Татьяна Полякова - Амплуа девственницы
Сашок выбрался из кабины и успел произвести впечатление, Эсмеральда попятилась, а я поспешила ее успокоить.
— Это мой друг. Он в милиции работает, — зачем-то соврала я.
— Я к ментам не пойду, — испугалась рыжая. — Задолбают вопросами и непременно посадят. К ним только сунься… — Она хмуро посмотрела на Сашка, точно во всех бедах был виноват он один.
— Хорошо, обойдемся без милиции, — кивнула я. — Где бы мы могли поговорить?
— А в машине нельзя? В доме мои спят.
Я вновь кивнула, и мы устроились в машине.
Рыжая покосилась на Сашка, но я ее успокоила:
— Не бойся. Он не проболтается, наш человек.
— Да рассказывать-то особо нечего. Подруга ключ от квартиры попросила. С парнем познакомилась, ничего такой парень, а она замужем, и он, похоже, женат. Ну, где-то устроиться надо, домой не поведешь, вот она и попросила: дай ключ. А мне что, жалко? Бабка в деревне, у меня смена до восьми утра, я в круглосуточном магазине работаю. Короче, отправились. Парень-то ее с квартиры раньше ушел, а она задержалась, прибраться хотела, да и домой среди ночи не пойдешь, раз мужу соврала, что меня подменяет и будет работать до утра. Но очень переживала и раз пять мне звонила, спрашивала, не объявлялся ли ее Генка. Больно ему надо, он, поди, с вечера глаза залил и не помнит, что женат, не только в какую смену она работает. — Тут Верка вдруг заревела. Я только собралась удивиться такой перемене настроения, как вспомнила: ведь ее подруга погибла, и тоже загрустила. — Последний раз в три звонила. Я только уснула, народу ни души, и вдруг она, ну я и послала ее сгоряча. Теперь вот душа болит. — Верка шмыгнула носом и принялась рассказывать дальше:
— Прихожу с работы, а дома полный дурдом.
Соседи уже за бабкой в деревню сгоняли, правда, это недалеко, всего двадцать километров. Отправили ее на опознание, а в квартире милиция. Еще впускать меня не хотели, хорошо, бабка вернулась, ох и досталось же им, ну, потом и мне, конечно.
— Подожди, но почему соседи решили, что это ты из окна выпала?
— Так ведь Настя рыжая, как я, в один день красились, одним тюбиком. И под моим балконом лежала, а лицо у нее.., ужас, одним словом. Да и кто разглядывать-то будет? Рыжая, в юбке короткой, значит, я. Бабка-то, конечно, меня признала, то есть в морге сказала, что вовсе не я там лежу, а, надо полагать, подруга моя. Ну, там сразу на работу звонить, и все такое…
— А не могла подруга и в самом деле с балкона упасть? Может, выпила? Вышла покурить и того…
Рыжая пожала плечами:
— Могла, конечно. Только чует мое сердце, убили ее. Со мной спутали. Рост один, возраст тоже, и обе рыжие. Я ведь не просто с перепугу так решила. Ко мне в квартиру залезть пытались. Серьезно.
Помнишь, ты ко мне приезжала? Так вот, я тебя проводила и вдруг слышу шорох какой-то. Я сначала значения не придала. Вдруг звонок, мамка здоровьем интересуется, я с ней болтаю, вышла в прихожую, все вроде стихло. Подошла к двери, а она открыта.
Вот, думаю, растяпа. Заперла дверь, с мамкой попрощалась и на кухню чай пить. Опять шорох. Что ж такое? Я в прихожую, тут подруга звонит. Я к двери, а она снова открыта. Ей-богу. Такая жуть на меня напала. Я быстрей на цепочку да еще на задвижку.
Бабка у меня ужас как воров боится, а я никогда не пользовалась, а тут ведро еще поставила, на всякий случай, чтоб загремело. Я так думаю: меня еще в тот раз убить хотели, да не вышло. Я ведь по телефону болтала и могла сказать, что кто-то в квартиру ломится. Вот убийца и поостерегся, но за домом наблюдал. Увидел Настю с парнем, принял ее за меня.
Парень ушел, а этот гад поднялся и скинул ее с балкона. Теперь ее любовника менты замучают, а не вызови он такси, и вовсе бы в убийстве обвинили.
— Так в милиции решили, что это убийство? — спросила я.
— Там решили, что она по пьяному делу выпала.
Но это потому, что они лодыри. Что хочешь напишут, лишь бы не искать.
— А ты им про то, что в квартиру хотели проникнуть, рассказала?
— Рассказала, только они меня не слушали. Чтобы им интересно стало, надо было и про ограбление «Олимпии» рассказать. А я что, дура?
Мы поговорили еще немного. В основном занимались гаданием, кому понадобилось избавляться от рыжей. В том, что про дверь она не выдумала, я не сомневалась, потому что вспомнила: когда я к ней заходила, на лестнице точно кто-то был. Я еще тогда сама здорово перепугалась и поспешила уйти. Рассказывать об этом я ей не стала, чтоб не нервировать ее еще больше. Однако поверить в то, что Громов или Димка убили человека просто так, чтоб досадить грабителям, я все же не могла. Для этого надо быть форменными психами, а на форменного психа даже Гром не похож, хоть он сегодня и здорово рассвирепел.
