Татьяна Светлова - Место смерти изменить нельзя
— Нет, — усмехнулся Максим. — Составите мне компанию?
— Что тут у вас?
— Чай.
— Наливайте, — махнул безнадежно рукой Реми. — Надеюсь, горячий? Эта дерьмовая погода…
Он уселся, уже привычно, за маленький столик на кухне.
— Может, куртку снимете? — улыбнулся Максим.
— Хорошая мысль.
Реми повесил мокрую куртку в прихожей, расправил ее на вешалке и вернулся к Максиму, который, не задавая лишних вопросов, сварил сосиски для себя и для детектива.
— Не успеваю поесть, — оправдывался Реми. — Везде бегом, дел куча, а все впустую.
— У вас все же есть какие-то идеи?
— Никаких.
— Слушайте, Реми, для того чтобы бегать повсюду, надо знать, куда бегать и зачем. Вы же что-то проверяете, какие-то вопросы задаете, какие-то направления прикидываете… Так поделились бы соображениями! А то я тоже, признаться, начинаю сходить с ума. Будто в вакууме, в безвоздушном пространстве…
— Я бегаю, Максим, в поисках «чего-нибудь». Задаю вопросы, ищу каких-то настораживающих совпадений, но чего я ищу — сам не знаю.
— Что вы имеете в виду под «совпадениями»?
— Что-то такое, что могло бы зацепить внимание, понимаете, насторожить, натолкнуть на размышления…
— И как?
— Никак, я вам уже сказал. Все немножко странно, но все в меру.
— Вы все же кого-нибудь подозреваете?
— Всех.
— Ну, положим, не всех: меня и Вадима вы исключили. О Соне тоже, кажется, речь не идет… Ведь так? Остается не так уж много, Пьер да Ксавье.
Почему, например, не Ксавье? Машина Арно припаркована недалеко от его дома — раз, Ксавье вас в квартиру не пустил — два. Что он в ней скрывал?
— Всего-навсего Мадлен. Не хотел при Мадлен вести этот разговор. Он знает, что его дочь к Арно привязана… Прибавьте к этому его нелюбезный характер. И потом, в его квартире такой бардак, что я бы на его месте туда тоже никого не пустил.
— Стало быть, вы там были.
— Где?
— Не хитрите. В квартире Ксавье.
— С чего это вы взяли?
— Откуда вы знаете про бардак?
— Мадлен говорила, — небрежно пожал плечами Реми.
— О, господин детектив, вы перед кем пытаетесь роль простачка сыграть?
Перед режиссером! Напрасный труд. Вы этот бардак видели своими глазами.
— Ладно, сдаюсь. Видел.
— Что, удалось Ксавье уломать? Куда там… У меня в запасе есть другие средства для подобных случаев.
— И могу я полюбопытствовать, какие?
— Не можете. Профессиональная тайна.
— Ха-ха! Тайна! Отмычка небось?
— Я сказал, тайна! — шутливо насупился Реми.
— Хорошо-хорошо, пусть будет тайна. И в квартире ничего подозрительного не нашлось?
— То-то и оно, что нет. Вернее, я нашел кое-что настораживающее: альбом со старыми фотографиями, на которых вырезано лицо Арно. То есть это я так думаю, что там был Арно, теперь уже ничего не определишь, вырезано напрочь, зло. Но никаких признаков, что Арно был в квартире, и никаких признаков, что там могло быть совершено убийство…
— Это еще ничего не доказывает, — возразил Максим. — Следы могут находиться в другом месте, в машине Ксавье, например.
— Нету.
— Ага, тоже осмотрели? Реми кивнул.
— Значит, Ксавье отпадает?
— Вовсе нет. Пока он идеальная кандидатура. Зависть, ревность, желание мести, реальные признаки ненависти — об этом свидетельствуют вырезанные фотографии; угрозы расправиться с Арно — есть свидетели; прибавьте розыгрыши по телефону — актерская идея! Возможно, что он просто-напросто хитрее, чем мы предположили…
— Ну а Пьер?
— Он свою жену слишком любит…
— Вы находите?..
— А вы — нет?
— Я…
— Не заметили?
— Разумеется, заметил, — поспешно и сухо ответил Максим. — Так что вы хотели сказать?
— Жену, говорю, слишком любит, чтобы причинить ей такую боль. Как бы он ни хотел украсить этим столиком свою коллекцию, жена ему дороже. Она, если хотите, самая драгоценная штучка в его коллекции.
— Интересное определение.
— Не согласны?
— Отчего же… Метко сказано. Так кто же тогда?
— Возможно, что кто-то другой, третий. Я ничего не утверждаю, но… Я хочу еще раз повнимательнее осмотреть ваш столик. Я, собственно, поэтому и приехал. Можно?
— Ради бога. Но почему?
