Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания
Значит, можно не опасаться за свою жизнь. Мертвый я никому не интересен – ни той, ни другой стороне. Я нужен им живым, чтобы рассказать о махинациях конкурента. Только живым. Но где гарантия, что Хейфиц в последний момент не поднимет цену и не даст мне больше? Вот такой гарантии у Палехова нет. Однако и он, и Арвид идут на такой невероятный риск. Получается, что они готовы рисковать. Значит, я где-то ошибся, не сумел просчитать правильно возможные ходы всех игроков.
Все это промелькнуло в голове буквально за считаные секунды. И я спросил Арвида:
– А если у меня отнимут телефон и не дадут возможности с вами разговаривать?
– Тогда ты должен найти другую возможность с нами связаться, – спокойно, очень спокойно ответил он, – и мы постараемся тебя вытащить.
– Легко говорить. Я же не знаю, что там будет.
– В любом случае тебе ничего не угрожает. Ты сейчас самый ценный свидетель, и они будут беречь тебя так, чтобы с твоей головы не упал ни один волос, – пояснил Арвид.
Это мне нравится больше. Собственно, я тоже так думаю. Но когда говорит Арвид, мне это особенно приятно.
– Значит, мне нужно уйти с их врачом? – еще раз переспросил я. – А что с медсестрой, которая сидит у моей палаты?
– Она через пять минут уйдет, – пообещал Арвид.
– Прекрасно. Получается, вы все рассчитали и уверены, что все пройдет нормально.
– Думаем, что да. Во всяком случае, твое бегство будет зафиксировано в больнице, и это тоже вызовет настоящий скандал. Все узнают, что Хейфиц с помощью подкупленного врача просто выкрал жертву наезда своего протеже. Можешь представить, что именно об этом напишут газеты?
– Могу. Спасибо за доверие. Вы так уверены, что я к вам обязательно вернусь?
– Конечно. Во-первых, ты должен вернуться, чтобы получить свои сто тысяч долларов. Это очень большие деньги, которые тебе не заработать за всю оставшуюся жизнь.
Уже когда он сказал «во-первых», мне это не понравилось. Единственное, что интересовало Арвида в жизни, – это деньги. Во-первых, и во-вторых, и в-третьих. Ни казино, ни карты, в которые он иногда позволял себе играть, ни женщины, которых он просто презирал, ни певцы, которых он не любил, а именно деньги. И он сказал «во-первых». Значит, будет и «во-вторых». Я словно почувствовал нечто очень нехорошее.
– И во-вторых, – продолжал Арвид, – мы решили, что нам нужно подстраховаться. В конце концов, согласись, что, когда речь идет о десяти тысячах долларов, мы можем позволить тебе встречаться с кем угодно и разговаривать на какие угодно темы. Но когда речь идет о ста тысячах долларов и на кону стоит репутация Глеба Мартыновича, мы просто обязаны подстраховаться.
– Я вас не понимаю.
– Мы решили подстраховаться, чтобы ты обязательно вернулся, поэтому попросили госпожу Зорицкую приехать к нам, чтобы мы могли вместе дождаться твоего появления.
Я постепенно начал понимать, что именно он мне сказал. Выходит, они знают про Женю. И хуже всего, что они забрали ее к себе. Господи, как такое могло случиться?
– Кто такая эта Зорицкая? – сделал я последнюю попытку хоть каким-то образом спасти Женю.
– Не нужно так глупо себя вести, – посоветовал Арвид. – Это та самая женщина, которая пыталась сегодня ночью навестить тебя в больнице. Кажется, она твоя близкая знакомая. Во всяком случае, она именно сегодня прибыла в Москву из Минска, чтобы с тобой встретиться. У нас ее телефон, она звонила тебе даже в больницу. Только не говори, что она все время ошибалась номером и ты не знаешь, кто она такая.
У этого сукина сына проснулось чувство юмора. Вот почему они так уверены, что я обязательно вернусь. Они действительно «подстраховались». С одной стороны, крупная сумма денег, а с другой – Женя, которая сейчас находится в холодных руках Арвида. И, очевидно, не по своей воле, если они сумели отобрать у нее телефон. И тут я, совершенно потеряв самоконтроль, допустил стратегическую ошибку, позволяя им почувствовать, насколько мне важна эта женщина.
– Ты, сукин сын, – прошипел я в трубку, – решил, что самый умный? Если с ее головы упадет хотя бы один волосок, я лично тебя растерзаю на куски. Ты меня слышишь? Всю свою оставшуюся жизнь посвящу тому, чтобы разрезать тебя на кусочки.
– Не пугай. – Такой разговор для Арвида был привычен, здесь он в своей стихии. – Не пугай, а заткнись и слушай. Сделаешь все как нужно, и она вернется к тебе в целости и сохранности. Это я тебе лично обещаю. Но если вдруг Хейфиц захочет перебить цену и предложит тебе сто, двести, триста тысяч, а ты по простоте души своей согласишься, то ты должен понимать, что это очень огорчит и Глеба Мартыновича, и меня. Поэтому давай сразу договоримся – ты сделаешь все, чтобы пресс-конференция не состоялась. Если увидишь, что ее невозможно избежать, сломаешь стакан прямо перед экраном и проткнешь себе горло. Чтобы твоя подружка осталась жива.
