Александр Белов - ГРЯЗНЫЕ ИГРЫ
После обеда Ванька снова заснул, с трогательной серьезностью нацепив на глаза черную махровую повязку. Оля не сразу поняла, для чего эта смешная штука предназначена. Малыш первым сообразил — это чтобы свет не мешал глазкам спать. Сама она больше не уснула, хотя перелет был долгим. Что-то ждет их в дальних заморских странах?
Встречал их Макс. Только они прошли через контроль, как сразу увидели его. Оля едва удержалась, чтобы не рассмеяться слишком громко.
Суровый Макс был одет совсем по-пляжному. Широкие бежевые шорты, футболка с хитророжим Микки-Маусом и, главное, какая-то детская красная панамка в белый горох. Прямо Микки-мухомор, а не серьезный громила-охранник.
По прикиду Макса Оля тотчас поняла, что все ужасы России остались далеко-далеко. Точнее, их просто не осталось! Были только солнце, беззаботные люди и какая-то безудержная роскошь вокруг. Здесь и запахи были другие — пахло
вкусной едой, сладким парфюмом, раскаленным асфальтом.
— Оля, тебе здесь понравится, — говорил Макс, выруливая на своем огромном джипе с бескрайней по размерам автостоянки от аэропорта. — Ванька-то не очень устал?
— Вроде бы ничего, — Оля поправила воротничок рубашки сына. — Вань, ты как себя чувствуешь?
Ванька не ответил, завороженно глядя в окно на огромного негра, который ехал в соседнем ряду в длинной открытой машине ядовито-красного цвета. Машина буквально сотрясалась от чудовищно громкой музыки. Негр при этом еще и пел, используя при этом руль в качестве барабана... Руки его так и мелькали, отбивая ритм... Похоже, дорога его совершенно не интересовала, он, что называется, «ушел в себя и не вернулся». И вид у него был не вполне нормальный. Оля испуганно посмотрела на Макса... Тот усмехнулся: мол, здесь еще не такое увидите!
— Сейчас я вас по главной улице Майами-Бич провезу.
— Типа нашей Тверской, что ли? — улыбнулась Оля.
— Да нет, Оль. Тут вдоль одной стороны океан и пляжи, вдоль другой — гостиницы и запредельные особняки. Правда есть тут один нюансик...
— Какой такой? — рассеянно спросила Оля, глазея в окно под стать Ваньке. -
— Тут голубых, Оль, как ментов в Москве во время праздников. И русских до фигищи. Знаешь, как они друг друга называют?
— Откуда ж мне-то знать? — засмеялась Оля. .
— Прикинь: барсиками! Один тут ко мне подвалил. Так я ему такого барсика вмазал, долго теперь помнить будет.
Оля представила себе эту картинку и расхохоталась. Макс удивил ее: обычно такой сдержанный и неразговорчивый, он здесь как-то расслабился, даже черты его каменного лица стали мягче. Наверное, солнце и морской, точнее, океанский воздух благотворно влияют даже на таких вот суровых бойцов.
— Балсик — киса, — сказал вдруг Ваня, оторвавшись от окна. — Где киса?
— У тебя будут две кисы, — торжественно объявил Макс.
— Ура-а! — восторженно крикнул Ваня. — Абака?
Он совсем недавно, очень рано начал говорить, и у него получались только отдельные слоги. Притом максимум — два слога. Вместо собака, например, выходи-
ла «бака». Но взрослые прекрасно поняли его.
— Собаку заведем, места хватит, — успокоил его Макс.
—, Только собаки нам не хватало, — скептически отозвалась Оля.
Они проехали мимо стаи огромных, в человеческий рост, диснеевских утят, громко призывавших прохожих покупать пиццу.
— Что-то здесь шумновато, — забеспокоилась она.
— Оль, не бери в голову, это же Оушен-драйв, здесь все тусуются, развлекаются и шоппингом занимаются. Национальный вид спорта — шоппинг. В Майами, как наши местные объяснили, вся Америка отоваривается. Таких распродаж нигде больше нет. Прикинь — за кучу километров едут, чтобы какую-то хрень купить подешевле, — в голосе Макса послышалось снисходительное презрение к привыкшим «экономить на спичках» аборигенам.
— Потому они, наверное, такие богатые, — заступилась за американцев Оля, разглядывая проносившиеся за окном фасады домов самого фантастического вида.
Казалось, они едут мимо выставки достижений американского народного
хозяйства и одновременно музея архитектуры под открытым небом. Гостиницы, особняки, магазины и рестораны были выдержаны в самых невероятных стилях: модернистском, колониально-испанском, мавританском, китайском и прочая, прочая, прочая. Оля чувствовала, что у нее кружится голова от обилия впечатлений. Она притихла...
