Питер Таскер - Самурай-буги
– А, теперь ясно. Ладно, сейчас сделаем. Но постарайтесь устроить ей хороший вечер!
Мори отдает ему красную сумку. Сарариман перекидывает ее через плечо и ныряет в толпу. Мори смотрит, как красная сумка движется ко входу в тоннель. Сделает ли сарариман, как ему сказали, или же хочет просто улизнуть с сумкой? Но проблем не возникает – сарариманы всегда делают, как велят. Красная сумка проплывает мимо Уно, мимо уличных музыкантов и наконец достигает того места, где ждет миссис Миура. Мори отходит от стойки и пробирается сквозь толпу к лестнице вниз, на уровень земли. Сделав несколько шагов, он поворачивается и наблюдает.
Сарариман уже в двадцати метрах от миссис Миуры. Он снимает с плеча красную сумку и собирается отдать ей. Но она его не узнает. На самом деле, она отворачивается от него и идет в другую сторону вдоль стены – туда, где играют уличные музыканты.
Да вот только четверо уличных музыкантов бросили играть. Положили гитары и плакаты и быстро движутся к сарариману. Тот останавливается, что-то кричит миссис Миура. Бросает красную сумку и поворачивает ко входу в тоннель. Уличные музыканты переходят на бег, расталкивая покупателей. Сарариман видит, что они догоняют, и тоже принимается расталкивать толпу. Но музыканты проворнее – и вот, расшвыряв публику, они уже ловят сараримана у входа в тоннель и сбивают его с ног. Толпа единым порывом расступается. Люди поворачивают головы и смотрят на сплетение конечностей. Но остановиться и приглядеться не могут – слишком силен напор толпы вокруг.
Сарариман снова на ногах. Кажется, он что-то кричит, показывая на стойку с едой. Самое время смываться. Мори погружается в поток людей, текущий вверх по лестнице в универмаг.
Через полчаса Мори уже у себя и ждет звонка Уно. Но тот не звонит. Пошел домой мыться, думает Мори. А оттуда – в какой-нибудь салон унисекс-красоты, где ему выскребут грязь из пор и приведут волосы в прежний вид. Для молодого человека, вроде Уно, это, должно быть, срочнее, нежели отчитываться перед клиентом.
Мори заглядывает в вечернюю газету, просматривает отчет о вчерашнем матче «Гигантов», потом ставит на проигрыватель пластинку. Роланд Кёрк: умер от удара в сорок два года. Умел играть на трех инструментах одновременно: саксофоне, кларнете и носовой флейте. Мори тоже попробовал однажды, когда был студентом. Получилась какофония. Вот эту запись Кёрк сделал после первого удара, когда одна сторона его лица была частично парализована. Но он смастерил себе другой мундштук и продолжал играть до конца. Может, это и привело ко второму удару. Возможно, его убила собственная музыка. Если так, Мори ему очень завидует.
Проходит два часа: достаточно времени, чтобы Уно мог вымыть волосы, сделать маникюр, побриться и выщипать лишнее. Когда он, наконец, звонит, тайваньский «Ролекс» Мори показывает шесть. Уно захлебывается словами:
– Мори-сан! Вы здесь? Это было нечто, правда? То есть, эти люди, которые притворились музыкантами, – они всех надули, правда?
– Тебя они точно надули, – говорит Мори – кислее, чем собирался. – Где ты был все это время?
– Я продолжал расследование!
Голос Уно переполнен энтузиазмом. Сердце Мори уходит в пятки.
– Ты продолжал – что? Тебе было велено только наблюдать и докладывать мне. Разве мы не так договорились?
– Я именно этим и занимался, – говорит Уно. – Я наблюдал и теперь докладываю о результатах. Они могут оказаться довольно-таки важными.
Теперь в его голосе обида. Мори раздраженно вздыхает.
– Важным? Каким образом? Мы видели одно и то же, не так ли?
– Мы видели одно и то же у входа в тоннель. А я говорю о том, что эти люди делали потом. Куда они пошли.
– Куда они пошли? Ты следовал за ними до полицейского участка?
– Не до полицейского участка, – лукаво говорит Уно. – Это были не полицейские. Конечно, если вам неинтересно…
– Интересно, – рявкает Мори. – Приезжай ко мне как можно скорее.
Через двадцать минут Мори слышит звон шагов по металлической лестнице. Уно стучит в дверь, входит. По лицу у него по-прежнему размазана грязь, волосы взъерошены, и он в той же испачканной одежде. Смотрит вокруг, одобрительно кивает.
– Прекрасное место, – говорит он.
Мори следит за его взглядом: продавленный диван, шкаф с папками, полки книг и старых джазовых пластинок.
– Чего в нем хорошего?
