А. Шантарский - Не верь
Девушка нерешительно посмотрела на мать, потом на деда. Тот лишь пожал плечами.
— Мне интересно, как прошла пластическая операция у Паши Воронежева?
— Красавец парень, как и прежде, — машинально вырвалось у женщины. Но она тут же умолкла и испытующе взглянула на дочь. — Поговаривают, что деньги на операцию дала ты. Это правда?
— Да, мама, — отвела глаза в сторону Леночка.
— Но откуда у тебя такая сумма?
— Лучше не спрашивай. Тебе и так про меня многое известно, большего не расскажу.
— Но я твоя мать и вправе знать…
— Да не зуди ты, — повысил голос Поликарп Сидорович. — Захочет — сама расскажет. Не видишь, что девка сохнет по парню.
— Ты позвони ему. — Женщина поняла, что не вовремя затеяла расспросы.
— Парень будет рад тебя слышать, — добавил дед. Он говорил искренне, хотя больше симпатизировал Шумилину, но, как говорится, сердцу не прикажешь. А что Воронежев на самом деле обрадуется Леночке, сомнений не вызывало. После ее благородного жеста по-другому просто и быть не могло.
— Я лучше к нему схожу.
— Сам прибежит, — убеждал внучку Поликарп Сидорович.
— Нет.
— Ну, как знаешь, — махнул тот рукой.
— Только не задерживайся долго, — напутствовала мать.
Дружба с Валерием Филимоновичем Ряженцевым помогла Зимберу выйти после повторного судебного разбирательства полностью оправданным. Судья — выдвиженец мэра, характеристику давал сам Ряженцев. Если коротко: пересмотр дела вылился в реабилитационный процесс Зимбера. Нежелательные свидетели на суд не явились по той простой причине, что их туда не вызвали. А заинтересованные лица читали хвалебные оды. Со всех сторон бывший заместитель мэра выходил положительным героем, оклеветанным людьми нечестными и завистливыми.
Валерий Филимонович первым подошел поздравить Исаака Давидовича с победой.
— Рад за тебя, коллега, — дружески похлопал он его по плечу.
— Это с вашей подачи. Поверьте, я сумею отблагодарить, — склонил голову Зимбер.
— Ну какие могут быть счеты между друзьями? — покровительственно произнес глава города. — Преданных людей нельзя бросать в беде. Так недолго всю команду растерять и одному остаться. А один, как известно, в поле не воин.
— Еще раз спасибо.
— Ладно, — отмахнулся Ряженцев. — Не сомневаюсь, что ты на моем месте поступил бы точно так же.
— Да я для вас, я… — выпятил вперед тощую грудь Зимбер.
— Знаю, знаю, — улыбнулся тот, — горы свернешь. Вот мы и посмотрим, на что ты способен, когда восстановим на прежней должности.
— А что, это возможно? — просиял от счастья оправданный.
— Почему нет, если перед законом ты остался незапятнанным?
— Как же Голубев, который сейчас на моем месте? — все еще не верилось Зимберу.
— Не нашли мы с ним взаимопонимания. Он назначен был временно, и, по моему разумению, снимем его с высокого поста в связи с несоответствием занимаемой должности.
— Переведете на другую должность?
— На другую должность? — переспросил Ряженцев. И не сдержался: — Да гнать таких выскочек из мэрии нужно. Слишком самостоятельный. Тоже мне реформатор нашелся.
Чувствовалось, что этот самый Голубев порядком насолил главе городской администрации. Собеседники и не заметили, как к ним подошли их жены. Ряженцева держала подругу под локоть.
— Любимое занятие моего мужа — дискуссии, — прервала жестикулирующего оратора Инга Валентиновна. Подруги переглянулись и рассмеялись. — Плохое у Зимберов, будем надеяться, уже позади. Теперь о хорошем: ты пригласил их на день рождения?
— Не успел, — почувствовал некоторую неловкость мэр.
— Так что тебе мешает сделать это сейчас? — Она подмигнула Светлане Силантьевне. Та опустила голову, чтобы скрыть улыбку.
— В субботу, в семнадцать часов, жду вас в своем новом особняке. По уже известному поводу, — исправил упущение Валерий Филимонович.
— Круглая дата, — вставила суженая.
— Наслышан, — не остался в стороне и Исаак Давидович. — Почтем за честь.
Супруга поощрительно кивнула ему.
На банкет в честь пятидесятилетнего юбилея мэра получил приглашение и начальник УВД области. Он не был любителем светского общения, но уклониться от приглашения посчитал неудобным. Да и сидеть в пустой квартире одному не хотелось. Долго думал насчет костюма. В друзьях у Ряженцева он не числился и не стремился к сближению, поэтому, чтобы подчеркнуть официальность их отношений, надел не гражданский костюм, а форменный, но парадный. Юбилей как-никак.
Желающих полюбезничать с генералом на праздничном вечере нашлось бы хоть отбавляй, но он сторонился общения. Перекинулся лишь несколькими фразами с губернатором, которого уважал. В самый разгар веселья, решив, что все правила светского этикета соблюдены, Карпов решил незаметно ретироваться.
