Татьяна Полякова - Барышня и хулиган
— Если ты еще сможешь придумать, для чего это кому-то понадобилось: убивать Лося, а твоей сестрице ему помогать? Дорогостоящее алиби, ведь она тебе Париж обещала, а с Лося на днях и так бы шкуру сняли…
— Может, это как-то связано с Ильей? Вдруг Лось его шантажировал и тот решил от него избавиться?
— Приехали, — заявил Мишка, тормозя машину, я огляделась и обнаружила себя в нескольких кварталах от дома, где жил Лось.
— Миша, может, не стоит к нему вторгаться? — заволновалась я. Мысли о соседе-долгожителе всерьез меня тревожили.
— Оставайся здесь, — пожал он плечами.
— Что ты там надеешься найти? — разозлилась я, но Мишка, не обращая на меня внимания, уже покинул машину, и я выскочила следом. — А если нарвемся на милицию? Тогда нам точно не отвертеться.
— Ты б не каркала.
Мишка зашагал вдоль улицы, я догнала его и взяла под ручку, надеясь, что таким образом мы сойдем за влюбленных, а не за квартирных грабителей. Впрочем, на влюбленного Мишка совсем
Не похож.
Чем ближе мы подходили к дому, тем меньше мне хотелось в него вторгаться, но отпустить Шальнова одного я тоже не могла.
— Ты чего так в меня вцепилась? — удивился он. — Боишься, что ли?
— Еще бы мне не бояться. Ты, может быть, к тюрьме привыкнуть успел, а я о ней даже думать не могу, мурашки бегут по коже.
— В каком месте?
— Что?
— Твои мурашки бегают? Покажи, а?
— Шальнов, ты дурак.
— Это я уже слышал. Будешь меня оскорблять, получишь по носу.
В этот момент мы свернули в переулок, и Мишка сделал мне знак молчать, очень не вовремя, сказать по правде, мне было, что ответить. Занятая этой перепалкой, я не сразу сообразила, куда мы двигаемся, а вот теперь, оглядевшись, поняла, что находимся мы в узком переулке между двух заборов, а прямо перед нами третий, а за ним нужный дом. В нескольких шагах калитка, запертая на щеколду.
— Открыть сможешь? — спросил Шальнов, я протиснула руку в щель между досками и без труда ее открыла.
Мы вошли в сад и по тропинке направились к дому, соседа нигде не было видно, это меня очень порадовало и одновременно насторожило: старичку ничего не стоило наблюдать за нами в бинокль, например, из чердачного окна. Такие, как он, вполне на это способны. Мишка быстро поднялся на крыльцо, начал возиться с замком и тут же, чертыхаясь, распахнул дверь. Его умение меня огорчило: конечно, не то, что мы попали в дом с такой легкостью, а то, что приличному человеку подобные навыки вовсе ни к чему.
— Где ты этому научился? — прошептала я, поднявшись на крыльцо и входя в маленькую прихожую вслед за Мишкой.
— Двери открывать? — хмыкнул он. — Так она была не заперта.
Не успела я толком понять, что это значит, как мы вошли в комнату. Квартира была небольшой, из коридора дверь на кухню, прямо — в комнату, разделенную на две части дощатой перегородкой, оклеенной обоями. Большая часть была гостиной, а меньшая с одним окном — спальней.
Там стоял старенький гарнитур, ящик одной из тумбочек был закрыт неплотно. Пока Мишка осматривал гостиную, я прошла к этой самой тумбочке и выдвинула ящик. Внутри лежали какие-то бумаги, аккуратно сложенные в папку. Вместе с этой папкой я вернулась к Мишке.
— Посмотри, это было в тумбочке. Он извлек бумаги, взглянул на них и зло засмеялся.
— Нет, это уж слишком.
— Что такое? — испугалась я.
— Идем отсюда. Боюсь, нас здесь ждали.
Не помню, как мы покинули дом. Мишкины слова возымели на меня такое действие, что я пребывала в полуобморочном состоянии. Только вновь оказавшись в машине, я понемногу пришла в себя, но и тогда каждую секунду ожидала грозного окрика, а дальше дело известное: щелкнут наручники, и вот она — тюрьма…
— Что это было? — смогла спросить я минут через десять. К этому моменту мы уже выехали на проспект.
— Расписки. Лось был должен Палычу кучу денег.
— Значит, все-таки он его убил?
— Кто? — повернулся ко мне Мишка со следами душевной муки на лице.
— Лось…
— Как он мог его убить, ведь говорили уже…
— Тогда я ничего не понимаю.
— А что тут понимать? Кто-то очень нагло подставляет Лося: в клубе и в доме Палыча искали расписки. Свои расписки убийца прихватил, а вот эти подсунул Лосю, чтобы запутать все еще больше.
— А если это мы напутали и во вторник Лось еще был жив, убил Юрия Павловича, а уж потом…
— С этим менты разберутся, можешь не беспокоиться. Не знаю, кого убийца собирался обвести вокруг пальца, но с ментами этот номер не пройдет. Пожалуй, стоит получше присмотреться к твоему Илье.
