Сергей Донской - Правильный пацан
Если Тамара ожидала увидеть в глазах Риты хотя бы намек на зависть или восхищение, то она просчиталась. Безразлично скользнув взглядом по распираемому изнутри бюстгальтеру собеседницы, она пожала плечами:
– Ничем особенным мы не занимались. Просто Сережа разделался с парочкой чеченцев, которые хотели его убить, а я ему в этом помогла.
– Да? – вот и все, что удалось выдавить из себя потрясенной Тамаре.
– Ага, – кивнула Рита. – Потом мы удирали на угнанном микроавтобусе, потом то плутали пешком, то меняли такси и, наконец, сняли на Курском вот эту самую квартиру. В общем, ничего особенного.
– Ничего особенного, – машинально повторила Тамара. Встрепенулась. Вытаращила глаза. – Как ничего особенного? Сережу хотели убить, а вы все это время молчали? И откуда взялись эти чеченцы?
– Из Чечни, наверное. Он ведь там воевал, насколько я понимаю?
– Больше по госпиталям валялся. Видала, какие у него шрамы на животе?
– Нет. – Рита покачала головой.
Тамара усомнилась:
– Как? Вы же вместе спали, я знаю. Не надо тут святую невинность изображать!
– Никто ничего не изображает, – тихо сказала Рита, старательно драя подоконник, покрытый слоями отвратительной коросты.
– Ну да! Как же! Хочешь сказать, что ты у нас девочка нецелованная, да?
– Целованная. Но… У меня ни с кем по-настоящему не было, а Сережа не захотел. – Это был уже не голос и даже не шепот, а шуршание какое-то.
– Что ты сказала? – не поверила своим ушам Тамара.
– Ты слышала.
– Но… Хочешь меня уверить в том, что ты действительно мыла на вокзале полы и ничего больше? И менты наградили тебя за это именным оружием?
Некоторое время Рита держала ресницы опущенными, а когда бросила взгляд на собеседницу, это напоминало бесшумный выстрел.
– Разумеется, нет, – сказала она. – Но у меня не было выбора. Мне нужен был этот чертов пистолет. Я решила раздобыть его любой ценой… Ну что, довольна? – Рита изо всех сил старалась держать голову вызывающе вскинутой.
– Да мне как-то от этого ни холодно ни жарко, – пробормотала Тамара, машинально окуная тряпку в ведро и выкручивая ее лишь для того, чтобы вновь повторить эту процедуру.
– Так я тебе и поверила! – высокомерно усмехнулась Рита. – Ведь ты меня именно за это презираешь, признайся! Чураешься меня, как будто я зачумленная. А что бы ты делала на моем месте, а?
– То же самое.
Рита запнулась, как будто наткнулась грудью на невидимое препятствие:
– А?
– Я сделала то же самое, – произнесла Тамара голосом механической куклы. – Без всяких сослагательных наклонений. – Поколебавшись, она добавила: – Только я не мстить собиралась, а просто спасала свою собственную шкуру. Один из ментов, на которых работает наш общий знакомый Женя, сначала ободрал меня как липку, а потом велел выполнить одну маленькую формальность, как он выразился. Так что если кто-то и понимает, что тебе пришлось пережить, то это я.
– Вот уж не думала, – призналась Рита. – Что же ты тогда на меня окрысилась?
– Сергей – мой старший брат, – просто ответила Тамара. – Я с детства привыкла, что никогда ближе у меня никого не было и нет.
– А Виталик?
– Муж – это муж, а брат – это брат.
– Кого же ты больше любишь?
– Конечно, мужа! – округлила глаза Тамара.
– Тогда почему ты решила ему изменить? – спросила, покосившись на нее, Рита.
– Так ведь изменяют только тем, кто дорог, девочка. Если на мужика тебе наплевать, то переспать с кем-нибудь другим – дело нехитрое. Вот супругу любимому рога наставить – это да, тут не только через него – тут через себя переступить надо.
– Зачем? – искренне удивилась Рита. – Зачем через кого-то переступать?
Изумление Тамары было не менее искренним:
– Как зачем? Я же все-таки женщина! – Отжав, наконец, тряпку, она подошла к жуткой на вид плите, брезгливо сняла с нее чугунную решетку и пообещала: – Подрастешь – поймешь.
– Нет! – твердо заявила Рита. – Никогда!
– Много ты понимаешь в свои семнадцать лет! – невесело засмеялась Тамара. – Ты же еще совсем ребенок.
– Я взрослая!
Проследив за пренебрежительным жестом, которым от нее отмахнулись, Рита внезапно решила, что футболка мешает ей работать, и, сорвав ее, осталась по пояс голой. Других способов подтвердить свое заявление у нее не было.
Поглядывая на нее украдкой, Тамара некоторое время крепилась, а потом не выдержала:
– Грудь у тебя очень даже ничего. Я думала – какие-то медицинские прыщики, не более того.
