Артемий Люгер - Быть киллером
С Настей я тоже время от времени разговаривал, стараясь, чтоб в моих глазах она не разглядела сочувствия, которое я испытывал почти всегда, когда с ней встречался. Через пару месяцев общения я набрался храбрости и как-то раз сказал: — Ты знаешь, у меня товарищ, мы вместе учились, так у него отец врач, ну по этим, женским болезням, все говорят — светило, на приём не попасть… Я могу с ним, ну, то есть, с Толей, поговорить, он попросит отца…
— А, вот ты о чём, — рассмеялась Настя, — ну, спасибо. Нет, честно, спасибо. Только дело в том, что у меня со здоровьем всё в порядке. Я когда пришла, ко мне сразу стал клеиться наш Владимир Игоревич. А я таких, как он, не люблю. Лощёный и… фальшивый, что ли… И спать с ним не хотела и работу терять. Такие работы сейчас на дороге не валяются. Я ноги пооббивала, пока эту нашла. Ну я и выдумала и слушок пустила. А слушок у нас пустить просто. Если понадобится — шепнёшь пару слов Ирке, и через день все всё будут знать. Только обязательно надо сказать, что это по секрету. А секреты у неё держатся самое большое десять минут.
Наверное, после этого разговора мои взгляды на Настю сделались красноречивее, хотя я и старался это скрывать. Но однажды, когда я был свободен, а у неё был перерыв, она взяла меня за руку и отвела в маленькую подсобку, почти полностью заполненную какими-то мешками.
— Андрей, — сказала она, — мне кажется, что я тебе нравлюсь. Ты тоже мне нравишься. Если я не хотела с этим… — она кивнула в сторону зала, — это не значит, что я сделана из дерева. Просто я не хочу, с кем придётся… И я подумала, что хватит томить и тебя и себя. Здесь в мешках иногда мука, иногда сахар. Девочки называют её сахарная комната. Думаю, ты понимаешь, почему. — Откуда-то из угла она достала свёрнутую белую простынку. — Не беспокойся, она чистая.
Потом закрыла дверь на ключ, погасила свет и подошла ко мне.
Надо ли говорить, что теперь Настиных перерывов я ждал с нетерпением, а на свои выходные смотрел, как на наказание. Через некоторое время я заметил, что мой напарник, которого все называли Витёк, обслуживающий другие фирмы, частенько не только получает от них какие-то продукты, но и сам тайком, было заметно, что он старался делать это скрытно, отправляет с ними какие-то картонные ящики. Тут не о чем было долго думать — мой напарник явно подворовывал. Не могу сказать, что я очень уж болел за процветание нашего магазина, но мне было ясно, что если пропажи продуктов обнаружатся — должен же быть в магазине какой-то учёт — то под подозрение попадём мы оба. И вовсе не факт, что он, как человек, работающий здесь дольше меня, не свалит вину с себя на меня. Несколько дней я размышлял о том, что делать. Хищения могут вскрыться в любой день, так что медлить с разоблачением Витька было опасно. Поэтому я пошёл к Владимиру Игоревичу. Чувствовал я себя прескверно. Стучать на напарника было противно. Но другого выхода я не видел.
— Молодец, Андрей, — сказал Владимир Игоревич, — мне и самому казалось, что там не всё в порядке. Работай спокойно. Меры я приму. — Не знаю, что он имел в виду под мерами, но всё продолжалось по-прежнему. — В конце концов, — решил я, — я предупредил, а дальше дело не моё. И выкинул это из головы.
Спустя неделю, когда я пришёл на работу, как всегда, раньше на двадцать минут, магазин гудел, как растревоженный улей.
— В чём дело? — схватил я за локоть пробегавшую мимо Ирку.
— Телевизор вчера не смотрел? — Нашего хозяина убили.
— Как? Что, действительно убили? Насмерть?
— Нет, на время, — огрызнулась Ирка. — Около дома вышел из машины, а в него из пистолета — бабах!
— И не во дворе, а в парадном, — вмешалась в разговор Люба, симпатичная маленькая блондинка, работавшая кассиршей. — Дали ломом по голове и всё, много ли человеку надо… Он, к тому же, и вообще был больной.
Хозяина я видел один раз, когда он с женой зашёл к нам в магазин. Так, как его встречали, я видел только по телевизору, когда встречали особ королевской крови. Владимир Игоревич согнулся так, что стал даже меньше хозяина, не отличавшегося высоким ростом. А его жена смотрела на окружающих так, как обычно смотрят на неодушевлённые предметы, к тому же, не вызывающие интереса. Несомненно, в своём кругу она считалась красавицей. Она и была красоткой — из тех, кого показывают по телевизору на тусовках богемно-финансовых воротил. При этом если бы её и других спутниц этих мужчин поставить в ряд, не знаю, отличили бы они своих от других, настолько эти красотки были «типовыми», как будто сошли с одного конвейера. Разве что по платьям.