— В клуб поедем?
— Обязательно.
— Тогда мне необходимо переодеться.
Мы приехали домой, я поднялась в спальню, надела очередной Катькин костюм и минут пятнадцать вертелась перед зеркалом. Заглянув в гостиную, я обнаружила Шальнова в кресле перед телевизором с бутылкой пива в руках, в полосатом халате и босиком.
— Ты почему не оделся? — в некоторой растерянности спросила я.
— Соблазнять этого Дружинина без меня тебе будет гораздо удобнее.
— Я вовсе не собираюсь его соблазнять.
— Да? По тебе не скажешь. — Он выразительно оглядел меня с ног до головы и отвернулся.
— По-твоему, я должна идти в клуб в джинсах и футболке?
— А физиономию-то намалевала, вылитая Катька.
— Именно ее в настоящий момент я и готовлюсь изображать. Ты ведь этого хотел?
— Чего я хотел, о том я уже сказал, но ты моим мольбам не вняла.
— Шальнов, — начала я, а закончили мы вместе:
— Ты свинья. Мы едем в клуб или нет?
— Ты едешь. Поговори с Дружининым о том о сем, намекни, что догадываешься, куда мог деться Палыч…
— А если он решит, что я все знаю…
— Так это хорошо.
— В самом деле? А если он сочтет необходимым избавиться от меня?
— Будь бдительна.
— Я надеялась, ты будешь рядом. Или хотя бы отвезешь меня в клуб.
— Вызови такси. — Он уставился в телевизор, а я, презрительно фыркнув, направилась к телефону.
Конечно, Мишкино поведение никуда не годилось. Благоразумнее всего было послать этого типа подальше и остаться дома, пусть он свои догадки проверяет сам. Но я так разозлилась, что благоразумием и не пахло, поэтому, вызвав такси и громко хлопнув входной дверью, я оказалась на улице, мысленно костя Шальнова на чем свет стоит. Такси не замедлило появиться, я с последней надеждой взглянула на окна гостиной и вздохнула, потому что надежды не оправдались.
Всю дорогу до клуба я жаловалась на судьбу и сочувствовала себе, может, поэтому дорога показалась мне слишком короткой. Швейцар у дверей выглядел каким-то пришибленным, но, увидев меня, взбодрился. Распахнул дверь, пропуская меня, и шмыгнул следом. Я было подумала, что он вновь затеял какую-нибудь пакость, и пообещала себе непременно заехать ему в ухо, но о пакостях он в тот вечер не помышлял.
— Катрин, — зашептал он трагически, торопливо оглядываясь в пустом холле. — Чего хоть делается-то?
— Где? — испугалась я.
— В клубе, само собой. Куда Палыч исчез? Неужто порешили…
— А что, труп нашли? — Колени у меня вроде бы подкосились.
— Пока нет, но ведь куда-то человек подевал-ся? Который день не показывается ни дома, ни на работе. В квартире у него чего-то искали, я слышал, как Колька с ментом разговаривал. И в клуб влезли… Палыч-то многих деньгами снабжал, а в кабинете, в ящике железном, у него расписки были, Колька менту объяснял. Во-от… может, кто того… из-за денег Палыча…
— Чего ты его хоронишь? Вдруг он влюбился и на Канары укатил?
— А как же клуб?
— А чего клубу сделается?
— Нет, Катрин, Палыч не из таковских. А потом ограбление это, то есть не ограбление, а вообще не пойми чего. А парня-то убили, Игорька Прокофьева, поди уже слышала?
— Ничего я не слышала…
— Так ты ничего не знаешь?
— Нет, конечно… Откуда?
— Ну, сейчас введут в курс дела… Пять лет работаю, но чтоб такое… Бывало, пьяные клиенты пальбу устроят, помню, Гришу-Фортача прямо у дверей уложили. Если б я по нужде не отлучился, лежать бы мне рядом с ним. Из автоматов однажды стреляли, четверых тогда труповозка свезла, но чтоб нас грабили, такого не припомню.
— Времена меняются, — пробормотала я.
Швейцар подобрался, робко кашлянул и торопливо выскользнул за дверь, а я, повернув голову, увидела парня, который в прошлый раз выспрашивал меня насчет Юрия Павловича. Следом за ним появилась рыжая Зинка, ворчливо крикнув:
— Николай Семенович, мы сегодня работать-то будем?
— Иди, Зина, работай, — отмахнулся он.
— Как работать, все точно на похоронах. — Тут оба заметили меня и заспешили навстречу.
— Катрин, — вроде бы обрадовался Николай Семенович, который, как видно, в отсутствие Палыча руководил данным притоном. — Хорошо, что пришла. Здесь из милиции товарищ хотел с тобой поговорить.
— Зачем? — перепугалась я.
— У нас ограбление, всех допрашивают.
— Слышала, сторожа кокнули? — затараторила Зинка. — Я тебе звонила, нарвалась на автоответчик, а с ним я разговаривать не люблю, чувствуешь себя дура-дурой…
