Татьяна Полякова - Как бы не так!
— Как на собаке…
Он поднялся, и я поспешно рванула в сторону.
— Не дергайся, — бросил он. — Горячая вода есть?
— Колонка. — Он кивнул и пошел в ванную.
Если быть точной, ванной, как таковой, здесь не было, была душевая кабина и небольшой бассейн с холодной водой, назначение которого оставалось для меня загадкой: плавать в нем невозможно, а просто стоять холодно, — да и вовсе ни к чему. Странные у людей фантазии.
Услышав, что душ включен, я осторожно потянула дверь: запор на ней отсутствовал. Полифем стоял перед зеркалом возле раковины и бритвой в левой руке скоблил свою физиономию. Джинсы лежали на резной скамье рядом с дверью. Я схватила их, Полифем повернулся, посмотрел на меня и покачал головой.
В заднем кармане штанов я обнаружила водительское удостоверение на имя Романова Николая Ивановича, с фотографии сонно смотрел циклоп. В другом кармане лежал нож с красивой костяной ручкой. Кажется, это называется «выкидуха». Дикарь несчастный, серьезные люди уже пулеметами запаслись… Лезвие тонкое и острое, точно бритва. Можно таким горло перерезать? Идиотка, мать твою, горло можно перерезать ножницами или металлической крышкой от банки, если немного потрудиться.
Ни денег, ни каких-либо других предметов в карманах обнаружить не удалось. Я сидела в кресле и размышляла. Тут дверь ванной открылась, и Полифем сказал с порога:
— Штаны верни. — Я вернула. — Чего тебе понадобилось? — вроде бы удивился он, одевшись.
— Познакомиться хотела.
— А… Это ты про бумажки? Нарисовать можно что угодно.
— Фальшивое удостоверение? — спросила я.
— Почему? Настоящее. И паспорт тоже. Могу тебе устроить. Десять кусков — и новый паспорт. Живи и радуйся.
— Что-то вы больно добрые, — покачала я головой. — К чему бы это? Чем я вам мешаю, если вы так охотно хотите меня спровадить?
Полифем покачал головой.
— Глупость говоришь. Когда мешают, бабками не приманивают.
— Еще не легче, — всплеснула я руками. — Может, ты возьмешься меня просветить? Чего вы добиваетесь?
— Старик умер. Деньги исчезли. Мне надо уходить, и тебе тоже. Опасно.
— Так ты по доброте душевной? — присвистнула я. Полифем смотрел не меньше минуты.
— Старику ты жизнь спасла. Долги надо возвращать.
— Значит, это его предсмертный наказ? А ты вроде душеприказчика? Заврался ты, Полифем… ждать, что ты покраснеешь, труд напрасный… Ты на днях что говорил? Будто я дядю Юру убила… Говорил?
— Ну…
— А теперь что говоришь?
— Что?
— Беда с тобой, — вздохнула я. — Теперь, выходит, ты знаешь, что не я убила?
— Ну…
— Гну. Знаешь?
— Я и раньше знал.
— Ага. А меня запугивал, так?
— Так или нет, дело не твое. Бери деньги и мотай отсюда. Вот что.
— Больно ты умный. Послушай, что советует враг, и сделай наоборот.
— Я не враг, — заявил Полифем, — иначе ты бы тут передо мной не резвилась, а еще с вечера лежала тихой такой… ну ты представляешь… — Я сглотнула и сказала:
— Гад ты, вот что.
— Меня можешь не бояться, — заявил он, почесав волосатой лапой грудь, — но все-таки не дразни. Я, когда разозлюсь, буйный, а ты пигалица, шлепнешь тебя под горячую руку, и насовсем. Мокрое место останется. А стены и пол в самом деле портить ни к чему.
— Конечно, рост у меня не метр восемьдесят, но пятно будет приличным, — согласилась я. — Слушай, а убраться отсюда ты не можешь? — проявила я живой интерес. — Плечо и так заживет, чего тебе здесь отираться? — Зная, что отвечать он опять не собирается, я вздохнула и сказала:
— Ясно, у тебя задание.
Как раз в этот момент к воротам подъехала машина. Я выглянула в окно и увидела довольно потрепанные «Жигули», хозяин этой дачи едва ли станет ездить на таких.
Из машины вышел милиционер, самый настоящий, в форме, и затопал к дверям. Я испугалась, хотя боятся милиции в настоящий момент повода не было. Полифем хоть и не говорил в открытую, что вещественные доказательства в деле об убийстве Юрия Петровича выдумка чистой води, но упоминать о них совестился.
В дверь настойчиво позвонили.
— Где моя рубашка? — спросил Полифем.
— На помойке, где ж ещё? — ответила я. Он напялил куртку на голое тело и кивнул на дверь.
— Открывать? — прошептала я.
— Конечно.
— А ты куда?
— Я в соседней комнате.
Он исчез, а я направилась в прихожую, чуть приоткрыла дверь и с удивлением сказала:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, — ответил парень в форме. — Я ваш участковый. Вот мои документы. Разрешите войти?
