаете, какая криминогенная…»
«Вот язва, — подумал Бородин, — завтра ребята обсмеют…»
А хозяйка квартиры пока не спешила открывать дверь:
— Минуточку, Сергей Саныч, я только халатик накину! — крикнула она с веселым смешком.
Сергей терпеливо ждал. Он решил, что пришел по правильному адресу: такая особа да еще в подпитии запросто могла переполошить целый дом.
Наконец проклацкали-прощелкали замки, и тяжелая стальная дверь медленно отворилась.
— Прошу вас, Сергей Саныч, проходите, будьте как дома!
Какое-то время Сергей очумело взирал на тоненькую, с простенькой прической, совсем не накрашенную женщину лет двадцати восьми. Одета она была в легкий светло-желтый с голубыми незабудками халатик.
— Значит, вы и будете Ираида Аркадьевна Софийская? — осведомился Бородин, перешагивая через порог и затворяя за собой стальную дверь.
— Нарочно не придумаешь, правда? — в блестящих ореховых глазах хозяйки прыгали смешинки. — Ох уж эти мне родители, никогда не думают о том, каково будет их чаду, когда оно вырастет…
— Прошу вас ответить, я с вами серьезно разговариваю, — сказал Бородин.
