Данил Корецкий - Когда взорвется газ?
Фамилию «Губарев» Черепахин записал в свой блокнот. А Переверзев хмыкнул.
– Смотрите, аккуратно спрашивайте, чтобы не нарваться...
Евгений Семенович снял очки и протер залапанные стекла.
– На что тут можно нарваться? – удивленно спросил он. – Я же не про номера наворованных счетов расспрашивать буду! Обычные вопросы газовика-теоретика к газовику-практику! Думаю, уже к вечеру позвоню. Или завтра с утра.
Потом Иван пошел гулять по городу. Светило солнце, но дул холодный ветер, и он под самое горло застегнул «молнию» на плохо очистившейся куртке. Нашел знаменитую Богатяновку, побродил по столетнему булыжнику, исковеркованному кое-где разрытиями последнего времени, поглазел на старинные домишки, в которых паспортный режим проверял еще царский городовой... Когда-то здесь жили знаменитые ростовские бандиты, а известный налетчик Ванька Медик, обложенный угрозыском на очередной «малине», спрятался в обитый железом сундук и, подложив под крышку тяжелый медный пятак, через щель отстреливался до последнего патрона из длинноствольного маузера.
Здесь почти ничего не изменилось, и на миг ему показалось, что он бродит по Ростову начала прошлого века... Только телевизионные антенны на хлипких крышах сбивали впечатление и возвращали журналиста в неухоженный район третьего тысячелетия.
Улица с трамвайными рельсами была разбита до непотребного состояния, но машины обреченно тянулись по ней, медленно перекатываясь через выбоины и рытвины. Через темные подворотни он заходил в убогие дворы с железными лестницами, ведущими на проржавевшие железные галереи. Ему надо было подыскать сьемную квартиру, но обстановка, в особенности дворовые колонки и дощатые сортиры в углах, не располагали к поселению...
Внезапно он вышел на «блошиный» рынок, где вдоль рельсов, прямо на проезжей части, явно бедствующий люд разложил всякое старье. Как ни странно, здесь было много соотечественников-украинцев, которых он узнавал безошибочно, хотя почти все говорили по-русски. Когда проходил редкий трамвай, продавцы шарахались в сторону, потом возвращались на свои места. Иван подумал, что если кто-то увлечется торгом, то дело может кончиться трагически...
Через несколько кварталов начался ростовский рынок, у входа продавали ножи: складные, охотничьи, метательные – всякие. Черепахин походил по продовольственным рядам: полюбовался рыбными, овощными, фруктовыми развалами, на втором этаже мясного павильона напробовался домашних копченостей и сыров, выпил стакан кислого молока под запеченной палево-золотистой корочкой. Пройдя рынок насквозь, он по крутому спуску дошел до набережной и, присев на лавочку, стал наблюдать за буксирами и баржами, неспешно плывущими по широкому в этом месте Дону. И расслабленно размышлял.
Город нравился своей неспешностью и основательностью, но еще неделю назад он не собирался перебираться сюда на жительство. А теперь у него не оставалось другого выхода.
Замерзнув, он перекусил в шашлычной над темной холодной водой, вернулся на Большую Садовую, купил в киоске газету объявлений и без труда выбрал несколько подходящих вариантов съемных квартир. Оставалось позвонить и договориться конкретно.
Но Переверзев посоветовал не спешить с переездом:
– Живи пока у меня: и охрана, и защита, и еда – все бесплатно! Осмотришься, обживешься, привыкнешь к городу, а там посмотришь... Мы же старые друзья! Расслабься и отдыхай. Хочешь, я телок подгоню? Домашние, чистые...
– Спасибо, дружище, но мне сейчас не до телок...
– Ну, тогда просто отдыхай. В холодильнике пиво, рыбчик, тарашка, водка нашенская – «Белая березка»... Не стесняйся – ешь, пей, чувствуй себя, как дома...
* * *Попов не позвонил ни вечером, ни утром следующего дня, ни днем. Ивана это начинало тревожить.
– По моему вопросу вестей не было? – на всякий случай поинтересовался он, хотя знал, что Переверзев сразу бы сообщил ему любую новость.
Игорь озадаченно покачал головой.
– Нет. Что-то и я ему не могу дозвониться. На работе его нет, домашний не отвечает, мобильник отключен... Может, в запое? Так вроде он этим не увлекается...
Иван насторожился.
– А может...
Но Переверзев даже слушать не стал.
– Не может! У тебя мания преследования! Я уже дал ребятам задание, они его найдут. Расслабься! Сегодня погуляем от души.
Вечером Переверзев повел гостя в ресторан «Фишка». Черепахин достаточно знал английский, чтобы оценить филигранность названия: «Фиш» – рыба, а «фишка» – нечто необычное, затейливое, привлекающее внимание... Что необычного можно придумать в рыбном краю? Экзотическую рыбу, вот что!