— Ой, девочки, — сказала подошедшая Вера, тоже, как и Люба, кассирша. — Как бы нам теперь работу не потерять…
— С чего это? — сказала Ирка, — не магазин же взорвали, а хозяина. С магазином всё в порядке, значит и хозяин найдётся. Бесхозным не останется.
— А за что его, интересно? — снова вмешалась Люба, — он же такой тихий был. Помните, иногда приходил, ни на кого не кричал. Всем «вы» говорил.
— Да за что их всех убивают, — опять затараторили Ирка, — за собственность. Чтоб их денежки себе прибрать.
— Значит, кто-то его заказал. Интересно всё-таки, кто? — продолжила Люба. Ну, застрелил, понятно, киллер, ну, это кто стреляет. А вот кто заказ ему сделал?
— А вот кто у нас новым хозяином станет, тот, скорее всего, заказ и сделал, — не то шутя, не то серьёзно сказала Зоя. — Ладно, девочки, пора по местам, а то от начальства получим. Месяца через полтора менеджер нашего зала Владимир Игоревич ушёл куда-то на повышение, а на его месте я обнаружил… своего бывшего напарника Витька.
— Чего глаза вылупил, — спросил он. Изумление, наверное, отчётливо читалось на моём лице. — Привыкай к новому начальству. Сервелат с «Факела» привезли?
— Привезли.
— А бекон?
— Бекон, сказали, завтра.
— А обещали сегодня, бляди. Ну, я им щас хвоста накручу.
Он взялся за телефон, а я пошёл на своё место.
— Не могу понять, сказал я Насте, которой ещё раньше рассказал про своего напарника и разговор с Владимиром Игоревичем. — Сказал, приму меры. Ему что, наплевать, воруют у него в зале или нет? Витька на своё место — это ведь как козла в огород.
— Ну, с новой зарплатой он по мелочам воровать не станет, — сказала Настя, — так что в его назначении смысл есть. А вот хозяина мне, в отличие от наших девчонок, ни капельки не жалко. Ты не знаешь, он этот магазин точно так же получил. У его фифы был другой муж, богатый и старый. Все тогда говорили, что наш его заказал, а потом женился на наследнице. Меня от них от всех воротит. Я даже киллеров лучше понимаю: наёмные работники. На грязной, конечно, работе, но настоящие убийцы — это те, кто их нанимает. Вот где самая грязь.
А ещё через пару месяцев в магазине появился Владимир Игоревич, причём, появился в новом качестве — хозяина нашего универсама.
— Он, я думаю, нашего хозяина-то и заказал, — шепнула всезнающая Ирка, — и шлёпнул его не иначе как наш Витёк, за это и получил место. Я когда только пришла в магазин работать, был грех — с Владимиром Игоревичем месяца два прое… Он мне тогда и рассказал, что, когда работал в милиции, прихватил Витька не то на наркоте, не то на чём-то ещё — на чём, не помню. Ну, и взял его на крючок. С тех пор Витёк у него как шестёрка.
— Да будет тебе, — сказала оказавшаяся рядом Маша, — получается, что наш Витёк убийца?
— Да ты на рожу его посмотри: такой убьёт и фамилии не спросит. Это у тебя все ангелы, начиная с твоего Сашки-грузчика.
— А чем он плох? — обиделась Маша, — тем, что грузчик?
— Девочки, по местам, — вмешалась всегда серьёзная Зоя. — Вон, Витёк уже в нашу сторону смотрит.
Не знаю, чья это была идея — самого Витька или нового хозяина, но я почувствовал, что из магазина меня начинают выживать. То Витёк устроит разнос за что-нибудь, в чём я не виноват, то окажется, что я продукты не так расставил, хотя я был твёрдо уверен, что накануне они стояли на своих законных местах. Короче, стало мне ясно, что надо уходить самому, иначе всё равно выгонят. Что я и сделал.
С Настей мы встретились ещё несколько раз. Пару раз ей оставила ключи подруга, один раз мои укатили к каким-то знакомым на дачу с ночёвкой. Однажды мы с ней шатались по городу, сначала побродили по набережным, потом перешли Марсово Поле, зашли в сад с обратной стороны Русского Музея. Утоптались страшно, на Невском я предложил ей зайти в кафе «Север», где пару раз бывал ещё до армии. Когда нам подали меню, я помертвел и должно быть, покраснел, как рак: цены были такие, что об ужине не могло быть и речи. Настя, видимо, всё поняла, потому что быстро сказала: — Есть не хочу, только кофе и, может быть, мороженое. — И расстегнула свою сумочку.
— Ну-ну! — наигранно бодро сказал я, — Гусары денег с женщин… — и замолчал, устыдившись явной пошлости. На кофе с мороженым денег, что у меня были с собой, хватило, но хватило в обрез. Я понимал, что ничего унизительного в той ситуации, в общем-то, не было, но после этого случая мне почему-то стало неудобно, вроде как стыдно встречаться с Настей, и наша связь понемногу сошла на нет.
