Данил Корецкий - Когда взорвется газ?
В отличие от десятков других людей, Юрист зашел в прокуратуру Лугани уверенно и спокойно. За время адвокатской практики он привык к страшноватым казенным учреждениям – тюрьмам, ИВС, судам, милицейским отделам. Тем более сейчас он был не обычным защитником, которого, в принципе, любой служитель Фемиды мог послать на хер, а влиятельным советником руководителя газового концерна, и пришел не с улицы, сжимая в потных от волнения пальцах ордер на защиту, а по прогремевшему с самого верха – из республиканской прокуратуры, звонку, который должен был переполошить местных прокурорских муравьишек. Коротко постучав для проформы в высокую дверь, он по-хозяйски вошел во второй кабинет, где Петр Васильевич Крайко, в официальном костюме с галстуком, строго допрашивал бедно одетую заплаканную женщину средних лет.
«Важняк» вначале зыркнул грозно: «Кто, мол, там рвется посреди допроса?» Но тут же на полном личике проявилось понимание – он уже и посмотрел по-другому, и спросил уважительно:
– Петр Сергеевич, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, тезка, не ошибаетесь. – Юрист снисходительно протянул руку, которую хозяин кабинета, встав, принял уважительно и пожал мягко, делая другой рукой знак женщине, будто стряхивал пылинку с отворота пиджака. Та мигом вылетела из кабинета.
– Что же это, тезка, от вас арестованные убегают? – неодобрительно начал Юрист, как будто он прибыл с инспекционной проверкой.
– Арестованные пока не убегали, а вот задержанный – было дело, – покаялся следователь и пояснил: – Хорошо, что мы его арестовать не успели, он у нас задержанным проходил. А то бы точно головы полетели...
Тезка скорбно развел руками.
– Я прокурору все подробно доложил. Решили без скандала обойтись. Я его задним числом вроде из камеры освободил, а куда он делся – не ведаю. Вроде уладилось все, а поверите – сердце болит: вот ведь как обмишурился! Хитрый оказался этот жук, ушлый... Я думаю, он нарочно дом обрушил... Мы-то вначале решили – завалило его под развалинами... А раскопали – нет, ошибка, убег!
Крайко кашлянул и поправился:
– В смысле, совершил побег...
Опять поправился:
– Если официально считать – убыл в неизвестном направлении.
И кашлянув еще раз, добавил:
– Честно говоря, судебной перспективы по этому делу никакой и не было. Так что ни арестовать его мы не могли, ни розыск объявить... Прекратили дело – и все на этом закончилось.
– Обставились, значит, грамотно? – по-волчьи оскалился Юрист. – Оформили все, чтобы никто не подкопался? Дело просрали, свои жопы прикрыли и довольны? А ведь вам поручение серьезные люди давали!
– Так что мы можем-то? – виновато склонил голову Крайко. – По закону и так перегнули палку, когда его в камеру бросили!
Юрист махнул рукой.
– Ладно! Мне нужны все зацепки на него. Где он может прятаться? Может, есть дальние родственники, может, зазноба где-нибудь далеко имеется...
«Важняк» задумался.
– А ведь имеется одна ниточка! Дед Микола такой есть, бывший «лесной брат»!
Он полез в сейф, вынул тонкое дело, полистал, извлек криво оторванный лист бумаги с карандашной записью.
– Вот он! Проховыч фамилия. И живет в глуши – деревня Чернолесье, Чекулдаевского района...
Юрист подробно переписал информацию в небольшой блокнот.
– Что ж, будем сами искать, ваши огрехи исправлять! Бывайте здоровы!
Сделав вид, что не заметил протянутой руки, Юрист вышел из кабинета.
На улице ожидал черный «Рейнджровер» с его личной бригадой.
– Значит так, Бобон с Коляшей, берете тачку и гоните вот сюда! – Он вырвал из блокнота листок и протянул Бобону. – Находите этого деда и трясете: где журналист Черепахин? Заезжал ли, куда дальше собирался? Скорей всего он там у него и прячется!
– Достанем! – мрачно сказал Коляша. Бобон кивнул. Оба не были расположены к пустопорожним разговорам.
– Если он там – везете ко мне! – закончил инструктаж советник «Потока». И скомандовал водителю: – Примус, вылазь. Пойдешь к Семиногу, попросишь приличные «колеса». Потом кто-нибудь обратно пригонит.
Примус неохотно покинул свое место.
– Да у них здесь все тачки убитые. Одно старье...
– Ничего, разберемся! – сказал Юрист.
Бобон сел за руль, Коляша устроился рядом, и огромный внедорожник, набрав скорость, скрылся за поворотом. Примус проводил его печальным взглядом.
