Борис Пугачев - Дуэль с собой
Маршрут был организован очень странно: сперва поездом до Москвы, потом опять поездом до Чопа, а далее на автобусе. Выехать вместе со всеми из Душанбе Родик не смог, да и не хотел. Разумно было присоединиться к группе в Москве. Однако ему неверно сообщили время, и он опоздал на поезд.
Жмакина это не расстроило. Догнать группу было проще простого на самолете. Еще до полуночи он оказался во Львове, опередив поезд с группой почти на двенадцать часов. В залах ожидания вокзала, несмотря на ночное время, оказалось негде присесть. Пришлось, воспользовавшись одним из бесчисленных удостоверений, устроиться в «комнате отдыха Интуриста» — огромном помещении, вмещавшем более тридцати кроватей с тумбочками, но без ночников. В темноте, крадясь на ощупь, дежурная показала Родику его место и попросила не шуметь.
Он взгромоздил огромный чемодан из темно-коричневой кожи с ремнями — свою гордость — на кровать, покопавшись, на ощупь открыл его и достал мыльные принадлежности. Закрыть чемодан было труднее, поскольку Родик взял с собой самые разнообразные вещи, которые так и норовили вывалиться из него. Наконец он справился, поставил чемодан к спинке кровати и пошел умываться. По дороге в туалет он обратил внимание на дверь с надписью «Камера хранения» и решил потом зайти и сдать багаж. Однако дежурной нигде не было, и Родик, буквально засыпающий на ходу, решил, что ничего не случится. Не желая больше бороться с замками, он положил несессер и барсетку в тумбочку, разделся и почти мгновенно уснул.
Проснулся Родик от яркого солнечного света, бившего ему в глаза из незашторенных окон. В комнате не было никого и ничего, даже его чемодана. Вероятно, кто-то, уходя, прихватил его с собой. Родика прошиб холодный пот, он вскочил и пробежался вдоль рядов кроватей. Чемодан от этого не появился. Вспомнив, что он делал перед сном, Родик открыл тумбочку и несколько успокоился, увидев несессер и барсетку, в которой лежали документы и деньги. Не выпуская из рук оставшееся имущество, он, как был, в одних трусах, выбежал в коридор за дежурной. Приехавшая милиция могла только посочувствовать Родику, успокаивая его тем, что хотя бы документы и деньги целы. Далее пошла длинная череда написания заявлений, объяснений, списка пропавшего и прочей формальной чепухи, по опыту Родика не приводящей к поимке злоумышленника.
Нечто подобное он высказал милиционерам, которые в душе согласились с ним, но заверили, что Родик заблуждается. Милиционеры вели себя чрезвычайно доброжелательно и, когда Родик засокрушался по поводу пропажи всей водки, которую, благодаря Горбачеву, теперь достать очень трудно, успокоили его, пообещав решить эту проблему. Более того, предложили отвезти Родика на базар. Он был тронут таким отношением и, поскольку в барсетке чудом сохранилось более трех тысяч рублей, обрел надежду восполнить хотя бы частично свой гардероб. Однако когда они приехали, базар уже закрывался, и ему удалось купить только рубашку и два томика «Похождений бравого солдата Швейка», изданных еще в восемьдесят пятом году в Праге и прекрасно иллюстрированных знаменитым Яном Браной. Милиционеры на все лады доброжелательно шутили по поводу покупок. Времени до прихода поезда оставалось мало — он успевал либо в магазин одежды, либо за водкой. И выбрал последнее. «Черт с ними, с вещами, — думал Родик, — у меня деревянных полно. В Венгрии поменяю на форинты и куплю себе все, что надо, а водка еще до границы понадобится».
Пользуясь связями милиционеров, Родик купил десять бутылок водки, из которых две они сразу в милицейском автомобиле выпили. После этого времени оставалось только доехать до вокзала.
В свой поезд Родик попал в хорошем настроении, сопровождаемый обнимающими и целующими милиционерами, требующими, чтобы он дал клятву на обратном пути стать их гостем, они же обещали найти чемодан. Уже в купе кто-то из его группы принес стаканы, и до отправления распили еще бутылку.
Наконец поезд тронулся, и Родик, собрав вокруг себя почти всю группу и разливая водку, красочно повествовал о своих злоключениях. Он чувствовал себя в какой-то степени героем, шутил, пьяно смеялся. В общем, «выпендривался». Ему казалось, что он всем очень нравится, что все ему сочувствуют, когда же одна из женщин предложила постирать его рубашку, он и вовсе впал в состояние эйфории. Дорога до Чопа и ночь в гостинице пролетели незаметно. Рано утром подъехали на автобусе к пропускному пограничному пункту.
