Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания
– Ты хочешь ребенка? – встрепенулся я.
– Во всяком случае, я хотела бы иметь нормальную семью. А заводить ребенка без отца практически невозможно.
– Я могу быть отцом ребенка, – смело заявил я.
– В этом я как раз не сомневаюсь, – улыбнулась Женя. – Я говорю о другом… Нам надо определяться, Ильгар, надо подумать, стоит ли продолжать наши отношения, если мы заранее понимаем, что ничего путного из этого получиться не может.
Если бы Маулиньш был жив, если бы я по-прежнему работал в театре, если бы все было как раньше, я бы, не задумываясь, сделал ей предложение. Но в таком положении… я молчал. Просто тупо сидел и молчал. Она, очевидно, восприняла мое молчание как мою неготовность к нашим дальнейшим отношениям или мое нежелание что-то ей говорить. Я просто сидел и подавленно молчал. Женщина, которая стала смыслом моей жизни, не только другом, но и самым близким человеком на свете, неожиданно все больше и больше отдалялась от меня.
– Я не знаю, – с печалью в голосе честно ответил я, – просто не представляю, как дальше будет. У меня нет стабильной работы и стабильной зарплаты. И я не могу ничего тебе предложить. Ты – квалифицированный врач, работаешь в больнице, тебя уважают коллеги, у тебя большая квартира, хорошая зарплата. Мне было бы стыдно пользоваться всем этим и ничего не давать взамен. Я надеюсь, что ты меня понимаешь.
– Не понимаю, – улыбнулась она, – совсем не понимаю. Разве все это имеет значение, когда два человека любят друг друга?
– Да, – вынужден был согласиться я, – все это не так важно. Но я говорю правду.
– Не сомневаюсь. Только я хотела тебе сообщить, что, кажется, жду ребенка. Твоего ребенка, Ильгар. В любом случае других мужчин у меня просто не было.
Я бросился ее обнимать. Какое счастье! После того как Фарида заставила говорить гадости мою дочь, я считал, что радость отцовства мне просто недоступна. Слишком глубокой была еще незатянувшаяся рана. И вот теперь Женя сообщила мне о такой радости. Я думал, что сойду с ума от счастья.
На следующий день я вернулся в Москву. И сразу подумал о том, что обязан поменять свою работу, чтобы не рисковать и не подставляться под пули. Но сделать это оказалось не так просто. Ее просто не было. Так что пришлось продолжать работать инкассатором. Я еще дважды ездил к Жене, с удовольствием замечая изменения в ее фигуре. Мне казалось, что родившийся ребенок объединит не только нас, но и наши судьбы, наши жизни, даже наши города. Я собирался сделать ей предложение, когда однажды ночью раздался телефонный звонок и я услышал сдавленные рыдания. Можете себе представить, как я испугался, сразу почувствовав неладное.
Да, это была Женя. Она потеряла ребенка. Наверное, действительно в таком возрасте трудно быть отцом и матерью малыша. Сама природа словно отторгает подобные семьи, когда пятидесятилетний отец не успеет вырастить и достойно воспитать своего наследника или наследницу. Не говоря уже о том, что в таком возрасте у нас мог родиться ребенок с хромосомными отклонениями, то есть с синдромом Дауна, и мы бы не смогли даже от него отказаться. Вообще Женя никогда бы не стала отказываться от своего ребенка, а я считал бы это чудовищным грехом. На следующий день я приехал в Минск, чтобы поддержать ее. Она была убита горем, много плакала, винила в этой потере только себя. В этот момент я не мог ни о чем с ней разговаривать, только пытался ее успокоить.
Еще через четыре месяца меня благополучно выгнали и с этой работы. Пришедший новый руководитель службы безопасности банка узнал о том, что в его штате работает немолодой гражданин другой республики. Это не могло понравиться никому, не понравилось и ему. Поэтому мне очень быстро оформили все документы и выдали расчет.
Расим еще пробовал меня куда-то устроить, но к концу восьмого года это было уже просто нереально. Я решил, что пора возвращаться в Баку и, наверное, вернулся бы, если бы не случилась трагедия. Расим обычно поздно возвращался домой и шел через парк, чтобы сэкономить время. На этот раз было достаточно темно. Вместе с Расимом возвращался и его племянник, который приехал к нам на два дня посмотреть Москву. И именно в этот проклятый вечер в парке оказалась группа скинхедов. Я видел потом эти кадры. Убийцы снимали все на видео, чтобы похвастаться перед друзьями. Их было шестеро. Расим остался, чтобы их задержать и дать возможность сбежать мальчишке, иначе бы его убили вместе с ним. Я видел в подробностях, как убивали Расима. Он был грузным, располневшим пятидесятилетним кавказским мужчиной, который даже не пытался убежать от этих молодчиков. Врачи насчитали на его теле больше двадцати ранений, многие из которых могли оказаться смертельными.
