Василий Веденеев - Игра без правил
Встретились в кабинетике одного из кооперативных кафе — уютный маленький зал, тихая музыка, никого из чужих. Директор, он же председатель кооператива, свой человек, будет молчать о встрече больших боссов.
Когда Михаил Павлович вошел в кабинет-зал, Лушин уже был там — перед ним стояла откупоренная бутылка коньяка, закуски. Лицо Александра Петровича лоснилось от пота, галстук он положил на свободный стул и расстегнул рубаху на груди. Приветственно помахав рукой Котеневу, он указал ему на кресло рядом:
— Садись. Я тут пока предаюсь чревоугодию. Выпьешь?
— Лишнее, — чуть поморщился Котенев, — по делу собрались, а не коньяк лакать. Попроси лучше кофе, я сегодня спал плохо.
— Грехи не дают? — хихикнул Лушин.
— Грехи, Саша, грехи, — усмехнулся Михаил Павлович. — Это ты у нас примерный, даже жене помогаешь по хозяйству. Не отпирайся, я вчера мимо твоего дома ехал, видел, как ты бельишко на балкончике старательно развешивал. Где Рафаил?
— Сейчас будет, — подцепляя вилкой розовый ломтик семги, меланхолично откликнулся Лушин. — Ты лучше скажи, чего еще приключилось?
— Расскажу, — мрачно пообещал Котенев, — для того и звал.
Помолчали. Михаил Павлович закурил и рассматривал ногти на руках, а Лушин усердно ел, тяжело ворочая челюстями.
— У меня это с детства, — с набитым ртом пояснил он, — как нервничаю, так обязательно жрать тянет и остановиться не могу. Ага, вот и Рафик.
Хомчик запер за собой дверь зала и поздоровался за руку сначала с Котеневым, а потом с Лушиным.
— Задерживаешься, Рафаил, — наливая ему в рюмку конь як, буркнул Александр Петрович.
— Нет, я не стану пить, — отказался Хомчик, — тороплюсь.
— Успеешь, дело важнее, — веско сказал Котенев. — Садись.
— Садись, Рафик, садись, Михаил разрешает. Раньше сядешь, раньше выйдешь, — снова захихикал Лушин. — Сейчас устроим собраньице…
— Мы вынуждены собраться по весьма неприятному поводу, — оборвал его Михаил Павлович.
— Ты прямо как городничий у Гоголя, — потирая руки, заметил Александр Петрович.
— Веселиться нечего, — глядя ему в глаза, ответил Котенев. — Ко мне вчера приходили с обыском.
Прикуривавший Лушин уронил горящую спичку на ковер и, багровея затылком, нагнулся за ней:
— А, чтоб тебя!..
Хомчик слегка вздрогнул и словно застыл. Его длинные, нервные пальцы, словно живущие сами по себе, начали теребить конец галстука, то сворачивая его в трубочку, то снова разворачивая.
Александр Петрович выпрямился, бросил спичку в пепельницу и, ожидая продолжения, напряженно посмотрел на Котенева. Чувствовалось, что ему не хватает воздуха и хочется расстегнуться до пупка или вообще рвануть рубаху на груди, не обращая внимания на разлетающиеся по сторонам пуговички.
— Что за дурацкие шутки? — тяжело отдуваясь, наконец смог выдавить из себя Лушин.
— Какие шутки, Саша? — Котенев скорбно опустил уголки губ. — Я вполне серьезно, разве такими вещами шутят? Что молчишь, Рафаил? Хоть бы поинтересовался, кто у меня был, что взяли.
Хомчик медленно повернул к Михаилу Павловичу бледное до синевы лицо и дернул плечом:
— Бог мой! Какое теперь имеет значение, кто был и что взяли? Какое, если они уже были! Собачья жизнь! — Он вдруг всхлипнул и ударил кулаком по столешнице, заставив тонко зазвенеть приборы. — Собирался с семьей на курорт, а тут вместо теплых краев светит поездка за казенный счет в солнечную Коми.
— Ты тоже хорош, — набычился Лушин, глядя на Рафаила. — Передаешь товарец, обрабатываешь втихаря камушки, детишек в английские школы пристраиваешь, а мы тут отдуваемся?
— Не греши, — встал Котенев. — Ты, как коммерческий директор, имеешь проценты со всего оборота и своего содрать никогда не упустишь.
— Господи, — раскачиваясь из стороны в сторону, горестно простонал Хомчик, схватившись руками за голову. — О чем вы?! В такой момент…
Михаил Павлович откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на подельников. Хомчик не боец, это давно ясно — жаден, хитер, изворотлив, но может спасовать в сложной ситуации, пойти на любые компромиссы, спасая себя и свои денежки.