— Егор Матвеевич, — окликнул его виновник торжества. Он как раз беседовал в холле с Зимбером. Внешне они были полной противоположностью друг другу. Высокий, полный мэр и тщедушный, маленький, с впалой грудной клеткой его повторно назначенный, а вернее — восстановленный в должности заместитель, при виде которого генерал невольно поморщился. Меньше всего ему хотелось общаться с этим человечком. Но он вынужден был подойти к ним. Еще раз поздравил Ряженцева с круглой датой и небрежно кивнул Исааку Давидовичу. Тот лишь изобразил на лице ехидную улыбочку. Что, мол, не удалось меня скушать? И не пытайся более.
— Решили уйти от нас по-английски, не попрощавшись? — спросил хозяин особняка.
— Что-то неважно себя чувствую, — нашел причину генерал. На самом деле физически после ранения Карпов восстановился. Правда, чуть заметно еще прихрамывал, но боли уже не ощущал.
— Это потому, что вы спиртного не употребляли, — вставил Зимбер. Его слащавый голос буквально выводил начальника УВД из себя. Он так взглянул в хитрые глазки, что те забегали.
— Так не годится, чтобы гость уходил без посошка на дорожку, — заговорил опять мэр. — Нехорошо пренебрегать обычаями.
— Но…
— Возражения отклоняю, к тому же завтра воскресенье.
— И здоровье от этого только улучшится, — уколол третий собеседник, но на этот раз смотреть в глаза генерала поостерегся. Сам того не подозревая, Исаак Давидович последней репликой завел генерала.
— Обычай решили соблюсти, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. При этом выдавил доброжелательную улыбку, во всяком случае, ему хотелось такую изобразить. — Что ж, согласен.
— Вот это уже по-нашему, — одобрил не подозревающий подвоха именинник. — Вино, шампанское, коньячок? — предложил он гостю на выбор. — А может, водочку?
— Последнее. Но только вместе с хозяином.
— Какой разговор.
— И я с удовольствием присоединяюсь, — опять влез Зимбер.
— Не возражаю, — буркнул Карпов.
— Принесите, пожалуйста, водочки и закуску, — обратился Ряженцев к одному из официантов. Обслуживающий персонал предоставил ресторан «Факел». С его директором мэра связывала давняя дружба, да и сам директор присутствовал на торжестве.
— Полную бутылку и три граненых стакана, — внес коррективы Егор Матвеевич, — закуску не обязательно.
И Валерий Филимонович понял, что попался на удочку. Недовольная гримаса отразилась и на лице его восстановленного в должности помощника. Ему-то совсем не обязательно было вмешиваться в проводы по обычаю. Но слово не воробей: вылетит — не поймаешь. А ударить в грязь лицом не хотелось. К тому же уже сгрудилась кучка наблюдателей, гулом подбадривая троицу. Таким образом, они как бы оказались связанными определенными обязательствами не только между собой, но и перед наблюдателями. Отрезал последний путь к отступлению сам губернатор. Он первым захлопал в ладоши, когда официант доставил на подносе непочатую бутылку «смирновки» и три настоящих граненых стакана.
— Где только отыскал их? — удивился вслух мэр.
— Мы исполняем любое желание заказчика, — ответил за подчиненного директор ресторана. Ряженцев лишь махнул рукой. И хотя в толпе пробежал смешок, сам он ничего смешного не видел. Официант ловко откупорил бутылку и намеревался разлить сорокаградусную жидкость. Но бутылку у него ловко перехватил генерал.
— Я сам, — и наполнил стаканы до краев. В бутылке на 0,75 литра осталось водки не более, чем на три пальца. Карпов подал стакан сначала имениннику, и тот неуверенно принял его. Затем Зимберу, которого мутило при одном виде такой дозы спиртного. Ну, а потом и свой поднял, предлагая приступить к выполнению «священного обряда».
— На дорожку, — с горечью выдохнул мэр и приложился губами к краю стеклянной посуды.
Егор Матвеевич осушил стакан залпом и первым. Ряженцев пил долго, мелкими глотками, несколько раз булькнул, но не оторвался и осилил. Правда, улыбка, которую он показал хлопающей публике, больше напоминала предсмертный оскал. Желваки на скулах дергались, видимо, выполняя сдерживающие функции возвращения посошка. Но вот он икнул, глаза прослезились и заискрились, а лицо просветлело. Ряженцев сообразил, что кризис миновал, и почувствовал колоссальное облегчение. Зимбер же избрал тактику больших глотков, но сумел произвести их только два. Уже после первого он оторвал от рта стакан и долго раздувал щеки. Если бы присутствующие не знали, чем он занимается, то могли бы подумать, что он кого-то дразнит. Что самое интересное: с каждым новым раздуванием щек лицо искажалось по-разному. То он водил носом, то моргал глазами, то жмурился. Морщины на лбу бегали волнами и дополняли эффект, безусловно, гениальной клоунской мимики. Медленно поднимались в разные стороны волосы. Да великому клоуну Попову находиться рядом — только опозориться. При очередной гримасе, неожиданно для самого исполнителя «обряда», жидкость куда-то резко провалилась и он принялся жадно хватать воздух, помогая вогнать его внутрь ладошкой. Постепенно полегчало. Возможно, Исаак Давидович отказался бы от продолжения глупой затеи, но, перехватив взгляд мэра, который словно говорил «не позорься», все-таки отважился продолжить. Но сил на повторный заход оставалось значительно меньше. Показав очередной раз неповторимую пластику лица, Зимбер, с шумом пуская носом воздух и раздувая щеки, ринулся в направлении туалета.
