Николай Калифулов - Марионетка
— Чего? — удивленно взглянув на него, спросила она.
— Пре-и-имуществ! — заикаясь, еле выговорил Андрей.
— Есть! Как же без них обойтись. У него свои, у тебя свои.
Андреев вдруг засмеялся. Его смех перешел в хохот. Он накрылся подушкой и что-то мычал. Она на него смотрела удивленно.
— С тобой все в порядке?
Продолжая смеяться, он сказал:
— Да, все в порядке. Это я кое-что вспомнил.
— Скажи, вместе посмеемся.
— Да так, ничего особенного. Это я вспомнил разговор с Мишкой.
— Что за разговор?
— А я тебе не скажу!
— Ну скажи, Андрюша, скажи, пожалуйста.
Валентина налила еще одну стопку и подала Андрееву.
— Нет, не скажу. И пить не буду. Я же не алкоголик — одному пить. Давай вместе за компанию.
Валентина налила себе стопку и произнесла:
— Ну, говори, Андрей. Не выпендривайся!
В ответ она услышала:
— Вы-п-пей, тогда скажу.
Валентина выпила стопку. А в этот момент Андреев незаметно выплеснул содержимое своего стакана и сделал вид, что тоже выпил. Он почмокивал и усмехался пьяной улыбкой. Хозяйка пододвинулась к нему плотней и, обняв его, стала канючить:
— Скажи, Андрюша, пожалуйста, что он говорил?
— Ладно, я скажу, — как будто нехотя выговорил Андреев и продолжил:
— Но только это между нами.
— Конечно, конечно, милый!
Выдержав время, немного помолчав и нахмурившись, сделав вид, что он сосредоточивается, Андреев выложил:
— Миронов мне сообщил, что ты сучка высшей пробы и что ты ему больше не нужна. Еще он сказал, что у него есть друг, который ему скоро устроит перевод в город, а там его ждет молодая красивая зазнобушка с полным кошельком денег и он с ней будет проводить свободное время. А тебя, старую клячу, как он выразился, он кому-нибудь за бутылку портвейна по наследству передаст. Но я хочу сказать, что он не прав, ох, как не прав, он глубоко заблуждается. И никакая ты не сучка и не кляча. Ты хорошая, красивая женщина, и ты мне нравишься, — пьяным голосом бормотал Андреев.
Валентина вся от злости побелела. Глаза у нее бегали. От ненависти, внезапно охватившей ее, она не знала что делать. Ее распирало. Она схватила со стола бутылку водки и из горла выпила значительную часть. Потом взяла со стола сигарету, положила ногу на ногу и закурила. Андреев, все притворяясь, совершенно пьяным голосом добавил:
— Мишутка мне еще сообщил, что городская зазнобушка является какой-то родственницей какого-то Евгения Андреевича. А денег там видимо-невидимо. А потом он сказал мне: «Зачем мне эта телефонистка без гроша в кармане?» Но, я думаю, он не прав. У тебя хорошая зарплата и даже своя комната есть. Так что Мишутка не прав, ох, как не прав, и ты меня вполне устраиваешь.
Андреев подобрался поближе к столу, встал с кровати и налил в две стопки, одну из которых он подал ей, и произнес:
— Да ну его к чертям собачьим, этого Мишутку! С него все равно никакого толку, и еще он предал тебя. Давай лучше выпьем за нас.
Валентина, выпив залпом стопку водки, вдруг заревела. Слезы обильно катились по щекам. Рыдание усиливалось, а слезы вперемешку с ресничной тушью стекали с ее лица. Андрееву от увиденного стало смешно, и он отвернулся, еле сдерживая себя. Истерика Валентины продолжалось еще долго. Потом, немного успокоившись, она взяла себя в руки и нахмурилась.
— Ну, кобель, я тебе устрою! — громко воскликнула она. Андреев вскользь заметил:
— Предал он тебя, Валюша, а за это его кастрировать мало.
В ответ он услышал ее злобный возглас:
— Кастрировать я его не буду! Я ему такое сделаю, что он меня вовек не забудет!
Улыбаясь пьяной, дурашливой улыбкой, Андреев удивленно спросил:
— Что ты имеешь в виду? Он же работает в уголовном розыске. Если что, он из тебя котлету сделает или быстро спрячет на Соловки, если ты ему дорогу перейдешь, лучше не связывайся с ним.
Злорадно улыбаясь, Валентина ответила:
— Я его быстрее спрячу на Соловки, кобеля такого. В жизнь ему этого не прощу. Я же его в люди вывела. Кто он был до этого? Нищий мент. А он меня так отблагодарил.
Вдруг, что-то вспомнив, она посмотрела с отвращением на пьяного Андреева и серьезно спросила:
— Ты же тоже там работаешь?
— Где? — спросил Андреев.
— В уголовном розыске! — выкрикнула Валентина.
— Ну и что?
— Ну как ты не понимаешь, дурья твоя башка? У тебя пьянки и бабы на уме, а о работе ты совсем не думаешь, — воскликнула телефонистка.
