Фридрих Незнанский - Грязные игры
В икорном бизнесе сама по себе сложилась жесткая иерархия. Где-то — впрочем, всем известно, где именно, — обитали короли черной икры. Их никто не видел, но, проезжая в переполненном «уазике» мимо высокого глухого забора с чем-то мраморным, возвышавшимся над ним, люди многозначительно переглядывались. Здесь обитал король. Один из двух или трех на всю Астрахань.
При икорном короле, разумеется, были свои икорные придворные, икорные герцоги, бароны, икорная гвардия и, конечно, икорная чернь. Последний, самый, разумеется, многочисленный отряд занимался добычей икры, ее фасовкой и доставкой в другие города. А самые привилегированные даже ездили за границу.
Валера сразу понял, что ездить по бескрайним просторам СССР с сумками, набитыми плоскими жестяными банками, он не будет. Он пошел прямо к одному из астраханских икорных баронов и убедил его, что он, Валера Мунипов, может наладить сбыт икры в Москве. Как это ему удалось — неизвестно. Только через три дня он вместе с двумя подручными (которые и несли те самые сумки) сел в поезд Астрахань — Москва. Добавим к слову, что в столице ему бывать еще ни разу не доводилось.
Коммерсантом Валера оказался отменным. Через два дня все триста двухсотпятидесятиграммовых банок черной икры были распространены среди постоянно нервных и озабоченных директоров московских ресторанов. Подручные с сумками, набитыми московским дефицитом, отбыли обратно.
Ну и конечно, заработав с первого захода неплохие деньги, Валера решил погулять в столице. И так ему это понравилось, что не стал он возвращаться в грязную, пропахшую рыбьей чешуей Астрахань, а решил остаться в белокаменной. Понравилась Валере она решительно всем — и просторными улицами, и невиданными посольскими иномарками, и веселыми стройными девушками в ресторанах, и докторской колбасой для всеобщего потребления в универсамах. Ничего этого в родном городе не было, да и не могло быть. Кроме пресловутой черной икры, разумеется.
Мунипову удалось избежать горькой стези всех провинциалов, попавших в столицу. Не довелось ему просить пятак на метро и, сидя на вокзальной лавочке, ломать на две части последнюю «Приму». Он сразу просек, где в Москве можно заработать. И заработать неплохо, не марая рук о воняющие рыбой жестяные банки.
Валера снял комнату у древней старухи в Графском переулке. По утрам он обычно шел на Красную площадь, к Новодевичьему монастырю, к автобусной стоянке возле гостиницы «Россия» или просто на улицу Горького. Словом, туда, где можно встретить массу гостей столицы, иначе говоря, иностранцев, которых теперь, кстати говоря, в Москву приезжало все больше и больше.
Процесс зарабатывания денег был чрезвычайно прост. Валера подходил к группе, конечно выбирая прибывших из капиталистических стран, и просто показывал им три расставленных пальца правой руки. Ушлые туристы стразу понимали, что «3» — это курс рубля к доллару. И те, кто еще не успел поменять валюту в Госбанке (для тех, кто не помнит, 1 доллар = 60 копеек), с удовольствием вынимали кошельки и протягивали доллары Валере. И еще благодарили на своих непонятных языках. И потом свысока поглядывали на своих законопослушных спутников, на банкнотах которых уже красовались портреты отнюдь не американских президентов, а того, который, как безапелляционно утверждали красные лозунги на московских улицах, «жил, жив, и будет жить».
Потом Валера сдавал доллары барыгам у памятника героям Плевны по четыре рубля. В результате образовывался совсем неплохой навар — конечно, неплохой для молодого провинциала, живущего без прописки в Москве. Этого хватало на импортные сигареты, на рестораны, на такси и на ухаживание за девушкой по имени Ася. Ну и иногда на то, чтобы откупиться от ментов, у которых была своя солидарность — на самых «доходных» местах они дежурили по очереди, чтобы никому не было обидно.
Так что скоро, примерно через год, Валера Мунипов начал задумываться о другом источнике доходов. Можно было, конечно, снова перейти на икру — это обещало большие доходы. Но эта черная дрянь так обрыдла Валере в родной Астрахани, что он не мог на нее смотреть даже в самых лучших московских ресторанах, немало удивляя этим приятелей-валютчиков. Нужно было придумать что-то другое.
И Валера придумал.
