Алексей Макеев - Утоли мою месть, пуля
– Кто на дороге остался, кого в лесу потом нашли, по ДНК опознавали – от лица лохмотья остались. – Слова растрепанного веско падали в общую тишину, Илья с пониманием кивал, в темпе соображая, как вести себя дальше.
Тынский Волкову обязан жизнью – он выяснил самое главное, теперь надо подумать, как это знание использовать. Поэтому уже вполуха слушал, не забывая удивленно-проникновенно поднимать брови и делать соответствующее лицо, как оба выживших «фэйса» после обстрела угодили в госпиталь, как Тынский оклемался первым и дослуживал там, куда ворон костей не заносил, получил полковника, а Волкова, так и оставшегося майором, комиссовали по причине увечья.
– Гангрена, ампутация, протез, пенсия по инвалидности… Этапов было немного, но каждый из них приближал Волкова к его нынешнему положению. После дембеля Тынский слонялся без дела недолго, его пристроили на хорошую должность, где он быстро пошел вверх благодаря полученным навыкам, умению и особой психологической устойчивости, позволявшей выполнять некоторые специфические задания нового хозяина. «Гришина Наталья – его работа», – стукнуло в голове при словосочетании «психическая устойчивость». Ни разу это не устойчивость, а психопатия, одна из ее разновидностей, когда повидавший и кровь, и изуродованные трупы сослуживцев человек переходит, вернее, сносит с размаху хрупкую грань, почему-то решив, что так теперь будет всегда. Остается на войне, проще говоря, когда все остальные с нее давно вернулись. В общем, несмотря на некоторые особенности, про Волкова Тынский не забыл и, оказавшись на должности начальника службы безопасности «Трансгаза», вытащил своего бывшего командира из его однушки в Подмосковье сначала в отличную израильскую клинику, где того прооперировали, а потом предложил должность консультанта. Волков, разумеется, не отказался и уже лет пять или шесть отсматривает для Тынского новых бойцов, лично проверяя их физические и психологические кондиции.
– Понятно… – Что ему понятно, Илья пояснить не успел – возвращалась тройка прошедших (успешно или неуспешно – по лицам не понять) кандидатов, бандитского вида помощник Волкова выкрикнул следующих, Илья оказался третьим. Мордоворот внимательно смотрел на замешкавшегося соискателя, не успевшего решить, как быть дальше. По большому счету он сделал все, что хотел, – нашел людей, поговорил, узнал, а вот что потом… Но рассуждать было некогда, на него оборачивались, охранник пялился в открытую, приготовился открыть рот и поинтересоваться, в чем, собственно, дело, когда Илья решился. Пихнул в щель под стеклом окна на «вахте» свой старый, купленный еще зимой паспорт, от души надеясь, что по базам вот прямо сейчас его пробивать не будут. Выдохнул облегченно, узрев, что ФИО соискателя всего-навсего переписали в толстенный журнал и вытолкнули документ обратно. Риск бешеный, но хочется верить, что в Москве найдется с полмиллиона Андреевых и среди них непременно окажется Илья, а что касается фото… Так тут все одно камер по углам и стенам понатыкано, так что срисовали его давным-давно, если Тынский посмотрит – полкаша кондратий хватит и долго не отпустит…
В холле учебного центра они не задержались, мордоворот в сером костюме повел их прямиком в подвал мимо металлических дверей и решеток с замками, и уже на лестнице пованивало пороховой гарью. Дорожек действительно было три, на стойках лежали разноцветные наушники и, как Илья заметил издалека, черно-сизые «Викинги», еще не остывшие после стрельбы предшественников.
– Для пристрелки можно сделать три пробных выстрела.
Троица дружно обернулась на голос. В угловой каморке напротив монитора развалился на стуле крупный седой мужик в очках. Лицо широкое, скуластое, с трехдневной, не меньше, щетиной, серые глаза за стеклами в темпе «сканируют» каждого новичка.
– Он, – одними губами произнес оказавшийся поблизости парень в джинсе, но Илья и сам без подсказки уже узнал Волкова. Ехидный мужик на той фотографии и этот отъевшийся, с нагловатой рожей, – между ними было только одно общее: улыбка. Она не изменилась и послужила сейчас визиткой, по которой Илья и опознал человека, которому Тынский обязан жизнью. Интересно, на что пойдет полковник, узнав, что у Волкова большие проблемы и кое-кто собирается прострелить ему башку? Хочется верить, что на многое…
– Поехали!
Все шагнули к стойке, Илья едва успел надеть наушники, как рядом загрохотали выстрелы. Поднял свой «Викинг», обхватил рукоять обеими руками и выстрелил трижды по круглой мишени, положил пистолет обратно и оглянулся мельком. Отсюда видно, что в углу каморки отирается еще один шкафообразный субъект, с умным видом пялится на монитор и с нескрываемой ухмылкой – на кандидатов.