В ответ она услышала пьяное оправдание сыщика:
— Как это я не думаю о работе? О ней я как раз и думаю на работе.
Андреев идиотски засмеялся и продолжил:
— А сейчас я с тобой гуляю! Имею я право? Конечно!
Андреев дурашливо заулыбался, но про себя думал: «Кажется, клюнула на приманку, ну давай, давай рассказывай, милая, все по порядку!»
Валентина, как будто услышав мысли сыщика, стала ему излагать интересные подробности деятельности Миронова. Закончив, она, как бы опомнившись, вдруг выкрикнула:
— Ах, дура я, дура! Зачем я тебе все рассказала?
И она завыла, причитая при этом:
— Они мне этого не простят, не простят, не простят…
Андреев, как мог, пытался ее успокоить, но это у него не получилось. Он схватил стакан и стал искать воду. На глаза ему попался графин. Налив полный, он подал его Валентине. Та, выпив пару глотков, изумленно посмотрела на него и, задыхаясь, выкрикнула:
— Что ты мне дал, змей, это же первачок, ты совсем задумал меня загубить. Во-о-он, во-о-он отсюда, змееныш!
Валентина кричала так, как будто на скотобойне она попала под нож.
Видя, что обстановка складывается не в его пользу, сыщик быстро ретировался. Оказавшись на улице, он щелкнул переключателем, выключив диктофон. Вдохнув широкой грудью свежий чистый воздух, он пошел с чувством выполненного долга уверенной походкой и абсолютно трезвый. За углом дожидался его верный друг Левченко.
Глава 25
Глушков, услышав о задании и о том, какая ему уготована роль, совсем обезумел от страха:
— Никуда я не поеду. Это меня шеф специально подставляет. Я жить хочу, и к этому зверю в пасть я не полезу ни за какие деньги.
— Опомнись, возьми себя в руки, от страха ты голову потерял. Ты что, совсем соображать не хочешь? Прежде чем его ликвидировать, мы понаблюдаем за ним, а выбрав подходящий момент, сделаем свое дело.
— Ты «Туза» не знаешь. Мы такого места не найдем. Ты его даже не увидишь. Эта сволочь на пушечный выстрел тебя не подпустит. Охраняют его псы натасканные, часть из которых — бывшие легавые.
— Мы выследим его автомашину, а затем и «хазу».
— У него этих «хаз» полно по всей Москве, он каждую ночь их меняет. Никто не знает, где он будет в следующую ночь. И еще: у него есть хорошее прикрытие — это его двойник, так что выполнить приказ шефа просто невозможно.
— «Глушок», ты меня уже начинаешь раздражать. Для думающего человека в жизни нет ничего невозможного. Понял? Ну а если ты не понял, то я тебя заставлю понять.
«Глушок», испугавшись угрозы «Калифорнийца» и понимая безысходность своего положения, как-то сник и опустил голову. Отдав себя в руки Господу и своей судьбе, он тихо прошептал:
— Чему быть, того не миновать. Хорошо, хорошо, «Калифорниец», я согласен.
Потом, как будто что-то вспомнив и улыбнувшись последней своей надежде, он произнес:
— «Калифорниец», а может быть, возьмем мы задаток и смоемся? Помнишь, как мы раньше об этом мечтали?
— Нет, «Глушок»! Мы должны выполнить приказ шефа. Я слово дал. Это больше не обсуждается.
Осознав эти слова, которые прозвучали как приговор, «Глушок» подумал: «Все! Это конец!»
* * *Столетов положил в папку несколько листов протокола допроса еще одного задержанного подозреваемого, а сам отметил про себя:
«Уголовное дело растет. С каждым днем мы продвигаемся все ближе к его завершению. Главные фигуранты уже отчетливо вырисовываются. Необходимо сделать еще несколько ярких штрихов в этой картине, чтобы можно было завершить ее. Их нужно выполнить так, чтобы не испортить весь труд, который вот уже в течение нескольких месяцев мы вкладывали в общее дело».
Вдруг в дверь постучали.
— Войдите!
Дверь открылась, и вошел прокурор Рябинин. Столетов встал.
— Сиди, сиди, не вставай, Антон Сергеевич, — с порога отреагировал Рябинин, подошел ближе и присел в кресло.
— Докладывай, что по делу.
— Убийцы супруг Григоровских и Буйнова арестованы. Задержал их Андреев. Один из них уже раскололся. Второй, который, по нашим данным, убил Буйнова, молчит. Но ничего, я думаю, он не сегодня, так завтра признается, деваться ему некуда.
— И кто это сделал?
— Ранее судимый Семенов.
— Вы уверены, что Семенов убил Буйнова?
— Да! У меня есть два свидетеля, которые его видели приблизительно в тот период времени, когда он выходил из подъезда. Кроме того, его одежда испачкана кровью именно той группы, что у потерпевшего. Также у него в кармане мы обнаружили некоторые вещи Буйнова.
