Наталья Александрова - Снежная Королева
Митька тем не менее все же понял, что взбрыкнул зря, он отвернулся с самым скучающим видом и пнул ногой ящик с минами. Она едва удержалась, чтобы не выругаться. Ну как маленький! Нарочно ее злит! А если и правда рванет все?
Шлыков стоял чуть в стороне, глядел с прищуром, как в прицел — чуял, что дело пахнет керосином. Лера внезапно почувствовала жуткую, свинцовую усталость. Что делать? Как объяснить, что ее путь — самый верный, то есть другого пути вообще нету? Василий Шлыков никому не верит — тяжелая жизнь научила, да и ждать ему некогда, время быстро уходит.
— Все там лежит в целости и сохранности, не соврал Лом. Что делать хочешь, Вася? — мягко спросила она.
— Долго об этом думал, — протянул он, — тут никакая машина не пройдет, разве что бэтээр. А если пешком до газика бегать, то сто лет пройдет. Да еще заметит кто…
Внезапно резко закричала над головой какая-то птица, деревья зашумели. Лера зябко повела плечами. Митька молча плюхнул назад крышку люка.
Они провозились долго, приводя местность в прежний вид, и нагнали Василия только возле просеки. Машина ожидала их на том же месте, нетронутая, и у Леры немного отпустило внутри, как будто ослаб тугой узел.
***«Козлик» лихо скатился с пологого холма и, подпрыгивая на ухабах, запрыгал по грунтовке, оправдывая свое меткое прозвище.
— Все почки на этом драндулете отобьешь! — проворчал Митька, выворачивая руль и огибая огромный валун.
— А на твоей таратайке лаковой мы бы и полпути не проехали! — беззлобно отозвался Василий. — По этим-то колдобинам…
Он не успел договорить. Едва машина выехала из-за валуна, как впереди прогремел выстрел. Митька резко качнулся, надавил на тормоз, и «козлик» остановился, развернувшись поперек дороги. Лера увидела впереди, метрах в пятидесяти, черный джип, полуприкрытый кустами.
— Митька, ты чего встал? — выкрикнула она. — Жми на газ, разворачивайся! Попытаемся уйти лесом, иначе они нас здесь, как кроликов, перестреляют!
Митька не отвечал. Он безвольно откинулся на спинку сиденья и смотрел куда-то прямо перед собой. Лера схватила его за воротник, встряхнула… и отдернула руку: на груди старого приятеля расплывалось темное неровное пятно. Митька удивленно глядел на нее остановившимися глазами.
— Митька… — она испуганно тормошила его. — Ты чего, Митька? Ты ранен?
— Убит он! — рявкнул сзади Василий. — Не видишь, что ли? Бросай его, если сама жить хочешь!
Она вгляделась и поняла, что Митька уже не дышит. Все кончено, сердце остановилось.
Еще одна смерть на ее совести. За что ей все это? За что? Но если сейчас не поторопиться и дать волю чувствам, так же будешь сидеть и невидящим взглядом смотреть в небо.
Лера выругалась, вытащила из-под Митькиного ремня пистолет, открыла дверцу с его стороны и вытолкнула безжизненное тело на землю, на розовый карельский песок, поросший редким вереском. Сжав зубы, стараясь ни о чем не думать, она пересела на место водителя и тронула машину с места. Послушный «газик» рванул, как застоявшаяся лошадка. Лера круто вывернула руль и развернулась, бросив взгляд на оставшийся позади Митькин труп. Боковым зрением она увидела, что джип тронулся с места и покатил следом.
— Отбегался, болезный! — сочувственно проговорил сзади Василий. — Царство ему небесное… Да и мы с тобой, девонька, скоро отбегаемся! Не иначе тот мужик с хутора нас заложил! То-то он тогда так заторопился, то-то заспешил! Эти его, наверное, следить приставили, Лома покойного дружки…
— Может быть, — ответила Лера сквозь сжатые зубы.
Перед глазами у нее стояло мертвое Митькино лицо, его глаза, глядевшие на что-то, чего не видели они, живые. Лера пыталась пока не думать о нем, о том, что он жил себе во Владимире, не мечтая о большем, и погиб именно из-за нее, из-за ее погони за миражом. Сейчас у нее были более неотложные заботы.
Она вела газик крутыми зигзагами, опасаясь выстрелов, однако из джипа пока что не стреляли.
— Не стреляют, — произнес Василий вслух то, о чем она подумала, — живыми взять хотят!
— Да, — подтвердила Лера, — чтобы мы привели их к тайнику Лома. Они и так очень долго ждали.
Она свернула с грунтовки на широкую просеку, заросшую мелким кустарником. Газик прыгал по ухабам, не снижая скорости, но и черный джип не отставал. Неожиданно просека оборвалась, перед газиком оказался край глубокого оврага.
— Ну вот и все, — проговорила Лера через силу, заглушив мотор, — дальше дороги нет.
