Татьяна Полякова - Вкус ледяного поцелуя
– Как родственное беспринципное существо не могу с тобой не согласиться.
– Я не в курсе, что там у вас… прости, что я вмешиваюсь… – Прозвучало это так жалко, что я, за секунду до того намеревавшаяся послать ее к чертям, прикусила язык.
– Он ее выгнал, – немного невпопад сообщила она.
– Кого?
– Аньку свою.
– Что ты говоришь? – хмыкнула я. – Решил, что она старовата для него? В общем-то, дело понятное. Надо периодически менять обои в квартире и любовниц.
– Перестань. С ним что-то происходит. Он сам не свой. Я же вижу. Это из-за Лукьянова?
– Ты слишком много знаешь, – недовольно покачала я головой.
– Если ты сбежишь с этим типом, я даже не представляю… он не переживет. Что бы он ни вытворял, ты для него… – Она махнула рукой. В этом жесте было столько безнадежности, что я вновь отказала себе в удовольствии послать ее к черту.
– Успокойся, – попросила я, касаясь ее руки. – Никуда я не сбегу. Лукьянову я нужна примерно так же, как тебе почетная грамота от пионерской организации. Он приехал по делам, а дела для него главное, я под боком, отчего же не попользоваться? Вот и все. Дед это знает не хуже меня, и если он сейчас сам не свой, то по другому поводу. По какому, не знаю, и это меня беспокоит.
– Анька прибегала скандалить, – хмыкнула Рита. Ее желание сменить тему было мне понятно, и я охотно поддержала ее в этом.
– Серьезно?
– Ага. Вот уж ума вовсе нет. Конечно, дальше первых двух ступенек ее не пустили. Очень гневалась, обещала всех уволить.
– Может, и уволит, если помирится с Дедом.
– Знаешь, а мне ее жалко. Деньги, то да се… Но дело даже не в этом. К нему быстро привязываешься, душой прикипаешь.
– Будем надеяться, что у девчонки ни мозгов, ни души, а деньги… у Деда наверняка натырила на первое время, а там найдет кого-нибудь, она же красавица.
– Ага. – Ритка немного помолчала, повертела чашку в руках. – У моей подруги послезавтра день рождения. А ее двоюродный брат шофером у Игнатова. Мир тесен, – подняв на меня взгляд, заметила она. – Может, тебе это пригодится?
– Ты сокровище, – улыбнулась я, встала, перегнулась через стол и поцеловала Ритку.
– Пока, – помахала она мне рукой.
Я вернулась домой. Сашка жалобно скулил под дверью. Лукьянова не было. Его машины в гараже тоже. Вещи, само собой, исчезли. Записку он не потрудился оставить, так же, как и позвонить. Прав, конечно. К чему все это? Хозяева приказали вернуться, и он выполнил приказ.
Я плюхнулась в кресло, включила телевизор, долго пялилась на экран. Сашка подошел, с трудом забрался мне на колени.
– Хреново мне, псина, – сказала я, почесав его за ушами. – Не знаешь, почему все в моей жизни так хреново? И я не знаю. Ладно, проехали. Нам и вдвоем неплохо.
Я выключила телевизор, заглянула в кухню, поднялась в спальню, в комнату для гостей. Должно быть, все-таки надеялась, что он оставил хоть что-то, одно слово на клочке бумаги.
– Ну не дура ли? – покачала я головой в досаде и пошла гулять с собакой.
Вишневский не подвел, статья получилась на славу. Драматическая история с элементами детектива, вышибающая слезу где-то на пятом абзаце. Парень стоил денег, которые получил.
Газета вышла утром, а ближе к обеду позвонил Артем.
– Читала? – спросил он сердито. – Или сама же и состряпала?
– Нет у меня такого таланта…
– Между прочим, идет следствие.
– И как идет? Еле двигает ногами со скоростью черепахи? А нам результаты нужны. Тебе, кстати, нужны. Или полковника не хочешь?
– Я в майорах умру, мне цыганка нагадала. Лучше скажи, что ты затеяла?
– Хочу навестить господина Игнатова с официальным дружеским визитом. Повод найти раз плюнуть, потому как я представитель администрации, то есть власть, ее уважают и в приеме не отказывают.
– И что ты ему скажешь?
– По обстоятельствам. Взгляну на мужика…
– А то ты его раньше не видела.
– Раньше он мне был по фигу, а теперь я его в тюрьму упрятать хочу. Ваньку не нашли?
– Нет.
– Вот, а еще на меня ругаешься. Работай. Врала цыганка, умрешь в генералах.
Дозвониться до Игнатова оказалось не так-то просто. Наконец приятный женский голос сообщил, что меня слушают очень внимательно. Я назвалась и доходчиво растолковала, чего хочу от ее босса.