Похмельно расслабившись, считая себя пострадавшим и привыкнув к сочувственному отношению окружающих, Родик даже не подумал куда-то спрятать деньги — они так и лежали в барсетке. Очаровательной девушке в зеленой форме таможенника он сразу поведал свою историю. Однако никакого эффекта это не произвело. Девушка вынула толстую пачку десятирублевок, пересчитала их и вызвала мордатых и усатых мужчин. Жмакина проводили в отдельную комнату, попросили раздеться, обыскали, составили протокол о контрабанде. Через час его выпустили, но уже без денег. Более того, разрешенные к провозу тридцать рублей он уплатил в качестве штрафа. Родик в одночасье стал нищим и в таком виде въехал в чужую страну.
Обобранный и ворами, и государством, он чувствовал себя опустошенным. Символичность и комичность ситуации придавали прошедшие тщательный таможенный досмотр и от этого утратившие суперобложки два томика «Похождений бравого солдата Швейка», которые он от растерянности зачем-то носил под мышкой.
Дальнейшее пребывание Родика в Венгрии, кроме посещения исторических достопримечательностей, купания в горячих источниках и озере Балатон, было нескончаемой чередой подавления природных инстинктов, выражаемых словом «хочу». Однако на «хочу» денег не имелось. Единственное доступное удовольствие — вечерние пьянки в номерах отелей, куда Родика наперебой приглашали, проявляя заботу. Вообще, заботы со стороны соотечественников было хоть отбавляй. Женщины поочередно стирали его рубашку. Где-то нашелся лишний халат и домашние тапочки. Ему сделали коллективный подарок — плавки. От всего этого Родик начал испытывать стеснение и неудобство. Слава богу, что в стоимость путевки были включены питание, экскурсии и прочая туристическая белиберда, а то, без сомнения, из него сделали бы «сына полка».
На обратном пути также не произошло ничего хорошего. Родику вспомнилась старая история из молодости. Еще холостым он поехал отдыхать на Кавказ. Отдых был прекрасным. Собралась очень приятная компания, развлекались, ходили в рестораны, устраивали пикники. Родик, не умея выдерживать паузу, платил всегда первым и за всех. Делать какие-то взаиморасчеты он считал ниже своего достоинства. Поэтому, а может быть и потому, что денег вообще было мало, за несколько дней до отъезда у него буквально не осталось ни копейки. Быть нищим он стеснялся и до отъезда провалялся в номере, притворяясь больным. Он как-то сразу перестал всех интересовать, и лишь одна верная ему девушка не покидала его и пыталась поить и кормить, вероятно понимая его положение. По дороге домой в поезде она продолжала активно заботиться о нем. Выскакивала на остановках, покупала фрукты и выпивку… Однако когда поезд пришел в Москву, она то ли постеснялась, то ли не подумала дать Родику пятачок на метро и четыре копейки на троллейбус. Родик, унижаясь, уговорил контролера пустить его в метро бесплатно, а от метро до дома тащил чемодан и добытые в качестве сувениров камыши пешком.
Потом Родик несколько месяцев встречался с этой девушкой. Ему даже казалось, что он ее полюбил, но, почувствовав, что она хочет чего-то большего от их отношений, нашел повод расстаться.
На этот раз Родик так же познакомился с девушкой. Звали ее Окса, и, как выяснилось, она являлась близкой знакомой его приятеля Бори Тэна, одного из крупных душанбинских коммерсантов. Именно Окса первая предложила постирать ему рубашку. Внимание Родика привлекло не только наличие общего знакомого и проявленная заботливость, но и необычная внешность. Она была кореянкой со стройной и по-восточному привлекательной фигурой.
Опекала она его, как мама. Хотя денег, по-видимому, у нее было немного, она все время хотела что-то купить для Родика. Как-то даже отдала свои сережки с бриллиантами — чтобы продал. Родик сперва согласился, но при попытке продать устыдился и вернул сережки.
За время короткой остановки во Львове судьбу чемодана он выяснить не сумел. В отделении милиции находился только дежурный…
Прощание с Оксой в Москве было коротким. Она уехала вместе с группой, а Родика увезли домой встречающие жена и друзья. Там уже накрыли стол, все ждали сувениры. Родик вкратце поведал о своих злоключениях, объяснив отсутствие подарков, и пообещал исправиться в следующий раз. Он с сожалением заметил: все огорчились, не получив заграничных даров, и не особенно посочувствовали его бедам, однако времени обдумать это не было — уже рассаживались за стол. Вскоре все напились, и Родик даже смог с иронией отнестись к пережитым невзгодам и к тому, что не оправдал надежд близких.