– Номер три! – Прошло несколько секунд, прежде чем Илья сообразил, что это относится к нему. Волков опирался локтями на стол и оценивающе осматривал «Андреева».
– В армии служил?
– Служил. – В подробности Илья вдаваться не стал, да они никого и не интересовали. Волков повернул квадратную башку, щелкнул мышью, и на манекенах сменились «картинки».
– Упражнение один: мишень анатомическая, расстояние до цели двадцать метров, количество патронов пять штук в одном магазине.
Все трое дружно сделали шаг назад, а Волков методично продолжал:
– Время на стрельбу – тридцать секунд, исходное положение: стоя, руки опущены вдоль туловища. Оружие поставлено на предохранитель и лежит на столе, положение для стрельбы – стоя. По моему сигналу…
Три, два, один… погнали. Ничего нового он для себя не узнал, все пройдено не раз и не два на тренировках и проверках. Пистолет в руки, выключить предохранитель, дослать в патронник патрон, поднять «Викинг» – тяжелый, зараза, почти килограмм, и отдача неслабая – и положить все пять пуль в десятую, девятую и восьмую зоны. Пистолет на стойку, шаг назад.
– Готов! – Его крик пропал в звуках выстрелов, остальные двое еще палили, юноша в джинсе злобно покосился на Илью и послал пятую пулю в область таза предполагаемого противника. Волков с критическим видом смотрел на монитор, Илья снова глянул себе за плечо и отвернулся. Фээсбэшник произнес что-то негромко, стоявший за его спиной громыхнул дверцей сейфа, и на стойках появились новые магазины.
– То же самое, – проговорил Волков. – Расстояние до цели пятнадцать метров, время на стрельбу двадцать секунд. По команде…
Писк таймера, крохотная пауза, грохот выстрелов, душная вонь сгоревшего пороха. И все пять пуль легли точнехонько в область хребта и черепа расчерченной, как пособие для начинающего маньяка, мишени.
– Расстояние до цели восемь метров, время на стрельбу пятнадцать секунд…
Да пожалуйста, ешьте, господин майор, не обляпайтесь! Отстрелявшись, Илья положил пистолет на стойку, шагнул назад. И любовался на дело своих рук – как все складно, ровно, дырочки одна к одной, по диагонали – от башки через позвоночник к пояснице. «Меркушев, ты покойник!» От одной мысли стало тепло, даже повеяло чем-то свежим, терпким, на сгоревший порох никак не похожим, а скорее на дорогой мужской парфюм.
– Срочную или по контракту?
Илья стащил с головы наушники и смотрел Волкову в глаза. Тот опирался на тонкую изящную трость и ждал ответа, позвякивал чем-то в кармане светло-серого, в тон штанам, пиджака.
– Сначала срочка, потом «контрабасом» три года.
– Хорошо. Кросс, рукопашка? Ты как, горазд, или…
– Проверяйте! – бросил Илья равнодушно, глядя в стену над седой «площадкой» на макушке Волкова.
– И проверим. С ножом обращаться умеешь?
– Доводилось, – осторожно ответил Илья, посматривая по сторонам. Пистолет рядом, но толку от него мало; если рукоятью Волкова по темечку грохнуть, но и только. Увести отсюда кореша господина Тынского охрана не позволит, вон один уже вылез, за волковской спиной, как конь, переминается. И тот, с рожей шире дверей, тоже никуда не делся, смотрит на всех троих одновременно.
– Пойдем прогуляемся. – Волков, хромая на правую ногу и опираясь на трость, направился к двери. – И ты тоже…
Юноша в джинсе встал по стойке «смирно» и едва ли не строевым шагом двинул следом за процессией. Третий кандидат никого не заинтересовал, даже охранников, замыкавших строй.
Идти оказалось недалеко – обогнули учебный корпус, спустились по залитой свежим асфальтом дорожке, миновали парковку и взяли левее, оказались на утоптанной глинистой тропе. Волков, резко выкидывая правую ногу вперед, шел первым, поскользнулся на мокрой траве, но, отмахнувшись от ринувшегося на помощь охранника, равновесие удержал, впечатав трость во влажную землю. Постоял так чуток и двинул дальше, к небольшой ветхой сараюшке над овражком, и здесь уже остановился, толкнул тростью дырявую створку. Сначала Илья думал, что ему показалось, но нет – внутри кто-то был, пищал, скулил и повизгивал отчаянно, переходил на рычание и снова срывался в визг. «Что за черт?» Он следом за Волковым шагнул внутрь, увидел в углу что-то белое, длинное, и это что-то билось, рвалось с привязи, не в силах порвать веревки. И внизу… Илья смотрел на пол, чертыхнулся еще раз, не веря своим глазам. Разномастные щенки, три штуки, только-только открывшие глаза – бессмысленные, голубые, дерутся между собой, ползают по голому полу и скулят – от голода или страха, а утешить их некому. Крупная белая с черным сука, распятая за все четыре лапы, висит в углу, и давно, похоже, висит, ибо воет уже глухо, из последних сил.