– Я перезвоню вам в течение десяти минут, – прощебетала она, да так, что я почувствовала себя в райском саду. Через семь минут она действительно перезвонила и сказала, что господин Игнатов ждет меня сегодня в 15.00, если это для меня удобно. Я заверила ее, что удобнее не бывает, и мы простились. После чего я ощутила настоятельную потребность похорошеть и отправилась в косметический салон. На самом деле хотелось расслабиться и прикинуть, как построить разговор с Игнатовым. Но и красота вещь не лишняя. В общем, я счастливо соединила приятное с полезным и без пяти минут три тормозила возле офиса Игнатова, который мог поспорить помпезностью с резиденцией Деда.
– Надо жить скромнее, – буркнула я под нос, – власть не любит чужой выпендреж, ей своего за глаза.
Меня ждали. Молодой человек встретил меня возле дверей и повел к лифту. Подняться надо было на второй этаж, и мне это вполне по силам, но местные традиции я решила не нарушать.
– Прошу вас, – пропуская меня вперед, предложил молодой человек. По огромной ковровой дорожке мы прошли к кабинету. За дубовыми дверями в приемной сидела секретарь, женщина лет тридцати пяти, не красавица, одета скромно, но со вкусом, глаза из-под очков смотрели настороженно, хотя губы улыбались. Работала не за страх, а за совесть. Думаю, и за немалые деньги. Впрочем, мне ли сетовать?
– Ольга Сергеевна? – приветливо осведомилась она.
– Да.
– Всеволод Владимирович ждет вас.
Я вошла в кабинет. Он заслуживал того, чтобы осмотреть здесь все как следует, порадоваться чужому вкусу и вольному полету дизайнерской мысли. Но сейчас интерьер интересовал меня мало, я смотрела на человека, который сидел за столом. При моем появлении он поднялся. Высокий, подтянутый, лет сорока на вид, хотя на самом деле больше. Темные волосы, едва заметная седина на висках, приятное лицо, светлые глаза, улыбка на губах. Дорогой костюм, обручальное кольцо с бриллиантом.
– Добрый день, – раздвинув губы в улыбке, поприветствовала его я.
– Рад вас видеть, – сказал он, отодвигая от стола кресло для меня.
Я изложила цель своего прихода. Это не заняло много времени. Слушал он без особого интереса и, наблюдая за мной, ждал. Переговоры заняли минут десять, он со всем согласился, и мы остались довольны друг другом. Можно было и откланиваться.
– Что ж, не буду отнимать у вас время, – сказала я, намереваясь подняться. Газета со статьей лежала на краешке стола, он небрежно коснулся ее рукой.
– Ваша работа? – спросил он тихо. В голосе ни гнева, ни напряжения, просто вопрос и все.
– Что вы имеете в виду? – не поняла я.
– Я имею в виду вот это. – Он перебросил мне газету.
Я взглянула, затем не спеша начала читать. Он терпеливо ждал, продолжая наблюдать за мной, уверена, на моей физиономии ничего не отразилось. Уж это я умею.
– Что ж, – пожала я плечами, небрежно вернув газету. – Изложено верно. Или хотите что-то добавить?
Губы его дрогнули, он собрался сказать что-то резкое, но неожиданно передумал.
– Все, что здесь написано, – заговорил он тихо и убедительно, – не имеет никаких… – Он шумно вздохнул. – Это провокация, и вам об этом хорошо известно. Да, моя дочь погибла. Да, это явилось для меня страшной трагедией. Я хотел, чтобы убийцы понесли заслуженную кару. У суда были свои представления о справедливости, и они получили столько, сколько получили. Я смирился с этим. Прошло много лет, боль утихла. И мне даже в страшном сне не снилось устраивать кровавую резню.
– О вас здесь ни слова. Если не считать того, что человек, который провел журналистское расследование, определил степень вашего родства с погибшей девочкой.
– Согласен, – усмехнулся он. – Но акценты расставлены таким образом, что только полный идиот… это провокация, и вы об этом знаете.
– Странно, что вы завели этот разговор. Со мной, я имею в виду.
– Не прикидывайтесь. Вы пришли сюда…
– Я пришла к вам по делу, которое мы благополучно решили. Теперь я могу уйти.
Он потер виски, исподлобья взглянул на меня.
– У вас репутация порядочного человека. Я не очень уважаю вашего хозяина и его приспешников и этим гнусностям не удивлен. Думаю, вам известен предмет нашего спора. Речь идет об очень больших деньгах. Ясно, что эти люди пойдут на все. В том числе и на фабрикацию уголовного дела против меня. Но я не ожидал… – Он вновь потер виски, справляясь с дыханием, ему было трудно говорить, если он и играл, то играл мастерски. – Спекулировать на том давнем деле, отцовских чувствах… вы не находите, что это подлость? Вы человек порядочный, что вы думаете об этом?
