Йен Броган - Конфиденциальный источник
— Какие доказательства?
— Аудиозапись. С голосом отца. Видимо, Барри оставил ее в бардачке в день смерти. Дрю зашел одолжить машину или еще за чем-то. Однако микрокассету нашел только сегодня утром, внутри пачки сигарет.
Мне сразу вспомнились нежелание полиции снять подозрения с Дельриа до самой его смерти, задержка результатов экспертизы и мой собственный внутренний голос, который говорил, что Мэтт пытается помешать мне делать свое дело. Все это вызвало такой интерес, о котором Леонарду лучше было не знать.
— Послушай, я мог бы сделать хорошую передачу, но передаю эти сведения тебе, потому что чувствую свой долг перед тобой. Это своего рода извинения. Способ загладить вину.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Мне хотелось ему верить. И все же надо быть осторожной. Зачем Барри записывать признание на пленку? Если Дрю нашел ее, зачем отдал Леонарду? Сердце екнуло, когда я поняла: младший Мазурски не больше меня доверяет полиции и Мэтту Кавано.
Леонард видел мои колебания.
— Хэлли, это потянет на первую страницу воскресного выпуска. Я твой должник. Ты сможешь восстановить свою репутацию. Я ошибся в отношении причины убийства Барри. Это не вооруженное ограбление, и полиция с самого начала знала об этом.
Глава 17
Вернувшись в бюро, я заперла за собой дверь и задернула шторы, чтобы люди, забредшие в соседний магазин спиртных напитков, не увидели, как я печатаю. Однако я была слишком сосредоточена на своей статье, чтобы особо беспокоиться. Словно вышла на финишную прямую в решающем забеге и не чувствовала земли под ногами.
Слова Леонарда нужно тысячу раз проверять. Нельзя верить ему, пока не услышу запись собственными ушами. Но если он не врет… если действительно существует пленка с доказательством… пленка, которую я смогла бы предъявить редакторам…
Я заставила себя сосредоточиться на работе. Чтобы получить шанс оправдаться, я должна вернуть доверие редакторов хорошей статьей о митинге — с четкой позицией, безупречным стилем, точными деталями.
Не оставалось ни малейшего сомнения, что этот материал попадет на первую страницу газет. Хотя бы из-за присутствия на митинге мэра.
Наррагансет. Вчера вечером митинг против легализации казино превратился в бардак из-за прибытия незваного гостя — мэра Билли Лопрести, спровоцировавшего драку между двумя присутствовавшими.
Арестована жительница Саут-Кингстона. После эмоциональной перепалки получила травму пенсионерка из Западного Уоррика. Больше трехсот граждан, по большей части пожилых, заполнили зал «Эдвардс аудиториум» в Университете Род-Айленда.
Часы в бюро были очень старыми. Влага забралась под стекло, и минутная стрелка царапала поверхность циферблата при каждой попытке сдвинуться с места. Было почти полдесятого.
Лопрести, ярый сторонник легализации казино, не был приглашен на мероприятие, и его визит стал полной неожиданностью. Он вышел на сцену сразу после окончания речи исполнительного директора лотерейной компании Грегори Айерса.
С восторгом реагировавшая на каждое слово Айерса публика притихла при смене оратора.
— Речь идет не о моральной стороне узаконивания азартных игр. И даже не о доходе. Дело в принципе, — начал Лопрести. — Придя во вторник на голосование, делайте выбор не в пользу того, что выгодно лотерейной компании или будет лучше для штата, для Провиденса, а того, что нужно лично вам!
Никакой реакции из зала не последовало, захлопал лишь один человек в заднем ряду. В ответ резко поднялась дама во втором ряду, а за ней все сторонники Движения за процветающий Род-Айленд. Повернувшись лицом к незнакомке, дерзнувшей аплодировать мэру, Мэрлин Карузо, семидесятипятилетняя жительница Западного Уоррика, выкрикнула: «Не верьте ему! Он мошенник!»
Лопрести сложил руки на груди и остался невозмутим, несмотря на оскорбление в свой адрес. Однако Хильдагард Веттнер, восьмидесятилетняя жительница Саут-Кингстона, сидевшая в кресле-каталке у стены, сняла туфлю и швырнула ее в Карузо.
— Научись вести себя прилично, — потребовала она за секунду до того, как туфля попала Карузо в лицо.
Полиция университета тотчас вывела из зала обеих: миссис Веттнер и миссис Карузо. Потерпевшую отвезли в больницу Южного округа, где оказали необходимую помощь. Сторонницу мэра забрали в полицейский участок, куда за ней приехал сын Энтони, адвокат округа Вашингтон.
