Александр Кулешов - Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)
Наверное, он слегка приумножал их, сдавая для любовных свиданий почасно комнатушки на втором этаже или принимая ставки для подпольного футбольного тотализатора. Так кто этим не занимался?
Не такие уж великие преступления, зато это позволяло Тринко кое-что дополнительно класть в карман. И не только в свой.
Полицейские чиновники и налоговые инспектора тоже, черт возьми, должны как-то жить! Не на жалованье же, в конце концов.
Вот в этом баре-кафе и завтракал ежедневно Лонг. Он был желанным гостем: во-первых, Тринко слыл великим любителем футбола, ярым болельщиком «Рапида», во-вторых, он был все же бизнесмен и понимал, что немало утренних посетителей его заведения приходили и задерживались только для того, чтобы посмотреть, как завтракает за своим, специально зарезервированным, столиком знаменитый футболист. А то и перекинуться с ним парой слов или взять автограф. Тринко несколько раз настойчиво приглашал Лонга зайти вечером (вот уж когда удалось бы зазвать народ!), по, ссылаясь на режим, Лонг всегда отказывался. Аргумент в глазах болельщика серьезный, никуда не денешься. Единственное, на что Тринко удалось уговорить своего «молодого друга» (так он любил называть Лонга), так это на то, чтоб завтракал тот бесплатно. И то пришлось побороться — хоть Лонг и вкусил уже славы со всеми ее отрадными последствиями.
Поднятые по тревоге официанты доложили полиции, что в то утро Лонг, как обычно, зашел в «Осьминог», позавтракал, с кем-то обменялся приветствием, кому-то подписал автограф. Народу много, всех не запомнишь, обычное утро. А потом сам хозяин господин Тринко предложил подвезти ого до тренировочного центра. Они сели в машину и уехали. Тоже ничего необычного, так случалось не раз.
Необычным было то, что в тренировочный центр Лонг в тот день не явился, а аккуратность его и требовательность к себе, когда дело касалось тренировок, знали все. И все же руководство клуба особенно не тревожилось: мало ли что могло произойти — родители неожиданно приехали, прихворнул, еще что-нибудь. Послали к нему домой только после обеда, тоже проследили его путь до отъезда с Тринко в центр — и вот тогда начали беспокоиться. А потом пришло страшное известие...
Полиция начала разыскивать Тринко. Но его нигде не было.
И это крайне встревожило комиссара.
Мало того что никто не видел хозяина «Осьминога» за весь день, но он не явился в свой бар и вечером. А такого за последние годы не случалось ни разу.
Убил Лонга и скрылся? Но почему? Ладно еще убил бы так, чтоб никто не догадался. Но убить и сбежать, бросив свой бизнес, дом, семью? Невероятно! Тогда где же он? И где машина?
Соответствующие приказы полетели по всем постам, патрулям, мобильным группам, во все соседние комиссариаты. Было два часа ночи, когда все эти меры привели наконец к результату. Ошеломляющему.
Невозмутимый, по и неутомимый старший инспектор Бафир соединился с комиссаром Фабианом по радиотелефону прямо из своей машины и на этот раз вполне будничным деловым тоном сообщил:
— Господин комиссар, машина Тринко обнаружена на дне каменоломни, знаете, той заброшенной, что возле старого маяка. Тринко — в машине. Погиб не в результате аварии. Его убили и даже не пытались этого скрыть. Во всяком случае, на нем наручники. Приблизительное время убийства — часов двенадцать дня. Никаких следов убийц обнаружить пока не удалось.
Комиссар Фабиан тяжело опустился в кресло, вытер своим огромным лиловым платком потную шею, потрогал жесткую щетину, уже выступившую на подбородке и щеках.
Какая кошмарная ночь! Святая мадонна, какая кошмарная ночь! Такой спокойный, тихий, солнечный город. Такие спокойные, неприметные, обыкновенные убийства. Такие скромные изнасилования... И на тебе: сенсационнейшее преступление! Преступление века! Убивают величайшего футболиста планеты. А потом его убийцу. Ну?
Что убийцей Лонга был Тринко, комиссар не сомневался. Он был в этом уверен. И уверенность эта получила подтверждение, как только он прибыл к старой каменоломне. На этот раз в служебной машине, с синим маяком и сиреной.
Над пропастью, откуда подъемный кран осторожно вытаскивал искореженную машину, вился в ослепительных лучах прожекторов мушиный рой. На брезенте возле отвесной скалы лежало изломанное, окровавленное, обгоревшее тело Тринко.
Отдельно лежали различные предметы, над которыми колдовали эксперты: наручники, которыми был скован убитый, и рядом бумажник, портсигар, зажигалка, носовой платок, записная книжка — словом, то, что найдется в карманах каждого мужчины, и еще, что найдется в карманах не каждого, глушитель для револьвера малого калибра.
