Владимир Колычев - Ночная бабочка. Кто же виноват?
– Здорово, пацаны! – без особой агрессии, но явно недружелюбно поприветствовал нас старший.
Я уже понял, кто это. Интуиция подсказала... А обычный, казалось бы, парень. Волосы бобриком, славянские скулы, кожаная куртка с Черкизовского рынка. Но ведь бандиты не с Луны к нам на Землю падают. Внешне они такие же, как мы, – если, конечно, это не явные дебилы.
– Здоровее видали, – хмыкнул Пашка.
– Что надо? – спросил я.
– Бабки за товар получили. Делиться надо...
Видно, разведка у братков работала хорошо, если они про деньги знают. Мы только-только их получили, а они уже в курсе.
– С каких это буев? – набычился Пашка.
– А ты чо, крутой? – напыжился старший.
– Так, спокойно, парни, – вмешался я. – Беспредел устраивать не надо...
– Давай разбираться, если ты такой умный, – свысока глянул на меня браток.
– Ты сначала скажи, кто такой. А то сразу делиться...
– Тимоха я. От Миши Бубнового... А делиться надо. А то ведь неприятности могут быть. Менты могут наехать, инспекции всякие. Закроют вашу лавочку...
И куда катится мир, если братва бизнесменов ментами пугает?.. Ведь это я должен был о ментах подумать. Есть же такая система, как борьба с бандитизмом...
– И сколько? – спросил я как бы из чистого интереса.
Дескать, знать надо, а платить или нет – видно будет.
– Сорок копеек.
– Чего?! – удивленно приподнял я брови.
Невозможно было поверить в то, что меня потревожили из-за каких-то сорока копеек.
– Сорок копеек с рубля, – снисходительно усмехнулся Тимоха.
– Сколько?! Это ж почти половина...
– А бизнес у вас такой! На вас уже, знаешь, сколько жалоб, а! Закрыть вас хотят...
– Кто?
– А конкуренты. Да и мы таких живчиков не жалуем. Вы думаете, свое железо продаете? Нет, вы у нас железо забираете, с нашей территории... А прикрыть вашу лавочку – как два пальца об асфальт. Не верите?
Я пожал плечами. Может, Тимоха был прав. Может, нашу лавочку легко закрыть можно... Но сорок процентов – это слишком.
– Вы же втемную работаете, налогов с гулькин хрен платите, – добивал нас Тимоха.
И он был прав. Мы действительно вели двойную бухгалтерию, чтобы уходить от непомерных налогов. Так все делали. А если очень захотеть, то вывести нас на чистую воду проще простого. Тогда неприятностей не оберешься. Еще и к уголовной ответственности привлечь могут – опять же, если очень захотят. А если закажут нас бандиты или конкуренты, то налоговики спустят всех собак...
– А с какого я налоги платить должен? – с налитыми кровью глазами прохрипел Пашка. – Я кровь проливал за эту страну! Все, что можно, я уже ей отдал!..
– И где ты кровь лил? – насмешливо, но вместе с тем озадаченно спросил Тимоха.
– В Чечне!
– Когда?
– А зимой этой. И весной... И Корней воевал! – показал на меня Пашка. – И он никому ничего не должен...
– В Чечне – это круто, – с пониманием кивнул головой Тимоха. – Я, пацаны, сам в Чечне служил. В девяносто втором, да. Там и тогда жарко было, ну, может, и не так, как сейчас... Что пьем, пацаны?
Мы и глазом не успели моргнуть, как он вдруг превратился в своего парня.
– Чай.
– А как насчет чего покрепче?
Пашка молча достал из загашника бутылку водки.
– Это дело! – усаживаясь на свободный табурет, расплылся в улыбке Тимоха.
Он подал знак своим спутникам, и те скрылись в машине.
– Думаешь, в нас тогда не стреляли? – обращаясь к Пашке, спросил он. – Стреляли. Когда из-за угла, когда в лоб... Это, у меня друган был, Ахметка, да. Чеченец, между прочим. Прикиньте, пацаны, да, он с пулеметом, а чечены на него лезут, ну, склады им нужны, все такое. А у него приказ – никого не пускать. И плевать, что свои. Человек десять положил, а к складам никого не пустил. Приказ потому что... Может, он потом с вами воевал. Потому что тоже приказ был, от своих... А у вас от наших приказ был, да... Слышал, сколько там наших полегло. Жуть... У нас командир части был, да. Прикиньте, пацан-чеченец в своих стрелял, добро наше защищал, да. А эта гнида все, что можно, чеченцам распродала. Офицеров своих же «чехам» сдавал. Одного зарезали, по его же наводке. И думаешь, где эта мразюка сейчас? Место рыбное себе купил, военкомом на Побережье – бабло стрижет... Это полковник, а генералы еще круче дела делали. Все, что можно, «чехам» оставили, да. Сами стволы им продали, сами же вас на них и посылали. Уроды, на...