Макс обернулся к заметной подуставшей Оле:
— Скоро на месте будем. Не бойся, у нас там не так пестро. И совсем спокойно. Наш район Бэл-Харбор называется.
Оля кивнула. Они остановились перед светофором.
— Киса! — истошно завопил Ваня.
«Перевозбудился, — подумала Оля, — зря ему Макс кошек наобещал». И,, взглянув на дорогу перед собой, ахнула:
— Ничего себе экземплярчик!
Дорогу переходила сладкая парочка.
Чудовищных размеров белоснежная котяра на поводке и с розовым бантом на шее, и его хозяин или хозяйка — сразу было и не понять. Это человеческое существо неопределенного пола, казалось, было ростом чуть выше, наверное, полутора метров, а в ширину примерно столько же. Существо было в шортах и в майке, и все его телеса колыхались
при каждом шаге, будто плохо застывшее желе.
— Тут таких полно, — прокомментировал ситуацию Макс. — А все потому, что они эту дрянь жрут: гамбургеры, чизбургеры... Помнишь, как наши на Тверском бульваре у первого Макдональдса в километровые очереди выстраивались? — Макс осуждающе покачал головой.
— Угу, — ответила полусонная Оля.
Ванька тихонько посапывал под мерный ход машины, привалившись к ее боку Оля, почти засыпая, отметила, что Ванька успел нацепить на глаза так понравившуюся ему черную повязку из самолета... Она закрыла глаза и словно провалилась в колодец...
Макс деликатно потормошил ее, когда они подъезжали к их особняку. Он был не так огромен как те, что на главных улицах Майами. И действительно, их узкая улочка под названием Колинна авеню была на редкость тихой и, что самой удивительное, почти совсем без машин.
Правда, здесь было несколько отелей, но небольших и не слишком роскошных. В глубине квартала, еще дальше от океана, видны были обычные жилые городские дома. По всем признакам это был спальный район.
Шуму городского не было слышно совсем, в ушах стоял звон от пения цикад... Неведомые птицы кричали как-то не по-нашему... Все это вместе взятое создавало необычный звуковой фон и, как это ни странно, ощущение тишины.
Роскошные пальмы казались пластмассовыми, такими яркими были их зеленые листья-лапы. Их волосатые стволы хотелось потрогать... А вот шевелиться не хотелось! «Под такими пальмам и можно лежать всю жизнь», — с трудом заставив себя сесть, лениво подумала Оля. -
Макс заглушил двигатель и посмотрел на нее с сочувствием:
— Ладно, Оля, потом со всеми познакомишься и осмотришь владения. А сейчас — отдыхать.
Они вышли из машины. Макс взял спящего Ваньку на руки и направился к дому. Поднимаясь вслед за ним по белым ступенькам парадной лестницы, Оля рассеянно кивала в ответ на улыбки и поклоны выстроившихся в ряд незнакомых людей. Это была прислуга — к такому ее количеству Оля не была готова.
Но это все — потом, потом. Краем глаза она увидела за высоким окном огромного холла два бассейна с неестественно голубой водой и рыжую кошку, пересекавшую наискосок аккуратно подстриженный зеленый газон...
Саше она позвонила, едва проснувшись. Прямо с террассы, откуда открывался роскошный, прямо-таки фантастический вид на океан.
II
Павлючков появился в приемной за несколько минут до назначенной встречи.
Он всегда приходил минута в минуту, но здесь, в головном офисе, появлялся чуть загодя, оставляя время для легкого, но бесконечного флирта с Людочкой. Не то чтобы у него, серьезного женатого человека, были какие-то матримониальные планы по отношению к секретарше Белова, но она ему нравилась. И он симпатии не скрывал, вызывая жгучую ревность у Пчелы всеми этими своими вкрадчивыми подходами, цветами и шоколадками.
— Мое почтение, сударыня, — он склонился над рукой Людочки, легко и нежно касаясь ее губами.
Людочке нравилось, как Павлючков целует ручку — не демонстративно чмокая и оставляя на руке влажные следы, а легонько трогая, словно пробуя на вкус. Так лошадки ласково, берут с ладони сахар, бережно и осторожно щекоча руку дающего.
— Добрый день, Лев Викторович, — приветливо отозвалась Людочка, рассматривал легкую плешь на затылке отставного подполковника...
Карьера Льва Викторовича Павлючкова в Комитете государственной безопасности закончилась в середине девяносто второго года после его очередного, преобразования. Функции их Девятого управления, прежде осуществлявшего охрану высокопоставленных лиц и государственных секретов, частично были упразднены, частично перешли к Службе безопасности Президента, которая тогда еще не носила этого названия, а только создавалась господином Коржаковым, в те времена даже не генералом. ,