Хотя самого револьвера не оказалось, но можно было утверждать наверняка, что Лонга убил именно Тринко. А вот почему, по-прежнему оставалось загадкой.
Было начало третьего, когда оперативная бригада собралась на совещание. По распоряжению высокого начальства теперь следствие возглавил сам комиссар Фабиан. Город волновался, газетчики лезли во все дыры, руководство «Рапида» нервничало — словом, нужны были срочные результаты.
Уставшие инспектора, небритые, с воспаленными глазами, в помятых костюмах, понуро сидели и молчали. Галстуки все давно поснимали и засунули в карманы, всюду валялись пустые бутылки из-под минеральной воды, поломанные бумажные стаканчики; несмотря на то что окна были распахнуты, стойкий табачный дым завис в комнате.
— Подытожим,— хрипло произнес комиссар,— Позавтракав в баре «Осьминог», Лонг садится с хозяином бара Тринко в его машину и уезжает. Где-то в пути Тринко убивает Лонга и переправляет тело в заброшенную пляжную кабинку. Вопрос первый: за что Тринко убил Лонга? Вопрос второй: как сумел незаметно пронести в кабину? Далее Тринко уезжает в неизвестном направлении, встречается где-то со своими будущими убийцами. Все вместе в его машине они добираются до каменоломни. Там или по дороге на Тринко надевают наручники, а затем сбрасывают машину в пропасть. Убийство не маскируют, следовательно, хотят, чтобы об этом стало известно и кого-то напугало. Итак, вопрос третий: за что убили Тринко? Четвертый: кто убил? Пятый: кого хотели напугать? Ну, как покинули убийцы каменоломню, я не спрашиваю — могла быть вторая машина, а может быть, они любители пеших прогулок...
— Надо разрабатывать Тринко,— первым высказался старший инспектор Бафир.
— Вот ты этим и займись,— сказал комиссар. А вы, он неопределенным жестом указал па остальных,— установите, кто в подходящие часы ехал по дороге в сторону каменоломни, что видели, с кем в последние дни встречался или разговаривал по телефону Тринко. Не угрожал ли ему кто. Не был ли он чем-нибудь озабочен и так далее. Впрочем, это уже дело Бафира. Я сегодня ночую в комиссариате. Если что, звоните прямо сюда. Отоспимся после. А сейчас за работу!
Комиссар проводил своих мрачно настроенных подчиненных. Поставил на плитку кофейник и постелил себе на диване. О том, что не придет домой, он предупредил жену раньше.
За окном висела густая, черная южная ночь, с ее крупными серебряными звездами, с бархатным отсветом. Вдоль набережной мерцали желтые бусинки фонарей; в этом веселом курортном городе еще во многих окнах горел свет, из ночных ресторанов и дансингов порой долетала музыка — скрипичный взлет, мотив модной песни... Свет редких машин прометал улицы, бортовые огни яхт маячили на горизонте. А на холме с раздражающей ритмичностью через каждые десять секунд вспыхивал оранжевый огонь маяка.
Комиссар Фабиан выключил плитку, налил в бумажный стаканчик черный дымящийся напиток и посмотрел на часы. Четыре!
Оперативная группа собралась снова. Люди были на пределе сил. Да и сам комиссар Фабиан чувствовал что скоро свалится с ног.
«Кошмарная ночь! Кошмарная! — размышлял комиссар.— Вот тебе и тихий город,— повторял он мысленно в сотый раз.— Нет, наивно полагать, что в этом безумном мире, в это безумное время есть тихие уголки, где не бывает преступлений, не льется кровь и старики и женщины могут по вечерам спокойно гулять по улицам! Смешно. Америка, Италия, Франция, Англия — всюду убивают, взрывают, грабят, насилуют, на стадионах побоища, людей похищают! Ну? Можно так жить?»
Теперь этот ужас пришел и сюда, в маленький курортный городок. Стоило ли бежать от столичных ужасов, если они последовали за ним? Эх, скорей бы на пенсию. Но до пенсии еще далековато. Можно еще погореть. Или... получить повышение. Вот эти два убийства, эти сенсационные дела, о которых завтра, да что там, сегодня узнает вся страна, весь мир, обернутся для него катастрофой. Или... триумфом.
Комиссар Фабиан приосанился, неимоверным усилием сбросил усталость и энергично повел совещание.
Глава II .«СЕТИ»
А теперь, пока комиссар Фабиан проводит служебное совещание, поговорим о чем-нибудь другом. Унесемся, например, на несколько лет назад, когда в тихом приморском городе, прикорнувшем на лазурном берегу теплого моря, не так часто убивали и не так много грабили.