Дописав текст, я распечатала написанное, чтобы посмотреть, сколько это займет места. Стремясь к предельной точности, я обвела все, что нужно перепроверить, и вдруг услышала, как снаружи хлопнула дверь.
Хлопок прозвучал необычайно громко, и я со страхом вспомнила Мэтта и его советы. Встав, подошла к окну и раздвинула пальцами две полоски жалюзи.
У магазина спиртных напитков стоял «форд-таурус» с включенным мотором. За рулем сидел мужчина. Вскоре из магазина вышла женщина и махнула ему рукой. Мужчина вылез из машины и помог вынести ящик вина.
Я наблюдала за ними как идиотка, пока они не погрузили ящик в багажник и не уехали. Вернувшись к столу, я твердо решила гнать все мысли об убийце в куртке цвета хаки. Через минуту зазвонил телефон. Это была Дороти Сакс. Она сообщила, что статью поместят на первую полосу. Я ощутила уверенность, которая тотчас испарилась.
— Мне хотелось бы посмотреть на первоначальный вариант как можно раньше, — добавила она.
Это была невинная фраза, но я поняла ее истинный смысл. Дороти считает нужным выявить все фактические ошибки, которые наверняка будут содержаться в моей статье.
С трудом сдержав обиду, я ровным голосом ответила:
— Через десять минут.
— Прекрасно.
Тон редактора был холодным, профессиональным, будто мы никогда не работали вместе и не испытывали взаимной симпатии.
— И не забудьте упомянуть о реакции каждого лагеря, — напомнила Дороти.
Она серьезно? Это же знает любой стажер.
Когда Дороти повесила трубку, я поняла, что статья попадет на первую полосу не из-за доверия ко мне, а потому, что фотограф успел заснять туфлю в полете, за секунду до того, как она ударила по лицу бедную миссис Карузо.
В интервью после дебатов Лопрести назвал инцидент прискорбным и обвинил во всем противников казино, которые подошли к вопросу «слишком эмоционально».
Когда спросили мнение Айерса, он посоветовал Лопрести посещать митинги в поддержку легализации казино и добавил, что недопустимо подвергать оскорблениям любого выступающего.
Марджори Питтман, председатель Движения за процветающий Род-Айленд, осудила мэра за внезапный визит и выразила надежду, что он получил хороший урок и впредь не будет являться без приглашения.
Она добавила, что Карузо не является членом организации и ранее присутствовала только на одном ее собрании. «Мы не сторонники оскорблений, — заявила Питтман, — даже в политике».
На расшифровку записей в блокноте и проверку титула Марджори Питтман ушло на пару минут больше, чем я рассчитывала. Я погрузилась в чтение окончательного варианта, как вдруг снова зазвонил телефон.
Я подняла трубку, ожидая услышать голос Дороти, но это оказался Леонард.
— Не приходи сегодня на студию, — сказал он.
Меня кольнуло неприятное предчувствие. В чем дело?
— Проблемы с пленкой?
— Нет, с ней все нормально. За мной всю дорогу ехала какая-то машина. Припарковалась у офиса.
— Она до сих пор там?
— Да, только фары выключены. Я не хочу рисковать. Уйду сегодня домой вместе со всеми. Давай лучше встретимся у меня после работы. Если прибудешь раньше, то ключ на выступе над дверью.
Мне не хотелось ехать в Бристоль и сидеть в пустой квартире, ожидая, пока не вернется Леонард. Тем более если за ним хвост.
— Понимаю. Может, завтра выпьем кофе? В людном месте. В кафе?
— В «Руфулс» в десять, — предложила я, удивляясь его беспокойству. Как же хорошо, что сегодня у меня ночует Уолтер.
Мне не хотелось оставаться одной ни сегодня, ни завтра, никогда. Боже, когда это окончится? Я даже не могу бегать по утрам, а пробежка для меня единственный способ снять напряжение. Я невольно вздрогнула при мысли о машине, чуть не сбившей меня на Рошамбо-авеню.
— Как она выглядит?
— Обыкновенный седан.
В городе несметное количество седанов. Черт возьми, да, кроме мини-вэнов и спортивных машин, каждая тачка — седан. Однако у меня из головы не выходил серебристый автомобиль.
— Ты не разглядел, какого она цвета?
— Да. Серебристо-серая. На заднем бампере справа — вмятина.
Под дверью была записка от домовладельца: «Не застал тебя сегодня. Зайду завтра. Хэл Андоса».
Я задержала плату за квартиру всего на один день. Один день, а он уже оставляет записки. Я скомкала бумажку и швырнула в мусорное ведро.
