KnigaRead.com/

Александр Апраксин - Три плута

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Апраксин, "Три плута" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Последние слова более всего убедили Смирнина, и он сказал уже уступчивее:

— Понятно, какой же вам расчет меня в петлю втравливать да самому со мною в уголовное дело впутываться?

— То-то и есть! Вы, стало быть, соглашаетесь? Давно бы так!

— Рискну, попробую! — Смирнин встал из-за чайного стола, прошелся по столовой и потом, остановившись в другом конце комнаты, сказал: — Уж очень тяжело мне живется! Никакого просвета нет! Запутался я в мелких долгах и выхода не вижу. Помилуйте! Сегодня вот при выдаче жалованья вместо восьмидесяти четырех рублей, причитающихся мне по штату, получил всего двадцать шесть, из которых около четырех в ресторане сейчас проел. Хоть домой не показывайся! Пойдут опять скандалы, истории с хозяйкой, придется на другую квартиру бежать, задаток сунуть да снова обманом тянуть со дня на день все ту же отвратительную лямку. До чего мне все это опротивело, вы себе и представить не можете!

— Не скажите! Отлично могу, — и, точно в доказательство последних слов, Мустафетов достал из внутреннего кармана сюртука бумажник и, вынув в него сторублевый кредитный билет, с улыбкою на устах сказал: — Очень даже ясно могу представить себе особую неприятность вашего положения и в доказательство своего сочувствия к вам прошу принять от меня сей портретец императрицы Екатерины Великой.

— Помилуйте, Назар Назарович…

— Нет, уж со мною не стесняйтесь; я если даю, так берите. Имейте в виду, что я тогда только даю такие суммы, когда вполне уверен в успехе дела. В этом я ручаюсь, а в вас отныне верю, как в себя.

— В таком случае принимаю и сердечно благодарю! — ответил Иван Павлович, просияв от радости, и, немного помолчав и подумав, спросил: — Так вы советуете мне завтра же без дальнейших размышлений доставить вам выписку из книги и чистый квитанционный бланк?

Он так произнес теперь этот вопрос, что Мустафетов сразу распознал в тоне его голоса как бы повторение обещания, только что данного пред тем, и, тоже встав, протянул руку:

— Считаю дело между нами решенным. А теперь поезжайте, развлекайтесь; если хотите, кутите даже, но пока слегка, и помните, что вы на рубеже новой жизни. Через неделю подобные сотенные бумажки будут вам уже нипочем. А мне теперь надо еще кое-чем подзаняться. Жду вас завтра, вскоре после пяти, прямо из банка, ко мне обедать.

Они расстались, по-видимому весьма довольные друг другом.

Мустафетов, входя в свой роскошный кабинет, думал: «Давно слежу за тобой, голубчик! И ведь как верно разгадал тебя: ленив, глуп, прожорлив, бесхарактерен; стало быть, на все способен, кроме упорного труда, а такого именно в данном случае и нужно».

Но вдруг его взоры перестали скользить с предмета на предмет и остановились на портрете молодой женщины или девушки, висевшем над письменным столом.

Это был портрет Ольги Николаевны, относительно которой он дал исключительные приказания своему швейцару, когда вернулся к себе со Смирниным из ресторана. Он подумал немного, взглянул на часы и позвонил. Немедленно явился слуга и остановился на пороге кабинета.

— Сбегай к Роману Егоровичу, — приказал ему Мустафетов, — и попроси его немедленно ко мне по важному делу. Да еще раз подтверди внизу и скажи кухарке Домне, чтобы решительно никого, кроме Ольги Николаевны, ни в каком случае ко мне не допускали.

— А если Романа Егоровича дома не будет, как позволите там у них сказать? — осведомился слуга на всякий случай.

— Я знаю, что он дома. Ступай!

III

ТРЕТИЙ ПЛУТ

В ожидании того, за кем он послал слугу, Мустафетов продолжал жадными глазами впиваться в портрет Ольги Николаевны. Он мысленно дополнял фотографию, и постепенно пред ним все ярче, нагляднее, почти до осязаемости обрисовывался образ стройной, видной и красивой девушки.

Сам Назар Назарович уже несколько лет продолжал давать себе сорок первый год, хотя был много старше. На людях он довольно удачно подбадривался и предпочитал показываться при вечернем освещении, нежели днем, так как яркое солнце чересчур явно выдавало сомнительность цвета его черных волос, усов и бороды. Одевался же он всегда безукоризненно и держался в обществе с высоко поднятой головой. Но в одиночестве, в стороне от каких-либо наблюдений, он уже часто сознавал себя стареющим и по временам начинал ошущать упадок перерасходованных сил. Впрочем, и было же им пожито!

Устал он в особенности за последний год, с момента увлечения Ольгой Николаевной.

