Дж. Коннолли - Слоеный торт
– Именно. Оставшись там, они рисковали быть пойманными с поличным. Но, может, вы оба пока воздержитесь от критики и дадите мне закончить? У него в легких обнаружена вода, поэтому полицейские считают, что его топили в ванной, там ему отрезали большие пальцы на ногах и волоком протащили по всему помещению – повсюду найдены кровавые следы. Полиция просто в шоке, потому что некоторые детали свидетельствуют о том, что во время всех этих зверств преступники еще и готовили себе еду и ели прямо без отрыва от работы. Под конец парни, видимо, сжалились и решили добить измученную жертву, обмотав его проводом и подключив к электросети. И пока голландец поджаривался заживо, убийцы все равно продолжали отрезать от него кусочки.
– В смысле?
– Уши, нос…
– И яйца? – спрашивает Тревор.
– Знаешь, я как-то не догадался спросить.
– Как обнаружили тело? – интересуюсь я.
– Пришла уборщица, ирландка, кажется. Она и вызвала полицию.
– От чего наступила смерть? – снова я.
– Парень потерял много крови, и сердце не выдержало.
– А что легавые думают о делах Ван Така? – подхватывает Тревор.
– Он чист. На него нет ничего ни у них, ни в Интерполе.
– Они не считают, что его убийство может быть делом рук какого-нибудь психопата?
– Не исключено. Однако законники намерены просмотреть всю документацию, все телефонные счета, все, что может вывести их на след убийц.
– Так, где тут у тебя туалет? – Тревор встает и направляется к выходу.
– Дверь прямо перед тобой.
Судя по голосу, Дункан уже порядком опьянел.
На журнальном столике звонит телефон Тревора. Я поднимаю его. На дисплее высвечивается имя Шанкса и городской номер. Я отвечаю.
– Тревор? – спрашивает Шанкс, подчеркивая свой акцент.
– Это я, Шанкс. Тревор вышел помочиться.
– Я только что вернулся домой, а на автоответчике уже двадцать сообщений от Мэнди. У вас все в порядке?
– Думаю, Тревор лучше объяс…
– Мне показалось, что звонил мой телефон? – На ходу, застегивая ширинку, в комнату врывается сам Тревор. – Давай его сюда.
Он выхватывает у меня мобильник.
– Слушай, Шанкс, тут кое-кого замочили. Ага. А теперь вспомни, где та «рождественская открытка»? Это важно. Она у голландца или все еще в магазине?
Тревор задает вопрос медленно и неторопливо, четко произносит каждый слог. Можно подумать, что он – ведущий телевикторины, и сейчас разыгрывается финальный суперприз. Потом очень внимательно и напряженно выслушивает ответ, потому как от него зависит судьба двух миллионов соверенов, результат напряженной годовой работы и, возможно, повышенное внимание законников. В течение всего разговора с Шанксом он то и дело кивает. Я плохо слышу голос на том конце, но мне кажется, тон стал выше и местами даже переходит на крик.
– Ты говоришь, в субботу? Тогда документ еще был у него на руках? А где, на хрен, был товар? Черт подери, Шапки, возможно, у нас появился шанс. Но только возможно.
Звонит телефон Дункана, и тот снимает трубку. Тревор расхаживает по комнате, выслушивая безумные разглагольствования Шанкса. Прикрыв рукой микрофон, он подмигивает мне.
– Шанкс считает, что нам не о чем беспокоиться. Нужно только выждать время и не паниковать. У него в доках есть свои люди.
Одним глазом я присматриваю за Дунканом. Он что-то торопливо строчит в своем репортерском блокноте. Потом резко обрубает собеседника, словно тот начинает его доставать.
– Тревор, – повесив трубку, произносит хозяин квартиры.
– Черт возьми, Дункан. Не можешь подождать? Ты что, не видишь, что я сейчас занят? Совсем рехнулся ты, что ли? ~ трясет головой мой приятель.
– Мне нужно уходить. Кое-что случилось, и я должен бежать прямо сейчас.
– Ну и вали. Мы сами закроем за собой дверь. – Голос Тревора веселеет прямо на глазах.
– Звонил один мой связной. В общем, это относится к вашей истории. – Дункан тупо уставился в ковер.
– И ты собираешься взять за нее Пулитцеровскую премию, да? Заткнись, наконец. Да не ты, Шанкс. Тут со мной наш зануда-газетчик.
– Он работает в доках, – продолжает Дункан. Услышав «в доках», Тревор на мгновение умолкает.
– Секундочку, Шанкс. Не отключайся. А ты, – он тычет пальцем в сторону репортера, – выкладывай, что там у тебя.
Бедный Дункан. Им снова овладел страх. Не поднимая глаз, он начинает бормотать дрожащим голосом.