Как-то раз, ужиная вечером в ресторане, он заметил молоденькую девушку, которая пела на сцене самую ресторанную песню всех времен и народов, то есть «Посмотрите, ноги мои босы». Дело, конечно, было не в песне, а в том, как она ее пела. Валера никогда еще не слышал такого. Содержание песни требует надрыва и всхлипываний. Она же пела просто, без фальши, без придыханий. Тем не менее постоянно хотелось залезть в карман за носовым платком, чтобы вытереть набежавшую слезу. Валера никогда в жизни не плакал, и это его озадачило. Озадачило и заинтересовало. Такого, пожалуй, не смогла бы сделать даже сама Алла Пугачева, к которой Валера, как и все остальные жители Советского Союза, уже тогда питал почти родственные чувства.
Что-то особое было то ли в тембре ее голоса, то ли еще в чем — Валера тогда плохо разбирался в таких вещах. Он бросился к ближайшему метро, где торговали ярко-красными бакинскими гвоздиками, и купил целое ведро. Так, в ведре он их и поставил на сцену, к ногам этой удивительной певицы.
Ну какая женщина устоит против такого пылкого проявления восхищения? А тем более ей не исполнилось еще и девятнадцати. Валера подождал, когда она кончит работать, пригласил за свой столик, а потом и в Графский переулок, к древней старухе.
Девушку звали Фатима Салхазова, было ей семнадцать лет, приехала она из Южной Осетии к одному парню, который год назад служил в военной части недалеко от Цхинвали. Парнишка этот встретил ее на Курском вокзале, а потом, как говорится, поматросил, да бросил. Домой возвращаться было стыдно, соседи засмеют, вот Фатима и устроилась в кафе. И работала там целый месяц, пока туда не зашел Валера Мунипов.
Фатима оказалась просто прирожденной певицей. Она пела почти постоянно. По большому счету, ей ничего больше в жизни было не нужно — только возможность петь. Кстати, это и явилось одной из причин, по которой она уехала из дома, — родители хотели, чтобы она пошла по стопам отца, то есть стала агрономом. Фатиму такая перспектива приводила в ужас.
С Валерой такого еще не было. Он просыпался под ее пение, и слезы катились у него по лицу. Потом она затягивала что-то другое — и он смеялся как новорожденный. А стоило ей запеть «Ноги босы», как он вообще впадал в экстаз.
Ко всему прочему, Фатима еще и обладала необычной внешностью. Смесь грузинской, горско-еврейской и просто горской кровей дали совершенно потрясающий результат. Высокая, худая, с маленькой грудью, она напоминала на сцене цаплю. Сходство с этой птицей придавал и крупный, красивой формы нос, большие миндалевидные глаза и огромный рот. В ней было что-то удивительно притягательное и манящее.
Они прожили с Валерой три месяца, и это были три месяца, которые он считал лучшим временем в своей жизни.
Через три месяца Валера немного успокоился, привык к пению Фатимы и, наконец, понял, что пришел его звездный час.
Что может быть проще? Если она так потрясающе действовала на него, то сможет действовать и на других. На пять, десять, пятьдесят человек. На целый концертный зал! На стадион!
Короче говоря, Валера Мунипов решил использовать талант Фатимы Салхазовой в корыстных целях. В то дикое время, когда все торговали сникер- сами и поддельным коньяком «Камю» из Польши, Валера решил зарабатывать деньги на эстраде. И не ошибся.
Он взялся за дело основательно. Валера каждый день водил Фатиму по театрам и хорошим ресторанам. Растормошил свою старуху, которая оказалась бывшей мидовской переводчицей, и заставил ее учить Фатиму хорошим манерам. Между делом он учился и сам. Валера накупил ей нарядов. И в конце концов добился, чтобы с нее сошел восточно-провинциальный налет. Фатима стала чувствовать себя свободно и непринужденно в любом месте.
Теперь надо было начинать действовать. Мунипов где-то откопал спивающегося композитора, и тот написал несколько песен. Стихи сочинил бедный студент Литинститута. Экспертом стала сама Фатима — в этом вопросе Валера ей доверял.
Итак, репертуар был готов. Теперь оставалось заявить о рождении новой звезды.
Это, конечно, оказалось самым трудным. Пробраться в шоу-бизнес всегда и для всех было почти невыполнимым делом.
Но Валера справился и с этим. Он сделал массу дел — выудил из какого-то подмосковного ДК местный ансамбль, нашел подход к нужным людям, которые сделали так, что она смогла выступать как артистка Госконцерта, продал все, что можно было продать, и занял у всех, у кого можно было занять.
В конце концов его усилия увенчались успехом. Она получила разрешение записать маленькую пластинку на фирме «Мелодия», которая разошлась очень быстро. А магнитофонные кассеты с альбомом Фатимы «Свет в окне» появились у всех московских спекулянтов, о ней несколько раз (конечно, не без усилий со стороны Валеры) написали в центральных газетах, афиши с ее именем то и дело появлялись то тут, то там в районных, республиканских и областных центрах.