Эту девушку — продукт современной избалованности и полнейшей беспринципности — Мустафетов ревновал со всею страстью своей крайне безнравственной натуры, опасающейся измены, вероятно, вследствие все приближавшейся старости. Он мог целыми днями мечтать об обладании ею, хотя полной близости между ними еще не существовало.

На сей раз эти мечты были прерваны в сладчайшие минуты их течения приходом посетителя. Это был Роман Егорович Рогов.

— А, пришел! — радостно обратился к нему Мустафетов. — Вот и отлично! Садись и слушай!

Рогову было тоже уже лет за сорок пять. Среднего роста, с поредевшими волосами на макушке, но с густой бородой и юркими глазами, он производил впечатление энергичного и весьма живого человека. Голос у него был несколько резкий, речь скорая и манеры торопливые, нервные. Он сел в указанное кресло, а Назар Назарович принял свою любимую позу, полулежа на огромном диване, и беседа началась.

— Или дельце подвернулось? — спросил Рогов.

— Не только дельце, а целое дело! — ответил на это Назар Назарович и, не приступая к сути, спросил: — Твои фонды как? Все еще плохи или успел где-нибудь раздобыться?

— Хоть шаром покати! — воскликнул Роман Егорович и широко заулыбался, точно это было чрезвычайно весело. — Сегодня старьевщику-татарину продал брюки за два с четвертаком. Обедал весьма скромно, папирос купил, чая восьмушку и сахара фунт.

— Стало быть, если бы сейчас случай представился, ты и за работу не прочь бы приняться? — спросил Мустафетов.

— С увлечением! — живо ответил Рогов и вдруг серьезно сказал: — За себя я не унываю: видел я и похуже виды! А вот что плохо: ровно месяц, как не могу собраться отправить домой хоть четвертной билет. Такие письма мне, брат, пишут жена да дочка, ой-ой! — Его лицо омрачилось, впрочем, только на минуту: он сейчас же снова весело заулыбался и заключил свою речь, следующим: — А все-таки раскуси ты и объясни толком бабий рассудок. Ведь пока я полтора года отсиживал, они мне туда, в предварительное, носили и жареное и пареное, а вот как вышел, так и не могут без моей помощи обойтись.

— Неужели ты им с момента твоего оправдания так ничего и не посылаешь? — поинтересовался Мустафетов.

— Ну вот еще! — воскликнул Рогов. — Твои же деньги, которые ты мне дал, я с ними пополам разделил. Да ошибка моя главная в том, что я своих преждевременно в Москву отправил. Новое-то мое дельце сорвалось, вот они и застряли; не то тут вместе жили бы, все полегче было бы.

— Интересно, чем бы они здесь тебе помогли? Для настоящего дела только связали бы! — решил Мустафетов. — Ну, впрочем, этот вопрос мы пока оставим. Вот в чем суть: мне требуется твое искусство. Гравер ты идеальный, и это даже эксперты на последнем твоем судьбище признали.

— Оценка без лести!

— И хорошую ты придумал шутку такое мастерство изучить!

— У меня, видно, от рождения талант уже был! — веселее и словоохотливее прежнего ответил Рогов. — А всякому свое: музыкант ли, художник, поэт — каждый совершенствуется до возможных пределов по-своему. У меня, например, дар подражать чужим почеркам сказался еще в детстве: я уже в школе подмахивал под руку любого учителя так, что ни один из них отпереться не мог. И по каллиграфии я всегда был первый. Пишу я двадцатью различными почерками. А когда я с жизнью столкнулся, то понял, что на свете чем больше у кого денег, тем тому лучше; раскинул я умом и решил так: применять свои способности к тому, чтобы самому других каллиграфии обучать да на суде в качестве эксперта выступать по делам о подлогах, — выгоды мало, этот труд плохо оплачивается. Лучше дойти до настоящей виртуозности по граверной части да самому подлогами заняться.

— Похвально! — одобрил Мустафетов, несколько гордившийся тем, что всегда под рукою держал такого виртуоза. — А вот чтобы поощрить тебя, не угодно ли с завтрашнего же вечера за работу сесть?

— Рад стараться! Только почему же завтра, а не сегодня? Так ведь ленивцы говорят.

— Постой, не дури, а слушай. Я должен предупредить тебя, что дело очень сложно и далеко не легко.

— Тем для меня интереснее, тем занятнее и лучше! Ведь ты мне, Мустафа-паша, давно говорил, что готовишь нечто грандиозное. Я давно жду. Пора, пора! Ну, рассказывай же!

— Да, комбинация у меня грандиозная, и по смелости, и по верности удара, и по сумме, намеченной мною. Участников всего трое, и капитал мы разделим, стало быть, поровну, на три доли.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*