— Входите, — сказала я и улыбнулась приветливо — на улыбающуюся женщину смотреть всегда приятней.
Он вошел, тщательно вытер ноги и даже задумался, не разуться ли, чем вызвал мое уважение.
— Вы проходите, проходите, — еще шире улыбнулась я. — Все равно собираюсь полы здесь помыть. Садитесь. — Он снял головной убор, пригладил волосы и сел, глядя на меня с заметным удовольствием. — Чем обязана? — решилась спросить я, видя его в хорошем расположении духа.
— Сигнал поступил, что ночью вроде бы выстрел слышали. Где-то здесь стреляли…
— А откуда сигналы обычно поступают? — задала я вопрос, он улыбнулся.
— Соседи ваши звонили, двенадцатый дом, через три отсюда, по той стороне.
— Ага, — кивнула я. — Звонили ночью, а вы ближе к обеду проверить решили?
— Звонили утром, — вроде бы обиделся сержант. — Телефона в доме у них нет, а утром позвонили от соседей. А смеетесь вы зря, люди здесь живут в основном пожилые, и проверить я должен. Хотя у нас вообще-то тихо, — добавил он, посмотрел на стол, где стояли две чашки, и спросил:
— А хозяин где?
— Хозяин на работе, а мы здесь с подругой.
— А где она?
— В магазин ушла.
— А что же не на машине?
— Решила прогуляться, любит дождь.
— А-а, — сказал он, подумал и спросил:
— Паспорт у вас с собой?
— Нет. Водительское удостоверение в машине. Но я за ним не пойду, не люблю дождь в отличие от подруги. А вы можете сходить. Ключи я дам, а документы в «козырьке» над сиденьем водителя.
— Не боитесь оставлять? И машину в гараж не загнали?
— Не боюсь. Мне сказали, у вас тихо. — Он засмеялся.
— Вы когда приехали?
— Вообще-то вчера, после шести.
— Ничего не слышали?
— Вы имеете в виду выстрел? — уточнила я.
— Да… может, еще что подозрительное?
— Ничего. Мы приехали, поужинали и легли спать. Так что все здешние события произошли без нас.
— А ваша подруга — это Галина Филипповна? — спросил сержант, я удивилась.
— А вы знакомы?
— Как же… она часто бывает. А я, так сказать, по долгу службы постоянных отдыхающих знаю… — Он поднялся.
— Может, чаю выпьете? — предложила я. — А там Галина Филипповна вернется.
— Нет-нет, спасибо, — направляясь к двери, сказал он. — Галине Филипповне привет, а мне надо по домам пройти. Если выстрел был, значит, его кто-то слышал…
Про документы он не вспомнил, но на номер моей машины внимание обратил. Сел в свои «Жигули» и отбыл, сказав мне вежливо: «Всего доброго». Я захлопнула дверь и почувствовала за спиной Полифема.
— Что за привычка подкрадываться? — разозлилась я, повернулась и увидела его в дверях кухни.
— Надо уходить, — заявил он. — Мент нас засек. И сюда придут.
— Он участковый. Спрашивал про выстрел. Это совершенно нормально.
— Достаточно одного слова. Кому надо услышать, услышат.
— Я знаю, вы хотите, чтобы я уехала из города. Только это обыкновенный участковый…
— А я и не спорю. Но у него есть язык, глаза и уши, значит, он опасен.
— Конечно, — усмехнулась я. — Бежать мне некуда. Здесь хоть какое жилье. Еда и вода горячая. Так что лучше жить здесь.
— Долго?
— Что? — не поняла я.
— Долго ты здесь жить собираешься?
— А это уж не твое дело. Тебя-то никто не держит. Отправляйся хоть сейчас. — Тут только я заметила, что он на себя водолазку хозяйскую напялил. Я фыркнула, а потом и вовсе захохотала, согнувшись и прикрывая рот рукой. — Полифемушка, — спросила сквозь слезы, — а ты детский чепчик носить не пробовал? — Он постоял немного, наблюдая за тем, как мое веселье идет на убыль, потом повернулся и исчез в комнате, в которой провел ночь.
А я пошла в спальню, легла поверх одеяла и попыталась решить: заключено ли в словах Полифема зерно мудрости или это он пугает меня, чтоб я дачу покинула? В любом случае, чтобы мои враги узнали о моем местонахождении, нужно время. Я могу подумать и решить.
К вечеру я спустилась вниз, потому что захотела есть. Возилась с кастрюльками и прислушивалась. Тишина. Вряд ли Полифем решил сделать мне приятное и умер. Скорее что-то затеял. Не выдержав, я подошла и тихонько приоткрыла дверь его комнаты.
Он лежал на диване и читал книжку, несуразно маленькую в его лапище. Тут он положил книгу себе на грудь и уставился на меня.
— Я думала, может, ты умер, — сказала я виновато. — Решила заглянуть. — Он молчал. — Здесь телевизор есть.