– Атмосфера. Она вам подходит, Мори-сан. Сомнительный комплимент. Мори уже ненавидит этот кабинет. Каждый год принимает решение найти что-нибудь получше: местечко с кондиционером, с европейским сливным бачком в туалете, со звукоизоляцией – достаточно надежной, чтоб заглушить грохот города. И каждый год не получается.
Он кидает Уно сменную одежду, наливает два стакана «Сантори Уайт» со льдом; он готов слушать. Уно моется, переодевается, рассказывает.
Вот что случилось.
Музыканты схватили сараримана, притащили его туда, где стояла женщина. Уно решил подойти поближе. И пошел – хромая, маша руками и вполголоса напевая национальный гимн. Никто не обратил на него внимания, даже четверка музыкантов. Сарариман трещал, что не знает, о чем они, и сумку ему дал человек, стоявший у стойки для еды. Один музыкант побежал к стойке проверять и вскоре вернулся, мотая головой. На этом остальные музыканты толкнули сараримана к стене и принялись на него напирать. Выглядело так, будто они хотели его запугать, чтобы признался. Уно не разглядел, что случилось потом, но сарариман неожиданно обмяк. Тут в момент появились два санитара с носилками и потащили его по винтовой лестнице вверх на улицу. Уно последовал за ними, произнося речи об опасности иммиграции. Поднялся наверх он как раз вовремя: сарари-мана запихивали в белую машину и клали ему на лицо кислородную маску.
– Интересно, – говорит Мори. – Как же они договорились с сотрудниками «скорой помощи».
– Они были не со «скорой», – самодовольно отвечает Уно. – Я сразу понял, как только увидел.
– Да? Как?
– По рукам. Костяшки все сбиты, как у вас. Ну, один санитар еще может заниматься каратэ. Но чтобы оба? Чересчур для простого совпадения, правда?
Мори кивает – это сильное наблюдение.
– Продолжай, – говорит он.
– И вот, музыканты пробежали мимо меня и залезли в «скорую». Я спросил себя, что бы сделал в этих обстоятельствах Мори-сан. Пошел бы в офис и написал отчет? Наверное, нет, подумал я. Мори-сан захотел бы узнать больше. Правильно я подумал?
– Правильно, – допускает Мори.
– Так что я взял такси. Водитель глянул на меня и велел вылезать. Я сказал, что это вопрос жизни и смерти. Я родственник заболевшего и езжайте поскорей, пожалуйста, за «скорой» до больницы. Только не поехала эта «скорая» ни в какую больницу.
Уно торжествующе улыбается. Мори задает вопрос, которого он ждет:
– А куда же она поехала?
– Она поехала прямо в центр делового района, где нет никаких больниц. А потом вдруг свернула на большую подземную парковку.
– А потом что? Уно хмурится:
– А потом я не уверен.
– Ты не уверен? – взрывается Мори. – То есть, ты прекратил наблюдение?
– Нет, я, конечно, продолжил наблюдать, – возмущенно говорит Уно. – Поэтому я так долго не возвращался. На парковке шесть уровней, и мне пришлось проверить каждый квадратный метр.
– Но «скорую» ты не нашел. Уно пожимает плечами.
– Не нашел, – отвечает говорит он. – Где-то я ее, видимо, потерял.
Мори допивает остатки «Сантори», откидывается на спинку стула и смотрит в потолок.
– Эй, только не злитесь, – говорит Уно. – Я сделал все, что мог, нет?
– Я не злюсь, – говорит Мори, уставив взгляд на пятно посередине потолка. – Где, ты говоришь, эта парковка?
– В деловом районе, где головные офисы больших торговых фирм.
Мори всасывает глоток воздуха углом рта. Если его подозрения оправданны, дело Миуры приобретает куда более темный облик.
Уно поворачивается к книжному шкафу.
– Я могу показать карту.
– Не нужно, – говорит Мори, вставая. – Пойдем поедим. Какую еду ты любишь?
Уно объясняет, что предпочитает средиземноморскую кухню, чтобы не слишком много масла, и запить графинчиком «шардоннэ». Мори ведет его по смердящему мочой проулку к оборванной палатке, освещенной парой бумажных фонарей. Название – «Ус Дракона», а под ним стертыми буквами: «Рай знаменитых пельменей».
– Добро пожаловать, господин президент компании, – выкрикивает мужчина за прилавком, пока Мори пробирается внутрь. – Что это? Сегодня вы привели с собой своего прекрасного сына?
Он улыбается Мори, а лицо у него такое же круглое, жирное и хорошо вываренное, как один из его знаменитых пельменей. Мори мотает головой.
– Этот парень? Он мне не сын. Он конкурент, постоянно демпингует.
Повар смеется:
– Выходит, еще один президент компании.
– Точно, – говорит Уно. – Когда-нибудь я буду конкурировать качеством, как вы.