— Погоди, девонька, — Василий распахнул ватник и вытащил из-за пазухи свой обрез. — Караул кричать мы не будем, мы не таковские! Мы еще порыпаемся…
Он выбил прикладом стекло, высунул в окошко ствол обреза и нажал на спуск. Лера на секунду оглохла, так шарахнуло это примитивное крестьянское оружие. Черный джип резко затормозил, в его боку образовалась неровная дыра.
— Одно плохо, — глухо проговорил Василий, пригибаясь и вытаскивая из кармана ватника патрон, — каждый раз перезаряжать приходится… бьет-то он хорошо, наверняка, медведя наповал уложит, да вот неточно! Ежели близко, так самое милое дело, а с двадцати метров уже и промахнуться можно! Ты, девонька, беги, я их задержу! Мне-то, с моими ногами, так и так не уйти.
— Возьми Митькин пистолет! — Лера протянула Василию «беретту».
— Не надо! — отмахнулся инвалид, перезаряжая свое допотопное оружие. — Я к такому непривычный, обрез — он сподручнее будет… да вот у меня еще кое-что имеется… — и он показал Лере валявшуюся в недвижимых, скованных параличом ногах мину. — Не зря Митька в ДОТе подобрал, полезная вещь… я такими по молодости рыбу в речке нашей глушил… вот и пригодилась.
Из джипа начали стрелять. Василий поднял обрез, и у Леры снова заложило уши от грохота. Из черной машины выкатилась скорченная, залитая кровью фигура.
— Одного, кажись, достал, — удовлетворенно проговорил Василий и рывком повернулся к Лере, в глазах его мелькнуло что-то, чего раньше она не замечала. — Говорят тебе — беги! Не дай бог, в руки им попадешься — знаешь, как они с тобой обойдутся?
Лера представила, что ее ждет, послушалась и выкатилась из «козлика» со стороны оврага. Не удержавшись на ногах, она покатилась по склону, обдирая лицо и руки о колючий кустарник. К счастью, падение продолжалось недолго. Она встала налоги, убедившись, что ничего не сломала и даже всерьез не ушиблась. Сверху, с края оврага, доносились беспорядочные пистолетные выстрелы. Время от времени их перекрывал тяжелый грохот обреза. Значит, Василий еще жив.
По дну оврага протекал узкий, едва заметный ручеек. Лера нагнулась над ним, зачерпнула ладонью красноватую торфяную воду, жадно выпила, несмотря на неприятный привкус, слегка ополоснула горящее, исцарапанное лицо и побежала вдоль ручья. Через минуту сзади донесся грохот взрыва, и потом все затихло.
«Значит, и Василия больше нет, — подумала она, не оборачиваясь. — Интересно, долго ли мне осталось бегать?»
Она прибавила ходу, сердце бешено колотилось, перед глазами замелькали радужные круги. Неожиданно овраг кончился, дорога пошла в гору. Лера остановилась, тяжело, хрипло дыша, прислушалась. В лесу царила тишина, но она не верила этой тишине, от которой звенело в ушах, как не верила больше никому и ничему. Переведя дыхание, снова побежала, не разбирая дороги, обдирая лицо и одежду о кустарник, совершенно утратив представление о направлении и о времени.
Она бежала так час, а может, и больше, когда деревья впереди расступились и показалась просека.
Эта просека показалась ей удивительно знакомой. Она сделала еще один шаг вперед… и замерла на месте.
Это была та самая просека, на которой их догнал черный джип, та просека, на которой Василий Шлыков принял свой последний бой. Вот и обе машины на прежнем месте — джип с раскрошенными стеклами и пробитым крылом стоит, слегка накренившись, на краю просеки, а многострадальный «козлик» — на самом обрыве… точнее, то, что от него осталось — груда покореженного взрывом металла…
Она вернулась.
Первым порывом Леры было — бежать, бежать прочь отсюда, не оглядываясь, пока хватит сил, пока хватит дыхания.
Но она и так слишком долго неслась через лес, сердце мучительно колотилось, ноги подкашивались, перед глазами стояла радужная пелена, измученное тело просило хоть немного отдыха. Кроме того, когда первый испуг прошел, она осознала, что в лесу стоит тишина — та гулкая, звенящая тишина, какая бывает только осенью, когда не слышны голоса птиц и только ветер иногда пробежит по верхушкам деревьев. Так что бежать было не от кого.
Неужели никто не вышел живым из этого боя?
Не веря этому, Лера достала Митькин пистолет, сняла его с предохранителя и медленно, стараясь не шуметь, двинулась вперед.
Сначала подошла к джипу, заглянула в него через разбитое пулей окно.
На водительском сиденье полусидел, откинувшись боком на вспоротую спинку, коренастый широкоплечий бородач. Черные широко открытые глаза смотрели в небо. Иссиня-черная борода тоже была вздернута кверху, словно мертвец хотел показать случайным прохожим страшную рану ниже подбородка, проделанную картечью из шлыковского обреза. Горло и верхняя часть груди были как будто выгрызены каким-то зверем. И запах… в машине стоял невыносимый, тошнотворный запах крови.
