Владимир Колычев - Блатные псы
– По ночным улицам? Да, конечно… Я соскучилась по ночным улицам, – совершенно серьезно сказала она, – и собираюсь вернуться в ночную жизнь.
– Собираешься?
– Собираюсь.
– Одна?
– Почему одна? Найду кого-нибудь…
Юля действительно похожа была на кошку, которая вдруг решила жить и гулять сама по себе. Ни преданности в ее глазах, ни участия, ни тепла. И все-таки это была игра. Она нарочно дразнила его, мстила за долгое отсутствие.
– Ну, извини, – вздохнул Гриша.
– Что значит, «ну, извини»?
– Извини! – четко повторил он.
– За что?
– Ну, не должен я был так поздно приходить.
– Да, пожалуйста, когда хочешь, тогда и приходи, – пожала она плечами. И вдруг, подняв голову, добавила: – Я не люблю тебя.
– Что?! – Грише показалось, что он ослышался.
– Я тебя не люблю. Тебя не было, я сидела здесь, ждала тебя и вдруг поняла, что любви больше нет.
– А она была?
– С твоей стороны – нет, а с моей – да. Ты же меня не любишь, почему я должна тебя любить?
– Это шантаж?
– Это не шантаж, это сухая констатация факта. Мне действительно жаль, что так вышло… Можно, я у тебя сегодня переночую?
– Э‑э… Зачем спрашиваешь?
– Спасибо!
Юля поднялась из-за стола с таким видом, будто собиралась его поцеловать на радостях, но прошла мимо. Махнула крыльями и скрылась в прихожей.
Какое-то время Гриша приходил в себя. Он вдруг понял, что она не шантажирует его, а действительно разлюбила и не хочет жить с ним.
Надо было поговорить с ней, узнать, что за блажь на нее нашла, добрым веселым словом развеять хандру… Но дверь в спальню была закрыта изнутри. Гриша постучался, но Юля ему не ответила. А настаивать он не стал. Решил разобраться утром.
Но утром ее не было. И ушла она с вещами…
В жизни, как и в поршневой авиации, прежде чем набрать скорость и уйти в высоту, иногда приходится резко снизиться. Леонид это понимал и даже готов был склонить голову перед Лукомором, но как же хреново на душе. А Елецкий все понимает, ухмыляется.
– Это мой город, и здесь никто не должен стоять у меня на пути. Твой «Бастион» должен быть разрушен, ты меня понимаешь?
Леонид кивнул.
Он так хорошо начал, подконтрольная ему охранная фирма подмяла под себя практически все ценные объекты, задвинув лукоморскую «Визави» на задворки городской истории.
Но Лукомор вернул былую силу. И даже Якиров не может с ним ничего поделать. Лукоморские бандиты выходят из СИЗО, поднимаются со дна, куда их загнали ментовские щуки, все возвращается на круги своя. То, что не убило этих уродов, сделало их только сильнее.
И удар по воровской короне лишь усилил могущество Лукомора. Он не только справился с ситуацией, но еще и вышел на новую высоту. Он снова вхож в высшие криминальные круги в масштабах страны, где наряду с разной коронованной шелухой встречаются настоящие монстры, которым по зубам даже самые крупные акулы бизнеса…
– И никакой больше твоей половины, – наслаждаясь унижением противника, усмехнулся Лукомор. – Нет здесь ничего твоего…
– Только бизнес, – кивнул Никиткин.
– Только бизнес… – нехотя согласился Лукомор. – И то, мой тебе совет: сворачивай свою лавочку здесь и перебирайся куда подальше. А то вдруг попадешь под горячую руку, всякое может случиться…
– Чтобы свернуть лавочку, нужно время.
Саньков сдержал слово, менты оставили Леонида в покое. Даже Одинцов не дергается. А Семен Нестроев «закосил» под психа, и ему поверили. Очень большая вероятность, что экспертиза признает его невменяемым. Леонид обещает ему курортный режим, но на самом деле Семена опустят в состояние овоща…
И с бизнесом у него все хорошо. Только в одной Москве параллельным курсом идут четыре проекта – один другого выгодней. Но в Бочарове у него база, отсюда он пока уйти не может. Но это пока. Ему нужен год, максимум два, чтобы выйти из этого города без вреда для себя. И он должен выиграть это время. Плевать на охранный бизнес, плевать на подконтрольные территории. Пора выходить из этого мафиозного детства… Капиталы нужно контролировать, а не территории…
– Через год чтобы тебя здесь не было.
– Два.
– Полтора.
В принципе можно было согласиться и на год. Все равно к этому времени волна уляжется, Лукомор успокоится, и у него больше не будет желания воевать – причем с более сильным врагом. Леонид знал свою силу и хоть сейчас мог бросить Лукомору новый вызов. Возможность для этого есть, а желания пока нет. Хватит с него, наигрался…
– Что-то быстро ты сдаешься, – презрительно усмехнулся Елецкий, с подозрением глянув на него. – Задумал что-то?