Тимоха говорил, не давая нам раскрыть и рта. Говорил, пока не утомился.
– Это, пацаны, я со своими поговорю, может, скинут с вас процент, – сказал он напоследок. – А сам я не решаю, вы понять должны...
И ведь нам действительно скинули процент – вместо сорока мы теперь должны были двадцать копеек с каждого заработанного рубля. Это была плата за свободу предпринимательства. Тимоха не преминул заметить, что нам очень повезло.
Везение – это здорово. Но только на один фарт надеяться нельзя. На самих себя полагаться надо. Так мы и делали. Крутились, не зная продыху. Чуть ли не каждый день я доводил себя до состояния загнанной лошади, но вовсе не потому, что мне было мало заработанных денег. Я нарочно изматывал себя, чтобы не оставалось сил думать о Вике. Как же я хотел ее забыть...
Мы с Пашкой зарабатывали приличные деньги, но на себя тратили мало. Расширенное воспроизводство волновало нас гораздо больше, нежели простое. Иначе говоря, мы вкладывали прибыль в дело. И уже к лету девяносто шестого года скакнули так далеко, что представляли собой фирму с разветвленной сетью приемных пунктов в Москве и Подмосковье и прямым выходом на зарубежный рынок. Для тех, кто не разбирается, скажу, что это был колоссальный, если не сказать, невероятный прорыв. А выскочек, как известно, нигде не любят.
Выскочек стараются задвинуть обратно. Так вышло и с нами. Сначала на нас наехала налоговая инспекция. Наехала по делу, но явно по чьему-то заказу. Пришлось откупаться, что влетело нам в копеечку. Затем зачастила с проверками милиция – то на одном пункте, то на другом обнаруживались запрещенные к приему предметы. Отбивались как могли, откупались – теряли нервы, деньги. Про пожарников и экологов я уже не говорю – то это не так, то там не то... Как говорят мудрецы, то зло, которое нас не убивает, делает нас сильнее. Наезды не сокрушили нашу фирму, но выработали иммунитет против проверок. Теперь у нас были свои специалисты, отвечающие за работу с проверяющими. И в рядах инспекторов появились свои люди. Но мы не успокаивались.
– Спиной чувствую, Шулебин дрозда нам вставляет, – сказал Пашка.
Шулебин был одним из самых могущественных наших конкурентов. Кстати, именно к нему на базу вез железо водитель, который год назад и вразумил меня, и до Москвы подвез... Может, я ошибался, может, и не к Шулебину шла та партия, но суть не в том. Мы существенно ограничили поле его деятельности, и теперь он пытался вернуть свои позиции. Может, это был кто-то другой. Так или иначе, от нас пытались избавиться. По-доброму, если так можно сказать, не вышло. Теперь нас могли устранить физически. Ничто в этом мире не стоило так дешево, как человеческая жизнь...
– Служба нам своя нужна, – решил Пашка. – Служба безопасности...
– А разве у нас такой службы нет? – насмешливо спросил я. – Ты да я, да мы с тобой...
У нас даже оружие было. Правда, газовое. Но мы с ним не расставались. Даже летом носили его в рабочих портфелях, потому что не носили ни курток, ни пиджаков.
– Чепуха... Я тут с пацанами нашими созванивался. Колька, Витька и Матвей без работы сидят... Э-э, Витька отпадает, спился Витька... А Колька и Матвей, с ними все нормально, я узнавал... Да и еще можно кого-нибудь из наших подпрячь. Все-таки у нас Москва, у нас тут масштаб. А что там у них в Залукосольсках! Тоска одна...
Уже через неделю после этого разговора к нам подъехал Колька Безуглов. Свой в доску парень, но не раздолбай какой-то. Своего угла в Москве у него, разумеется, не было, поэтому пришлось снимать для него квартиру недалеко от нашего офиса. В эту же квартиру поселили и подъехавшего вслед за ним Матвея Свирягина... Пашка хотел, чтобы охрана состояла из своих ребят. Я в принципе поддерживал его идею. Тем более что парни относились ко мне с уважением и почитанием – и как к своему боевому командиру, и как к работодателю...
Пашка сколачивал службу безопасности, но покушение на нашу жизнь предотвратить не сумел. Мы выезжали с территории одного из приемных пунктов, когда откуда-то из-за груды бетонных плит, метров с тридцати по нашей машине выстрелил гранатомет. Но, видимо, заказчик преступления не учел, что мы с Пашкой – люди бывалые. Краем глаза я механически заметил характерную вспышку и бело-сизый дымок. «Вспышка, ложись!» Так мы кричали в Чечне, когда засекали выстрел гранатометчиков. Сколько жизней спасла эта команда. Но сейчас ложиться было некуда. Было только одно спасение – жать на тормоза, что я и сделал. Граната прошла мимо, в каких-то сантиметрах от лобового стекла. А мы с Пашкой выпрыгнули из машины и залегли в канаве в ожидании второго выстрела. Но больше в нас не стреляли...