Лушин? Бегемот, он и есть бегемот. Скорее даже помесь бегемота с носорогом — туповатым, агрессивным, готовым идти напролом, не считаясь с потерями. Деловая хватка у него есть, имеется опыт подпольной коммерции, лихо может договориться и втянуть в свои дела директора какого-нибудь государственного предприятия, за хорошую взятку заставив того списать, к примеру, дефицитные трубы, а на самом деле продать их за «живые» деньги. Потом Лушин поменяет трубы на джинсовую ткань, ткань на персональный компьютер, компьютер на кирпич и в итоге получит крайне необходимое их фирме, так и не приложив рук ни к трубам, ни к ткани, ни к кирпичу. Да что не приложив рук — он даже в глаза их не увидит при проведении манипуляций.
Все это хорошо, когда все хорошо, а вот как будет сейчас, когда случилась неприятность? Заглотивший их со всеми потрохами любезный Куров просто семечки. Хотя… Куров — это мысль!
— Что делать? — переспросил Котенев после паузы. — Наделаем в штаны и поедем домой стирать бельишко?
— Не дури, Михаил. — Глаза у Лушина еще больше покраснели и недобро сузились. — Может, ты нас с потрохами им уже выдал или на хвосте за собой приволок, а? — Его толстые, похожие на сосиски пальцы шевельнулись, сминая клетчатую скатерть, покрывавшую стол. Упрямо наклонив бычью голову, Александр Петрович угрожающе бросил: — Отвечай, чего молчишь?
— Перестаньте, — взвизгнул Хомчик. — Все слишком серьезно! Хотите передраться?
— Вот именно, — желчно усмехнулся Котенев, — это было бы как нельзя кстати. Хочу вам еще сообщить, что были не из МВД.
— Госбезопасность? — охнул Рафаил и залпом выпил рюмку коньяка.
Лушин набычился еще больше и приподнялся из-за стола.
— Сиди, Саша, — небрежно махнул ему рукой Михаил Павлович. — Приходили какие-то уголовники, с красиво подделанным ордером на обыск и фальшивыми красными удостоверениями.
Александр Петрович вытер ладонью выступивший на лбу обильный пот и опустился в кресло:
— Вот гады!
— Но позволь, откуда же у них удостоверения? — беспокойно завозился Хомчик, прикуривая сигарету. Глубоко затянувшись, он продолжил: — И еще ордер? Они были в форме или в штатском?
— Что ты вцепился в эти удостоверения, — обозлился Лушин. — Сейчас в любой вшивой конторе выдают красные книжечки. А с опытом этих приятелей превратить их в милицейские удостоверения ничего не стоит. И фальшивый ордер слепят.
— Черт знает что! — не мог успокоиться Рафаил. — Куда только смотрит настоящее МВД, если жулики ходят с красными книжками и их выдают кому ни попадя? Надо запретить!
— Помолчи, — оборвал его Александр Петрович. — Ты пробовал возмутиться, Михаил?
— Зачем? — скучно спросил Котенев. — Чтобы мне проломили голову в собственной квартире или предъявили калибр?
— У них было оружие? — насторожился Хомчик.
— Я не видел, но мало ли? — пояснил Михаил Павлович.
— Да, все-таки, — заторопился Рафаил, — объясни толком, откуда у тебя такая уверенность, что это не из органов?
Лушин и Хомчик напряженно уставились на Котенева, ожидая ответа. Тот объяснил:
— Во-первых, они так спешили, что забыли про понятых. А это, как нам известно, обязательное условие любого обыска. Они нервничали, дергались, явно торопились скорее все сделать, пока им что-нибудь не помешало. Во-вторых, я знаю, каковы настоящие милицейские удостоверения. А в-третьих, один из них был в милицейской форме и в то же время не в форме.
— Как это? — не понял Александр Петрович.
— Ну, ботинки не форменные, брюки без кантов, рубашка не такая. Я допускаю, что обувь у них жутко плохая, — усмехнулся Михаил Павлович, — ноги сбивает, промокает, и многие носят свою, но брюки и рубашку никто из них не меняет.
— Т-а-а-к, — протянул Хомчик, барабаня пальцами по столу. — А если все же?..
— Я тебя умоляю, Рафаил! — засмеялся Котенев. — Не торопись, как голый в бане. Я еще не сказал самого главного. Пока они шарили по квартире, я подошел к окну. Кстати, это еще один плюс к тому, что приходили именно уголовнички: профессионалы, проводящие обыск, никогда не дадут хозяину шастать по комнатам и тем более подходить к окнам.
— Дальше, дальше давай, — поторопил Лушин, наливая коньяку в кофейную чашку. Выпил и сунул в рот очередную сигарету.
— Под окном стояла машина. Водитель вышел из нее и разминал ноги, — с кривой ухмылочкой продолжал рассказывать Михаил Павлович. — Представьте, что я узнал в нем знакомого уголовничка, некоторое время назад обращавшегося ко мне за деньгами.
— Интересные дела, — бросив сигарету, изумленно поднял брови Рафаил.