– Грудь как грудь, – притворилась безразличной Рита. – Лично мне нравится. Надеюсь, я тебя не смущаю своим видом?
– Ребенок ты, – повторила убежденно Тамара. – Дитя с бюстом взрослой женщины. – После чего неожиданно для Риты и самой себя добавила: – Завидую я тебе. У тебя еще все впереди.
– У тебя тоже, – подбодрила ее Рита.
Обе были правы. Впереди их ожидало еще множество разных испытаний, хотя они об этом не догадывались.
Глава 12
Туда, сюда, обратно
1
– Валет, – объявил Клим, небрежно швыряя карты на стол. – Двадцать одно.
Собственное зеркальное отражение, которое он обставил в десятый раз подряд, не огорчилось и не обрадовалось. Оно было таким же скучным, как и сам Клим Басаргин. Чем, блин, еще заняться? Этого не знал ни он сам, ни его отражение.
Ломать и крушить чего-нибудь дома он не хотел – жалел родителей. По телику гнали сплошную муть – глазом зацепиться не за что. Музыку Клим не уважал, хотя в хорошей компании притворялся ценителем творчества Розенбаума и Шуфутинского. Оставались телки, водка и карты. Но не нажираться же перед «стрелкой» в метро? А на строчильные агрегаты еще нужно было заработать. Вот Клим и резался сам с собой в очко, мухлюя по привычке. Выигрывал, конечно. Да только какая от этого, блин, радость, если от этого, блин, радости никакой?
Тук-тук-тук – постучали в дверь осторожно.
– Входи, батя, – разрешил Клим, отодвигая колоду подальше.
Отец, как всегда, протиснулся в комнату сына бочком. Давно минули золотые денечки, когда в светлой детской можно было застать веселого вихрастого Климушку, возящегося с конструктором, кубиками или пачкающего альбомы акварельными красками. Сын вырос, возмужал, начал говорить басом и покрикивать на родителей.
– Сидишь? – спросил отец с виноватой улыбкой.
– Сидят на зоне, батя, – поправил его Клим с нотками превосходства в голосе. – Я просто отдыхаю.
– Ильфа и Петрова не пробовал читать? Помнишь, я давал тебе книгу…
– Туфта! А Бендер твой – жид пархатый. Стану я на такого дешевого фраера время тратить!
– Может, что-нибудь другое тебе предложить? – не унимался отец. – О'Генри?.. Фантастику?..
Клим посмотрел на него не то чтобы с жалостью, но с сочувствием. По батиной теории выходило, что на том свете каждый устроится в меру своих душевных и умственных способностей. Ну, типа того, что музыкант сможет до одурения на скрипочке своей пиликать, заядлый рыбак ничего, кроме удочки своей, не будет видеть, а алкаш не просохнет до Страшного суда. Вот батя и донимал Клима то своими книгами дурацкими, то какой-то музыкой допотопной, то смотреть канал «Наше кино» фаловал. Чудак-человек! Да ведь по его теории выходило, что в загробной жизни Климу сплошная лафа светит – курево, порево, пойло, жрачка, – и все задарма, на халяву. Чего еще надо?
– Ты иди, батя, – попросил Клим. – Мне собираться надо. Дельце одно намечается.
– Эти твои дела тебя до добра не доведут, – укоризненно покачал головой отец.
– Я сказал: дельце. Дела у прокурора… Ступай, батя. Честное слово, некогда мне…
Часы и впрямь показывали уже половину четвертого. «Стрелка» забита на пять, но Климу хотелось добраться на место пораньше, оглядеться, наметить пути отступления, если Тамарины заступнички подготовили какую-то подлянку.
Обсудив с Женей ситуацию, они решили Березюку и Шумихину про состоявшиеся накануне переговоры не рассказывать. Менты за такое по головке не погладят, наоборот, запросто настучат по этой самой головке. За то, что напарники неурочную пьянку устроили, за то, что позволили себя на понт взять, за то, что решение самовольно приняли, со старшими не посоветовавшись. Майор Березюк, он хоть и родной мамкин брат, но пощады от него не жди – будь ты ему хоть кум, хоть сват. Вот ежели затея с двадцатью пятью штуками выгорит, тогда да, совсем другой коленкор. Победителя не судят…
«Вы признаете себя виновным, обвиняемый?»
«Нет!»
«Что ж, на «нет» и суда нет»…
Вспомнив старый анекдот, Клим ухмыльнулся. Начал действовать.
Прежде чем накинуть на мощный торс рубаху, он обнюхал свои подмышки и обильно спрыснул их одеколоном. Поскольку купаться парень не любил, то и аромат был подобран соответствующий – резкий, терпкий, шибающий в нос шагов за пять. Все дружбаны Клима пользовались похожими одеколонами и стриглись одинаково: наголо, чтобы не морочиться с волосами. Так что сборы были недолги – не прошло и трех минут, как Клим был готов к выходу, трезвый, подтянутый, во всем чистом или относительно чистом.
