Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
И все, включая сражавшихся в Афганистане американцев, лишь разводили руками, демонстрируя полное бессилие перед непобедимым монстром. Через туркменскую Кушку, через иранский Серхас, через Узбекистан и Казахстан безостановочно шёл «товар». На счетах подставных фирм отмывались деньги, часть из которых оседала в карманах двух братьев-генералов со стальными глазами.
Тураев предполагал, что отсутствующая здесь часть досье по наркотикам, которую предстоит забрать у Пирожинского, содержит обширный перечень имён и названий, цен за грамм и тарифов на перевозку. И, конечно же, мерцает на дисплее среди слов и цифр имя сотрудника, отвечающего перед генералами за порядок на трафике. Да, похоже, Аргент приложил руку к описанию подвигов «братишек» — чтобы не забывали крышевать…
Третья отсутствующая часть касалась утечки ядов из арсеналов спецслужб. Тесть Алексея Василенко, ныне покойный, долгое время работал в ГРУ и при случае делился знаниями с мужем любимой дочери Наташи. Странно, но эта часть «слива» тоже хранилась у «счетовода» Ярцева. Он получил её от суперзасекреченного сотрудника Главного разведывательного управления несколько лет назад. И тот всеми святыми заклинал не называть его имени. В текстах осведомитель фигурировал как Почтальон.
На данной дискете Тураев нашёл лишь анонс, и сразу же закашлялся, будучи не в силах спокойно воспринять такое. Масса влиятельных лиц — банкиров, силовиков, депутатов различного уровня, топ-менеджеров крупных компаний, вступивших в конфликт с генералами — вдруг умерли формально своей смертью Кого-то сразила почечная недостаточность, кого-то — сердечная, двоих сгубила бронхиальная астма. Похоже, генералы были людьми продвинутыми. Предпочитали решать дела без шума и пыли, особенно если жертва занимала достаточно высокий пост.
Не имея оснований списывать её гибель на выходку пьяных хулиганов и поиздержавшихся «торчков», братья прибегали к излюбленному оружию своих конкурентов-спецслужбистов. И действовали, похоже, весьма успешно. Несколько из перечисленных имён Артур слышал. И вспомнил, что ни разу ни у кого кончина не вызвала вопросов. Значит, исполнители не оставили следов преступления, доказав тем самым свою высокую квалификацию.
Гоняя «мышью» курсор по экрану, Артур чувствовал себя жалкой моськой, решившей сражаться со слоном. Не раз и не два за эту ночь решался он выйти из игры. Хотел просто переправить дискету по указанному адресу, не дополняя досье, не копируя его, не подключая новых лиц, которые хотели таким образом «посчитаться с Лёшиком».
Но всякий раз вспоминал Лёвку Райникова — а магазинчике, у колонки, у дверцы джипа. И понимал, что не сможет потом глядеть на самого себя в зеркало, потому что сама судьба давала ему шанс отомстить.
Ярцев, обладающий сразу двумя разделами досье, причём наиболее значимыми, проживал в элитном доме на площади Восстания, ныне Кудринской, куда кого попало не пускали. Здесь нужен курьер вроде Стефана Силинга, завсегдатая модных ночных клубов и ресторанов, который в любой момент может напомнить охранникам и ментам о возможности международного скандала. А, собственно, почему «вроде»? Именно Стефан сможет, не вызывая подозрений, приехать в охраняемый дом. Можно, конечно, договориться о встрече вне квартиры, если этого захочет Ярцев. Да и Стефан ещё не соглашался работать с Артуром…
Придётся опять просить мать помочь — хотя бы на первых порах, пока они не выяснили отношения с Лёвкиным пасынком. Пусть Райников — не родной ему отец, но всё же взращивал с младенчества, был всё время рядом. Опекал, содействовал, принимал близко к сердцу все проблемы этого парня. Так неужели тот откажется в память погибшего съездить на Кудринскую и привезти оттуда дискету?
Артуру надоел кофе с коньяком, и он заварил крепкий чай с настоящим луговым мёдом, привезённым Норе татарскими родственниками. С удовольствием прихлёбывая из глиняной кружки и облизывая чайную ложку, Тураев думал, как причудливо устроена жизнь. Они с братом Ноликом оба носят фамилию матери, хоть рождены в законном браке. Кажется, это было желание дедушки Мансура, не имевшего сыновей. А вот Стефан получил фамилию человека, к которому не имеет ровным счётом никакого отношения, погибшего за восемь лет до его рождения. И Сибилла не находит в этом ничего особенного, в то время как Лёвка на просьбу усыновить парня постоянно получал от неё отказ.