— Что думаешь делать? — спросила рыжая, покидая машину.
— Не знаю, — промямлила я.
— Я тебя предупредила, а там как хочешь.
Мы простились. Сашок завел машину, а я позвонила домой.
— Что у вас там? — спросила Лерка. Я коротко пересказала недавний разговор.
— А у тебя как, все тихо?
— Гостей не было, если ты об этом.
Признаться, ее слова не очень-то меня успокоили. Я подумала: а не отправиться ли мне к бабушке?
Взять отпуск. А еще лучше навестить маму. А что?
Глядишь, к моему возвращению все здесь как-нибудь утрясется… Но всерьез о том, чтобы пуститься в бега, думать мне не хотелось. Я заревела от отчаяния. Сашок повернулся ко мне, погладил меня по волосам и заявил:
— Сашок Аню в обиду не даст. Аня хорошая.
— Молчи лучше, — отмахнулась я, но слезы вытерла.
* * *Лерка сладко спала в бывшей маминой спальне.
Это показалось мне несправедливым, я вошла, плюхнулась на кровать и включила ночник. Лерка открыла глаза и зевнула.
— Это не Гром и не Димка, — заявила она, сообразив, что просто так я не уйду. — Скорее уж Васька.
Может, у кого из дружков прячется, вот и подумал, что, если рыжую тряхнут как следует, она все как на духу выложит и всех дружков вспомнит. А тут концы в воду. У него, поди, и ключи от ее хаты были.
— Про ключи я не спросила, — расстроилась я.
— Из-за Грома не переживай. На худой конец, воскресну из мертвых и все ему растолкую, хотя делать этого ой как не хочется.
— А если он тебя не послушает? — усомнилась я.
— Гром? Послушает. У нас старая дружба, она долго не забывается.
— Что-то мне в вашу дружбу не верится. Если вы друзья, чего же ты тогда меня шлюхой вырядила и ему подсовывала?
— Так это ж для дела. А дело у меня одно: супруг мой. Бывший, раз уж я теперь покойница. Иди спать, Аня. Тебе завтра на работу.
Так и не придумав ничего лучше, я отправилась спать. Утром зазвенел будильник, я вскочила, прошла в кухню, включила кофеварку. Из комнаты, потягиваясь, появилась Лерка. Я как раз шла в ванную и в приоткрытую дверь увидела, что Сашок сладко спит в Леркиной постели, хотя предполагалось, что ночует он в гостиной, там, по крайней мере, я стелила ему постель. Я метнулась в кухню. Лерка как раз разливала кофе.
— Ты что, с ним спишь? — прошептала я. Признаться, такое у меня в голове не укладывалось.
— С Сашуней? — уточнила Лерка. — А что такого?
— О господи, он же…
— Сашок — чистое золото, уж можешь мне поверить. А в вопросах любви и прочего ему нет равных.
Опять же кто с ним ляжет? Если только шлюхи за деньги. Для мужика это обидно, а мне что, жалко?
Добра-то не убудет. Это ты со своей невинностью как курица с яйцом носишься, а могла бы составить счастье приличному человеку.
— Это кому? — призвав себя быть терпеливой, спросила я.
— Да хоть тому же Димке. Ну чего тебе стоит…
— Не пойму, почему тебе так хочется подложить меня кому-нибудь в постель?
— Это не мне хочется, это для дела нужно…
Я сдавила руками виски и покачала головой.
Утро выдалось паршивое, потому от жизни я в тот день не ожидала ничего хорошего. Поехала на работу, нервно вздрагивая при каждом шорохе. Однако стоило мне оказаться в своем кабинете, как страхи отступили и жизнь вошла в привычную колею.
Дважды позвонил Гришка и поклялся в любви. Я заверила его во взаимности наших чувств. В три, возвращаясь от нотариуса, я заскочила в кафе напротив «Олимпии», начисто забыв про логово врагов. Не успела я сделать заказ, как увидела Димку, то есть Вадима Чернова, потому что Димкой он был для друзей, а для меня таковым не являлся.
Я всерьез рассматривала возможность спрятаться от него под стол, раз убежать все равно не успевала.
Но здравый смысл победил. Я осталась сидеть, правда, опрокинула салфетницу, но это не считается.
Димка вошел и помахал мне рукой, радостно улыбаясь, подошел и поцеловал в щеку на правах старого друга.
— Отлично выглядишь.
Я воспылала к нему самыми добрыми чувствами — не за то, что сделал комплимент, а за то, что сворачивать мне шею, судя по всему, он не торопился.
Продолжая улыбаться, он подозвал официантку и заказал кофе, я тоже улыбалась, правда, слегка натянуто, потому что не знала, чего следует ждать от жизни.