Небольшое помещение, прилавок со льдом, на котором лежали омары, креветки и незнакомые морские рыбы, каждую из которых приветливая официантка назвала по имени.
– Рекомендую сибас в соли, или дораду на гриле, а можно тюрбо в винном соусе, – улыбаясь, представляла девушка. – Есть барабулька – морская, а вот черноморская, она мельче, но очень вкусная... Кстати, только сейчас привезли свежайшие устрицы...
– Барабульку только утром доставили из Анапы, – с акцентом пояснил хозяин, он же шеф-повар: склонный к полноте симпатичный хорват с профессорской бородкой. – И черноморскую камбалу сегодня, так что рекомендую...
Не привыкший к кулинарным изыскам Черепахин предоставил выбор Игорю, а тот, хотя и изображал знатока, тоже слабо ориентировался в высокой кухне и сделал заказ явно вслепую. Но не ошибся, поскольку ошибки в этом заведении были явно исключены: все было свежим, вкусным и сытным. Хотя официант рекомендовал хорошее хорватское вино: «Обычно к рыбе берут это, белое...», Переверзев выбрал водку.
«Мало ли что пьют обычно, мы глотаем что привычно!» – сказал он и громко захохотал.
– Что там у вас с выборами? – поинтересовался Переверзев, когда они, пропустив по рюмке, ели суп из мидий. – Шумят, спорят, палаточные городки выставляют... А толку что? Какая народу разница – Фокин, Тучка или этот, как его... Семенович?
– У «вас»? – усмехнулся Иван. – Или все-таки «у нас»? У тебя же родители, вся родня в Украине!
– Родня там, а я здесь, – ничуть не смутившись, ответил тот. – Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше... Так кто возьмет верх, как думаешь?
Иван сбросил очередную раковину в глубокую тарелку, вытер салфеткой губы.
– Кто его знает... У Тучки за последнее время рейтинг попер вверх, так что сейчас шансы равны... Хотя он представитель старой школы, а Фокин из новых конюшен... Бодаются пока... За одного народ митингует, за второго... Думаю, все в последний момент решится. Когда начнут компромат сливать...
В «Фишку» зашли три крепких бритоголовых парня, явно бандитского вида. Когда-то такие маскировались, теперь наоборот – бравировали своей внешностью. Двое прошли к дальнему столику, один остановился рядом с Переверзевым.
– Здорово, Шериф! Нам надо очередную перевозку обеспечить. В четверг или в пятницу. Скорее в четверг...
– Обеспечим, – кивнул Игорь. – По прежней схеме?
– Да, – кивнул бритоголовый.
Его лицо, с нависающими надбровными дугами, расплющенным носом, выступающими скулами и торчащим вперед массивным подбородком, напоминало череп.
– Твоя машина идет следом, две наши страхуют спереди и сзади.
– Нет вопросов! Знакомься, Борец, это мой товарищ, из Лугани приехал... Давай по рюмке за знакомство!
– Скорей всего в четверг, – повторил бритоголовый, не обращая внимания ни на предложение, ни на Ивана. – Готовься!
И, не прощаясь, пошел к своим приятелям.
– Это наши клиенты, – пояснил Игорь, хотя Черепахин ни о чем не спрашивал. И снова наполнил рюмки.
– Деньги возят. А мы обеспечиваем охрану.
– По-моему, к ним и так никто не сунется. С такими рожами они и сами обеспечат что угодно.
– Тихо, тихо. – Игорь втянул голову в плечи и покосился назад.
– Это верно. Только у нас лицензия, у нас официальное оружие...
– Так вы, выходит, вроде ширмы? Чтобы все по закону? А они на двух машинах с автоматами, чтобы реально отбиваться?
Переверзев хотел что-то ответить, но тут его телефон заиграл песню «Про зайцев».
– Слушаю, Сеня! – взглянув на номер, отозвался он. И дернулся, будто у него выстрелили над ухом.
– Как?! Где? Когда?
Рюмка упала, по белой скатерти расползалось мокрое пятно. Он слушал, машинально полоща пальцы свободной руки в вазочке с лимонной водой. От нехорошего предчувствия у Черепахина похолодело под ложечкой.
– Я тебя понял, – глухо сказал он. – Да ничего не делать. Работай по своей программе!
И отключившись, повернулся к Ивану. Лицо его было мертвенно-бледным.
– Убили Попова. Застрелили с глушаком возле подъезда. Вот дела! Неужели это из-за твоей истории?! Да больше не из-за чего... Вот дела-а-а!
Иван положил ложку на скатерть. Есть сразу расхотелось. Больше того, мидии просились наружу, он с трудом удерживал их внутри.
– Что же делать?