– Этот парень… В общем, он работает на экспедитора… Так вот он говорит, что полиция на основании полученной информации только что арестовала три тонны гашиша очень высокого качества, который перевозили с грузом греческого мрамора. Там сейчас полно легавых и таможенников. Еще он говорит, что они приехали с какой-то накладной и принялись все обшаривать. Через три с половиной часа им улыбнулась удача.
– Шанкс, – говорит Тревор в трубку мобильника, – нас только что отымели. Завтра увидимся. Конец связи.
Он аккуратно захлопывает крышку телефона и засовывает его в задний карман джинсов. Взявшись за два конца журнального столика, Тревор медленно поднимает его вверх. Поднос с нетронутым кофе и печеньем соскальзывает на пол. Долю секунды Тревор удерживает столик над головой, затем точным движением, как будто он проделывал это сотни раз перед зеркалом, резко и со всей силы швыряет его прямо в широкий экран телевизора. Из груди вырывается рев дикой ярости. Стекло экрана тотчас же покрывается мельчайшими трещинками, осколки разлетаются по всей комнате. Потом он поднимает стеллаж с дисками и запускает его в стену. Тревор швыряет все, что попадается ему под руку в комнате Дункана. Он раскидывает обеденные стулья и движется дальше. Все эти действия сопровождаются истошным воплем: «Бля-я-я-я-я-дь!!!» Я стою в углу и стараюсь быть тише воды, чтобы, не дай бог, не привлечь внимания своего друга. Бедный Дункан следует моему примеру и молча наблюдает, как Тревор разносит его квартиру. В ход идет все: лампы, цветы в горшках, настольные часы, вазы, видео – все хрупкие предметы валяются теперь на полу и вряд ли могут быть использованы в дальнейшем. Соседи сверху стучат по полу, но, к счастью, Тревор совершенно не обращает на это внимания. Спустя тридцать секунд он внезапно успокаивается. Он тяжело дышит, как будто до него только что дошла вся бессмысленность его поведения. Тревор оглядывается по сторонам. Беспорядок и хаос вызывают крайнее удивление на его лице. Кажется, он растерян.
– Пошли. Нам пора, – обращается он ко мне. Дункан трясется от страха в своем углу и буквально готов наложить в штаны. – Извини, приятель, – проходя мимо него, бросает Тревор. – Я возмещу все убытки.
Среда
Снова утро
Морти до сих пор хохочет, вспоминая рассказ о моих ночных похождениях. Тревор высадил меня на заправке где-то у черта на куличках, а хреновы недоумки смотрели на меня из-за прилавка, как будто я просил у них не такси, а космический корабль. Когда мне все же удалось донести до них свою мысль посредством заезжего коммивояжера, который выступил в роли переводчика, дорога обратно в гостиницу заняла у меня почти час. Дерьмовый водитель сбился с пути и отказывался признавать это, так что примерно через двадцать минут мы проехали мимо все той же заправки. Могу поклясться, я даже видел, как он помахал рукой своим приятелям-провинциалам. Затем этот козел решил нагреть меня на двадцать пять фунтов. Видите ли, он устроил мне экскурсию. Я возмутился, начал сбивать цену, мы повздорили. Наконец, после того как сбежался гостиничный персонал, и кто-то уже собирался вызывать полицию, мы сошлись на пятнадцати соверенах. Ни ему, ни мне не хотелось связываться с законниками.
Около четырех утра, почувствовав чью-то руку на своем члене, я просыпаюсь. Прихожу в себя и вижу какую-то обкуренную шлюху, которая стоит на коленях у моей кровати с сигаретой в зубах и вот-вот стянет с меня трусы и возьмет в рот моего дружка. Мистер Мортимер и Кларки всячески подбадривают ее, твердят, что я только что откинулся из тюряги, где целых пять лет не полировал свой хрен, и буду очень признателен, если она немного его побалует. Мне страшно неприятно и даже омерзительно, что мне в штаны лезет какая-то вонючая, грязная телка. Я посылаю ее подальше. Тогда она поворачивается к Морти со словами, что все равно хочет получить свои деньги. Морти и Кларки покатываются со смеху.
– А ну гоните мои бабки. Слышите, вы? Вы сказали, что заплатите на месте, козлы вонючие.
Ее задница маячит всего в футе от моего лица. Колготки явно ей маловаты, поэтому сильно прилегают к телу. Я вижу все, что под ними. Интересно, какой узор у нее на трусиках? Иногда мне в голову приходят самые неожиданные мысли в наиболее неподходящий момент. Морти рассчитывается с ней.
– И еще денег на такси. Вы обещали отвезти меня обратно.
Медвежата Тедди! Точно. У нее на трусах нарисованы медвежата Тедди. Как странно все бывает в жизни. Она зарабатывает на жизнь, отсасывая у мужиков, а у нее на подштанниках медвежата Тедди. Мне бы еще поспать. Морти сует ей еще сорок фунтов, и телка немного утихает. По крайней мере, они выключают свет. Под громкий хохот Морти я снова погружаюсь в сон. Хорошо бы ей попался мой таксист. Они просто созданы друг для друга.