Непонятно, шутил он или говорил серьезно, но, похоже, он уверен в своем праве именно так разговаривать со мной.
– Будет лучше, если ты найдешь возможность либо нам позвонить, либо оттуда сбежать, – спокойно продолжил Арвид. – И ты должен помнить, что твоя смерть в любом случае будет поражением для Леонида Иосифовича, поэтому тебе лучше умереть, но не появляться на этой пресс-конференции. Я думаю, у тебя хороший выбор. С одной стороны, уйти к Хейфицу, а с другой – остаться верным «нашей дружбе», вернуться к нам, получить сто тысяч долларов и свою подружку. И отправиться с ней куда-нибудь на Сейшелы в Азию или в другое место.
– Сейшелы находятся в Африке, – поправил я его.
– Ты решил, что самый умный, – издевательски произнес Арвид, – будешь пользоваться моментом и деньги тянуть с нас обоих, как ласковый теленок, который двух маток сосет? Так не бывает, Салимов. Вы, чернозадые, почему-то считаете себя самыми умными. Думаете, что можете всех обмануть, всех провести. Только на каждого хитрозадого найдется другой хитрец. Поэтому давай без глупостей. К утру ты должен вернуться. Что хочешь делай, как хочешь крутись, говори, как тебе нравится, но вернуться в больницу ты обязан. Я думаю, что мы договорились.
– Суки вы! – не выдержав, выругался я. – Молись, чтобы я не вернулся, иначе первым, кого я убью, будешь именно ты.
Он хмыкнул и закончил разговор. Через несколько минут ушла медсестра, а еще через пять минут позвонил Кирилл. Он разговаривал со мной по поручению Леонида Иосифовича.
– Сейчас к тебе зайдет наш врач и передаст тебе одежду, – сообщил он. В отличие от своего патрона, который ко мне обращался исключительно на «вы», этот молодой хам решил перейти на «ты».
– Понятно. – Я был в таком состоянии, что мне не хотелось ни с кем разговаривать.
Действительно, через несколько минут в палату вошел улыбающийся молодой врач – круглолицый, румяный, свежий, даже немного загорелый. Он поздоровался и протянул мне одежду. Я с трудом поднялся с кровати. Левая нога сильно болела. Пока переодевался, он стоял рядом. Когда я закончил и попытался сделать первый шаг, то сразу почувствовал неладное. Он заметил мое состояние и, наклонившись, спросил:
– У вас болит нога?
– Да. Кажется, во время аварии я упал на эту ногу.
– Сядьте, я посмотрю. – Он заставил меня снова сесть на кровать и осмотрел ногу.
– Вывиха нет, перелома тоже, очевидно, сильный ушиб. Нужно сделать компресс, иначе будет довольно неприятное синее пятно.
– Сейчас не успею. Нам нужно уходить.
– В таком состоянии я вас не отпущу, – возразил Шейкин, – сидите и не двигайтесь. Я сейчас принесу палку, чтобы вы могли ходить, и наложу на вашу рану компресс.
Он быстро вышел из палаты. Бывают и такие люди. С одной стороны, он за деньги работает на Хейфица, а с другой – помнит, что является врачом, и пытается мне помочь.
Шейкин вернулся через несколько минут. Быстро и ловко наложил повязку и протянул мне палку. Опираясь на нее, я вышел в коридор. Моего цербера-медсестры там уже не было. Мы прошли к лифту. В третьем часу ночи здесь тоже никого не было. Спустились на первый этаж. Шейкин шел рядом, помогая мне идти. Мы прошли мимо сидевшего на стуле вахтера или санитара, я так и не понял, кто это был, и вышли на улицу. Была чудная ночь, прохладная и свежая, словно город только что вымыли. Мы прошли к машине, стоявшей в нескольких метрах от входа. На переднем сиденье располагались двое молодых людей. Шейкин помог мне усесться в салон и пожелал счастливого пути.
Автомобиль почти неслышно тронулся. Я сидел в машине, закрыв глаза. Мне необходимо было пережить это потрясение. Значит, Женя, все-таки не выдержав, решила приехать ко мне в больницу, чтобы все увидеть собственными глазами. Я должен был более конкретно объяснить ей, что здесь нельзя появляться ни при каких обстоятельствах. Но я этого не сделал. И она приехала. И, конечно, сразу попала в руки головорезов Арвида, которые на всякий случай дежурили у больницы, чтобы я не сбежал. Арвид проверил звонки на ее телефоне и мгновенно все понял. Вот почему они так долго мне не звонили. Возможно, что даже допрашивали Женю, пытаясь узнать, в каких мы отношениях. Но Женю не так просто заставить говорить, когда она этого не хочет. Неужели они посмели ее бить? Я сжал кулаки от бессильной ненависти и гнева. Конечно, Арвид придумал абсолютно беспроигрышный ход. Конечно, он все рассчитал правильно. Все правильно, кроме моего гнева. Он решил, что со мной можно не церемониться, и очень сильно ошибся. Я открыл глаза. Посмотрим, что у нас впереди. Ночь только начинается.