— У меня не выходит из головы та попытка кражи. Видите ли, Максим, получается весьма странная вещь: столик пытались украсть, тогда как никакого практического интереса красть столик ни у кого не было и не могло быть. По одной простой причине: вор не смог бы ни продать, ни просто поставить у себя дома этот столик. Во всяком случае, так утверждают компетентные люди. Вот я и думаю: зачем его пытались украсть? Или, точнее, нет ли чего в самом столике?..
— Тайник с сокровищами? — с сомнением спросил Максим.
— Почему бы и нет? — таинственно проговорил Реми. — Почему бы, собственно, и не сокровища?
— Ну-ну.
Допив чай, они направились к столику. Реми достал лупу и стал разглядывать его гладкую поверхность сантиметр за сантиметром, время от время постукивая и нажимая на разные места. Максим открывал и закрывал маленькие мелкие ящички, всматриваясь в щели и ощупывая донышки.
Звонок телефона отвлек его.
— Алло?
Молчание, бездонное молчание и короткие гудки отбоя. Максим бросил трубку.
— Вуаля, — сказал он, — опять кто-то с проверкой.
— Я нашел, — сказал, покряхтывая, Реми, выбравшись из-под стола.
— Сокровища?
— Нет, пластинку. Снизу есть деревянная пластинка, которая нажимается.
Максим полез под стол смотреть.
— Действительно… И что? Я нажал, что-нибудь произошло?
— Нет.
Реми снова залез под стол, и они, голова к голове, разглядывали, нажимали и отпускали пластинку, которая, как на пружинке, одним краем входила в глубину столика.
— Ну-ка подержите пластинку нажатой, — сказал Реми. — Там что-то есть.
Максим нажал, и Реми запустил в щель пальцы.
— Там рычажок, — сообщил он. Максим запустил свои пальцы.
— Точно. Надо его, наверное, повернуть?
— Ну так поверните!
— Не так-то просто… У меня пальцы не двигаются, слишком тесное пространство… — пыхтел он. — Вот наконец! Повернул.
Они разглядывали нижнюю поверхность столика в ожидании эффекта.
— Ну и что? — сказал Максим. — Ничего не происходит.
— Вылезаем, — скомандовал Реми. Они выбрались и стали снова оглядывать верхнюю поверхность, снова открывать и закрывать ящички, снова разглядывать поверхность столика в лупу.
Наконец Реми распрямился, потер поясницу и направился к дивану. Максим последовал за ним. Они сидели некоторое время молча, созерцая столик.
— Кофе хотите? — предложил Максим. Реми не ответил и кинулся к столику.
Он ухватился за планку, разделяющую ящички, поводил по ее контуру тонкой отверткой и, после некоторого сопротивления, откинул ее. Под ней обнаружилась узкая и глубокая щель, напоминающая жерло почтового ящика. Реми победно смотрел на Максима, держа отвертку в руках, как кубок чемпиона. Максим приблизился, не веря своим глазам.
— И вправду тайник…
Они наклонились, впившись глазами в узкое темное пространство, охраняемое четырьмя маленькими металлическими штырьками, которые обычно удерживали планку на месте. Ничего не было видно. Реми просунул пальцы и пошарил ими.
— Я бы сказал, что этот тайник был сделан не для хранения драгоценностей, а скорее для бумаг… Писем тайных там или дневников… Ничего, пусто. Поцарапался, черт.
Он лизнул царапину, оставленную зубком штырька. Принюхался, лизнул еще раз и смешно почавкал, будто что-то пробуя на вкус.
— Если вы вампир, то весьма оригинальный, который пьет собственную кровь, — заметил, усмехаясь, Максим. — Обычно пьют чужую.
— Да нет, — сказал, причмокивая, Реми. — Маслом пахнет, машинным.
Максим в свою очередь осторожно запустил свою ладонь, насколько позволяло отверстие.
— Ничего, — подтвердил он.
Реми достал фонарик и высветил тайник до самого дна.
— Ничего, — переглянулись они. Вернувшись к диванам, они уселись, укоризненно поглядывая на столик, обманувший их ожидания.
— Тайник, — произнес Реми. — Надо же, как в романах. Жалко, что пустой… Интересно, были здесь какие-то ценности или нет?
— Должны были быть! Странно, что я об этом сам не подумал раньше, — это ведь совершенно естественно: уезжая в эмиграцию, люди забирают с собой самое ценное, и скорее всего драгоценности… И в той ситуации было вполне логично позаботиться о том, чтобы эти ценности получше спрятать…
— У меня есть возражение, — сказал Реми. — Все нормальные люди перевозят ценные вещи в ручной клади. Если таковые вообще были у ваших дедушки с бабушкой…
— Тоже верно. К тому же, похоже, что дядя был человеком, у которого секреты не держались. Если бы здесь оказались драгоценности, вряд ли он скрыл от всех такое событие. Хотя он мог не найти этот тайник…
— Он его нашел.
— Откуда вы знаете?