Насчёт его родного отца — вообще полный мрак. В курсе, похоже, после кончины Юхансона только одна Сибилла. Был и третий вариант — дать Стефану фамилию деда, тем более что у того тоже не осталось сыновей. Над этим Сибилла, как рассказывала Нора, обещала подумать, но особенно не торопилась. В итоге Харальд умер, и дело решилось само собой. Стефану, похоже, по барабану, как называться в презренных бумагах. Он живёт в своём мире, где люди вовсе утрачивают имена и фамилии, скрываются за «никами», изъясняются всевозможными значками и смайликами.
Артур, сам будучи уверенным пользователем компьютера, всё-таки не считал возможным превращаться из человека в робота. И, видимо, зря, потому что Стефан, ознакомившись с этим досье, не истратил бы ни одной нервной клетки. Нынешняя молодёжь воспринимала любую, даже самую ужасную информацию, как набор букв, цифр, символов и картинок. Не пропускала её через сердце, не испытывала ни страха, ни отчаяния, ни радости.
И вот такому киборгу придётся что-то доказывать, объяснять, умолять его помочь. А какие для этого выбрать знаки, Артур не знает. Стефан прекрасно владеет русским языком, но они, наверное, не поймут друг друга. Правда, ничто не мешает попробовать, а уже после решать…
Тураев между делом рассматривал кадры, запечатлевшие похоронную процессию конкурента Серебровского на Дальнем Востоке. По версии Вороновича, он тоже не сам сошёл в могилу.
Далее пришлось наскоро ознакомиться со всевозможными способами отравления людей. Артур застыдился, ибо раньше знал лишь несколько жалких способов отравить человека — через еду и питьё, а также посредством инъекций. Оказалось, что можно использовать перстни и очки, отравленные шипы в каблуках ботинок. Ядом можно пропитать одежду и личные вещи, нанести его на лампу, свечу и фонарь.
Очень удобно распылить отраву в воздухе, добавить в косметику и парфюмерию. Отлично подходит шприц, зонтик, авторучка. Иглой с кураре или аконитаном можно стрельнуть из трубочки — совсем как в школе, когда они с Лёвкой пулялись катышками из промокашки. Был описан и простой до гениальности способ — жертве подменили на отравленные самые обычные капли от насморка.
Артур закрыл лицо ладонями, будучи не в состоянии выносить открывшуюся перед ним мерзость. И почувствовал, что хочет лечь спать, и не один, а с женщиной. Кстати, о сексе он сейчас не думал совершенно. Хотелось просто прижаться к тёплому плечу, вдохнуть запах волос, услышать рядом тихое сонное дыхание.
Но одновременно он понимал, что никакую женщину привести сюда не сможет. Даже Ирина не должна видеть его сейчас, потому что просто так, укачав его, как маленького, уснуть не сможет. Опять начнутся выматывающие душу разговоры, просьбы не нервировать Симочку, пространные рассуждения об отцовском долге и дороговизне нынешней жизни.
Ирина разрывалась между домом и психиатрической больницей, где уже несколько лет с перерывами лечилась её мать. Старшая сестра давно сделала им всем ручкой, а Ирина не могла — была совсем другим человеком. И Артуру приходилось при встречах обсуждать те подробности, о которых он предпочёл бы не знать. Но, кроме него, поделиться своими печалями Ире было с кем.
Тураев вспомнил всё это и подавил мимолётное желание покоя, тишины, нежности. До рассвета нужно было окончить ознакомление с имеющейся частью досье, а после подумать, каким образом добыть отсутствующие. На данный момент ясно одно — нужна компания из пяти человек, в которую желательно включить Стефана Силинга.
По-быстрому, схватывая лишь самую суть, Артур ознакомился со сведениями о ранее осуждённых и отбывших наказание преступниках, которые работали на «оборотней» в своей среде. Там была фотография таксиста, который угощал пассажиров кофе и грабил их, но никак не мог оказаться на скамье подсудимых. Выжившие его жертвы отказывались от своих показаний, красноречивые адвокаты раз за разом уверяли суд, что их клиент невиновен; и суд соглашался с их доводами.
Упоминалась и Анна Шубина, тоже агентша Василенко, «мамка» с Ленинградки. Правда, чем-то «красная крыша» её обидела, и она готова в отместку слить очень важную информацию. С этой дамой нужно быть осторожнее. Проститутки бывшими не бывают; их не интересует ничего, кроме прибыли. И даже самая сильная обида отступит, если забрезжит возможность пополнить свой банковский счёт.
Ей не впервой продавать тело и душу. Сначала Шубина обещает рассказать пакости про Василенко, а на другой день стукнет благодетелю и добросовестно передаст всё, что видела и слышала у его врагов. Такие источники никогда не внушали доверия Тураеву, и он мысленно отложил Шубину в самый долгий ящик. Открыть его можно было только после того, как будут собраны другие материалы, и то не наверняка.