* * *– Ваня, ты извини, конечно, но на хер кому сдался этот сраный репортаж? – сказал Переверзев после второго просмотра и выключил монитор. – Ему цена – три копейки в базарный день! За него никто не будет арестовывать, сжигать дома, убивать... Тут какая-то пурга...
В просторном кабинете остро пахло свежим ремонтом и новой мебелью. Офис занимал отдельный домик, с гостиничным номером «люкс», в котором и поселили Черепахина. Очевидно, дела у Игорька действительно шли неплохо.
– Если и пурга, то не я ее мету! – хрипло отозвался Иван. В его голосе вибрировало раздражение. – Но охота на меня началась именно из-за этого «сраного репортажа»! Значит, в нем есть что-то важное...
– Но где эта важность? Может, по глазам бородатого старикана видно, что накануне он нажрался до поросячего визга, как мы с тобой вчера? Грубое нарушение трудовой дисциплины и техники безопасности! И руководство этой гребаной станции, боясь, что их бардак выплывет наружу, протянуло свои длинные руки, чтобы уничтожить все экземпляры компрометирующей записи? Так, да? По-моему, чушь полная!
Игорь протянул толстую волосатую руку, взял со стола длинный узкий стакан и жадно выпил. Там был томатный сок с солью, острым соусом «Тобаско», черным молотым перцем, яичным желтком и водкой. По его мнению, эта смесь полностью снимала похмелье и возвращала к жизни даже запойного алкоголика.
Иван тоже выпил волшебный напиток, только без водки. Действительно, муть в голове и желудке стала осаживаться.
– Видел фильм «Разговор»? – спросил он и откашлялся.
Хрипота в голосе исчезла.
– Нет.
– Частный детектив записал невинную уличную беседу, а потом началась охота за магнитофонной пленкой, убили помощницу, и сам он едва спасся...
– И что?
– Еще был фильмец – «Крупным планом». То же самое: фотограф, невинные снимки в парке, и вдруг опасная круговерть вокруг...
– И что? – повторил Переверзев.
– А «Прокол» видел?
– Не видел. К чему ты клонишь?
– Там какой-то чудак записывает голоса птичек в лесу – что может быть невинней и безобидней?
– А его начинают колбасить, верно? – усмехнулся хозяин кабинета. – Так к чему ты клонишь?
– Да к тому, что во всех трех случаях на пленках случайно оказались улики серьезных преступлений! – вскочил Иван. – Только их нельзя было сразу увидеть или услышать! Но они там были! И специалист мог их распознать!
– Вон ты о чем! Но это же кинушки. Там такого наплетут!
– В моей жизни наплетено не меньше!
Черепахин нервно подошел к окну, выглянул в небольшой чистый дворик с высоким забором и глухими железными воротами. Над ними медленно шевелилась телекамера. Значит, Игорю есть чего опасаться...
Он обернулся. Товарищ задумчиво тер виски. Пауза затягивалась.
– Есть у меня один человечек, – наконец произнес Переверзев. – Он лет пятнадцать пахал на газопроводе в Уренгое. Покажешь ему свое кино, пусть растолкует – что к чему.
* * *«Человечек» пришел в офис в середине дня и оказался невысоким пухленьким мужчиной лет пятидесяти. Одутловатое круглое лицо, выпуклый лоб, нос картошкой, идиотские круглые очки в железной оправе, редкие волосы, засыпанные перхотью плечи дешевого пиджака. Мятый плащ он небрежно бросил на кожаный диван, и Переверзев, брезгливо поморщившись, повесил его на вешалку. Но специалист не обратил на это внимания.
– Здравствуйте, я Попов, Евгений Степанович, – представился он и робко протянул вялую ладошку. – Доцент филиала Института нефти и газа.
«Никчемный человечек, – подумал Черепахин. – Какая от него польза?»
Но он ошибся. Попов очень внимательно просмотрел репортаж раз, другой, третий. Он подобрался, стал внимательным и сосредоточенным.
– Так, стоп! Перемотайте назад... Вперед... Пауза...
На экране крупным планом застыл манометр.
– Н-да, странно...
Он поскреб подбородок.
– Что именно? – не удержался Иван.
– Давление в магистрали. Оно повышено против нормы в полтора раза... Даже больше... В один и семь десятых раза...
– И что это значит?
Попов пожал плечами.
– Не знаю. Но похоже, что перекачивают не один газовый поток, а почти два...
– Что это значит? – повторил журналист.
– Значит, гонят вдвое больший объем!
– И что это значит? – в третий раз спросил Черепахин.
Попов повторил жест.
– Возможно, речь идет о банальном воровстве газа... А возможно – о чем-то другом... Надо поговорить со специалистами... Мой киевский коллега Андрюша Губарев много занимался вопросами перекачки, но в последнее время перестал публиковаться, на конференции не ездит, говорят – спился. Ну, да найду кого-нибудь, поспрашиваю...