Спустя некоторое время страшное видео появилось в Интернете. Никто из убийц даже не пытался скрыть свое лицо. Было очень грустно и очень страшно. Нужно отдать должное правоохранительным органам. Милиция и прокуратура сработали достаточно оперативно. Как только видео появилось в Сети, убийц сразу вычислили и всех шестерых арестовали. Потом выяснилось, что двоим не было еще и четырнадцати. Один из них лично наносил удары своей финкой. Интересно, что может вырасти из этого убийцы? И, оставляя его на свободе, мы готовы стать потенциальной жертвой его следующего нападения? Ведь отведавший крови убийца уже не сможет остановиться. Молодые преступники получили разные сроки, а я повез тело Расима в Баку.
По нашим обычаям, его похоронили на родовом кладбище. А потом стали давать четверги, на которые собирались друзья и родственники покойного. В сороковой день мы поехали на кладбище, а вернувшись, устроили поминки в мечети Таза-Пир, чтобы помянуть нашего друга. На таких поминках обычно подают плов с двумя видами мяса, с зеленью и каштанами. И еще легкие салаты, сыр, зелень, помидоры, огурцы. Спиртное категорически запрещено. И я впервые подумал, что напрасно нам не разрешают напиваться. Хотя бы для того, чтобы каким-то образом снять эту невероятную боль, освободиться от груза своей ответственности.
Еще через неделю я вернулся в Москву. Все мои звонки в Минск оказывались безответными. Я уже начал волноваться, не понимая, что именно произошло, когда Женя сама позвонила мне.
– Я потеряла свой телефон, – объяснила она, – и уже целую неделю восстанавливаю утраченные номера. Вы его уже похоронили? – Она знала о смерти Расима.
– Да. Я отвез его тело на родину.
– Какая жестокость, – вздохнула Женя, – неужели все ради забавы, ради того, чтобы похвастаться этим роликом?
– Не только, – возразил я, – они таким образом самоутверждались. Следователи заявили, что подобных случаев достаточно много. Выбирают подходящий типаж – выходца из Средней Азии или Кавказа и забивают его до смерти. Причем момент убийства всегда фиксируется на камеру. В последнее время начали убивать китайцев, вьетнамцев, негров.
– Какая жестокость, – печально повторила Женя. – Когда ты приедешь в Минск?
– Не знаю. Я пока ничего не знаю. Мне нужно немного успокоиться, отдохнуть, прийти в себя. Может, в конце месяца, не раньше.
– Я понимаю, – согласилась она, – будь осторожен. И не пытайся ходить там, где убили Расима, может появиться и вторая банда скинхедов.
– Не пойду, и вообще я собираюсь сменить квартиру. Слишком тяжелые воспоминания, я не смогу здесь долго оставаться.
– Может, приедешь ко мне? – неожиданно предложила Женя.
– Когда? – Я подумал, что это единственный выход спастись от безумия.
– Прямо сейчас. На поезде или на самолете, мне все равно. Тебе нельзя оставаться одному в Москве. Давай лучше ко мне.
– Я выезжаю прямо сейчас, – твердо проговорил я и сразу отправился в аэропорт.
Прилетев в Минск и увидев Женю, я не выдержал и разрыдался. А потом остался у нее на ночь. И еще на один день. И еще на одну ночь. Так я прожил в Минске почти два с половиной месяца…
Глава 18
Меня везли довольно долго. Я даже не открывал глаз, настолько все стало мне безразличным. Арвид, видимо, считал, что сделал самый сильный ход, он понял, что только таким образом сможет гарантировать мою лояльность и сделать меня заложником обстоятельств. Теперь я обязан решать, что именно мне следует делать. Но я сидел в машине с закрытыми глазами и почему-то вспомнил убитого Расима и свои рыдания у Жени дома. Мне почему-то не было стыдно тогда за свои слезы. Хотя я всегда стеснялся плакать при людях, даже когда был совсем маленьким.
Я весь сжался, понимая одно – расслабляться нельзя. Одно неверное слово, одна ошибка – и Арвид сделает так, что я больше никогда не увижу Женю. Только он напрасно думает, что сделал сильный ход. Ход его ошибочный, и я намереваюсь это ему доказать.
– Приехали, – произнес наконец один из молодых парней, сидевших впереди. Я вышел из машины, и меня повели куда-то в дом. Это, скорее всего, загородный коттедж. Поднявшись по лестнице, мы оказались в большой комнате, где уже сидел Леонид Иосифович. Он был одет в белую рубашку и светлые брюки с голубыми подтяжками.