– Нет. Просто в мире хочу жить.
– С каких это пор?
– А разве тебе такое желание не внушали?
– Ну-у… – Лукомор нахмуренно глянул в сторону.
– Ты все понимаешь.
– Да уж… Значит, не нужна тебе война?
– Не нужна.
– Может, и бизнес свой здесь отдашь?
– Продам… Но не сейчас.
– Через полтора года?
– Через два.
– Ну, если продашь, то пусть будет через два, – признав за ним заслуженный «плюс», ухмыльнулся Лукомор.
– Еще что?
– Да обед у меня… Не хочу тебя задерживать.
Лукомор выразительно показал взглядом на дверь. Не хотел он разделить трапезу с Леонидом. Уколол, что называется… Можно подумать, у него было желание обедать за столом с этой вонючей воровской свиньей…
Из ресторана Леонид выходил с вожжой под хвостом. Так хотелось схватить кого-нибудь за грудки, тряхнуть, дать в морду. Но, увы, он не мог себе этого позволить. Нельзя ему беспредельничать в Бочарове. Возможно, Одинцов со своими псами где-то рядом, он только и ждет, чтобы вцепиться ему в горло. Нельзя давать ему повода…
Он сел в машину, и эскорт взял курс на дом. Две недели он здесь живет, и ничего, никаких эксцессов. А сегодня и вовсе мировую с Лукомором заключил…
Глава 25
Растрепанные волосы, заспанные глаза, губы не накрашены, на лице ни грамма косметики… Все бы ничего, но раньше Юля не позволяла себе предстать перед ним в таком виде. Майка на ней с открытыми плечами, серые спортивные брюки.
– Чего тебе? – с кислым видом спросила она. И зевнула во весь рот, прикрыв ладошкой рот.
– Да вот, зашел к тебе…
Два дня Гриша надеялся, что Юля всего лишь набивает себе цену, ждал, когда она сама даст о себе знать. Но не дождался, сам приехал к ней домой.
– Еще не зашел… – Она открыла дверь, пропуская его в квартиру.
Провела его на кухню, включила кофеварку, достала сигарету, закурила и равнодушно спросила:
– А как же служба?
– А что служба? Я к месту не привязан… Ты с похмелья? – Он глянул на часы. Половина двенадцатого, а она только из постели вылезла. Вернее, он вытащил.
– Нет, просто вчера поздно легла. Можешь спросить, чем я занималась, – с едкой усмешкой разрешила она.
– Чем?
– Может, еще спросишь, и с кем?.. Пойди, посмотри, – кивком головы показала она в сторону своей комнаты.
Кустарев с трудом удержал себя на месте. Юля имела право провести ночь с кем угодно. Она девушка незамужняя, клятву верности никому не давала. И не надо унижаться, искать мужчин в ее постели. Пусть просто скажет, что между ними все кончено, и он уйдет…
– Тебе все равно? – не без сарказма усмехнулась она.
– Ты девушка взрослая, самостоятельная, тебе самой решать, как и с кем быть.
– Вот я и решаю. Без тебя. И зря ты приперся.
– Я могу и уйти!
– А я тебя держу?
– Да нет. Просто спросить хотел…
– Спрашивай.
– Ну, мама там… – начал он, но, махнув рукой, замолчал.
– Что мама? – едко усмехнулась Юля.
– Да ничего. Забей.
– Так я уже забила.
– Ладно, пойду я. – Гриша хотел подняться, но не нашел в себе для этого сил.
– А кофе?
– Ну, можно… – с благодарностью глянул он на Юлю.
– Как там, на службе? – спросила она и снова зевнула в кулак.
– Да ничего, нормально все…
– Всех бандитов переловили?
– Пока не всех.
– А этот, Фраер который? Как он там себя на свободе чувствует?
– Не знаю, не спрашивал, – пожал плечами Гриша.
– Смеется над вами, да? – с ухмылкой взглянула на него Юля.
– Кофе где? – угрюмо спросил он.
– Так вот он, родимый! – ласково погладила она рукой кофеварку.
– Ладно, пойду я, – уныло вздохнул Гриша и поднялся.
И к двери шагнул – в надежде, что Юля вцепится ему в руку, остановит его.
– Давай, давай! Бандитская пуля заждалась! – съязвила она.
Гриша остановился, повернулся к ней:
– Это не повод для шуток!
– А врать мне – это для чего повод?
– Я тебе врал?
– И мне врал… И родителям… Одинцов на свободе?
– На свободе.
– А ты где? Или ты написал рапорт?
– Ну… Если дело только в этом…
Он вдруг понял, что готов расстаться со службой, лишь бы вновь обрести Юлю.
