Станислав Родионов - Долгое дело
Из дневника следователя.
Мой день. Утром допрашивал свидетеля о кладовщице, у которой большая недостача. Попросил охарактеризовать её. Свидетель думал-думал и наконец произнёс: «У неё ум с телом не в согласии». После длительного разговора выяснилось, что у кладовщицы хорошая фигура, но легкомысленный ум, что привело её к аморальному поведению. А ведь неплохо: ум с телом не в согласии. У красивого человека должен быть и красивый ум.
Потом допрашивал лаборантку из поликлиники о хулиганских действиях гражданина Конопелько, показания которой состояли из одной фразы: «Я ничего не видела, потому что с крови ушла на мочу». Видимо, чем ниже культурный уровень, тем труднее допрашивать этого человека. Впрочем, тем труднее распознать ложь, чем выше культурный уровень.
Затем было совещание у прокурора района («у преступности надо выбивать почву, чтобы и корней не оставалось»), а после составлял обвинительное заключение до шести часов. И всё. И только-то? А дня нет.
Казалось, что в передней стоит медведь, шкура которого вместо шерсти проросла изумрудно-блестящим мхом. Свет из иллюминатора падал на его спину, особенно зеленя плечи и громадную, рахитично разбухшую голову.
— Раздевайтесь, — предложила ему хозяйка.
Медведь схватился лапами за голову и снял её, как водолазный шлем, только что не отвинтил. Потом снял и шкуру. Хозяйка взяла одежду и небрежно повесила.
— Проходите.
Женщина — из мехов вылущилась молодая женщина — подняла с пола белевшую сумку и пошла в дверь, указанную хозяйкой.
В длинной комнате тлел красный полумрак. Его распылял торшер, который приземисто раскинул мухоморный абажур. За ним полыхали блестящие огненные портьеры, завесившие огромное окно. Такими же портьерами была зашторена левая стена. По правой вытянулись застеклённые полки, уставленные книжными томами. Под ногами пунцовел ковёр.
— Садитесь, — сказала хозяйка, кивнув на алое лохматое кресло, и села в такое же, только стоявшее подальше, за световым кругом.
Гостья опустилась в мягкий ворс. Сумка встала рядом, крепко прильнув к ногам.
— Чем могу помочь?
От этого вопроса женщина ринулась к сумке, щёлкнула замком и вытащила большую коробку конфет, тоже красную, словно подобранную к этому интерьеру. Гостья держала её, не зная, куда положить, — в комнате не было стола.
— Рой, возьми, пожалуйста.
Женщина обернулась…
— Аах! — воскликнула она, отпрянув от клыкастой пасти.
— Не бойтесь, он умный.
Рой настырно потянулся к руке, осторожно прищемил коробку зубами и понёс её из комнаты.
— Как звать-то вас, милочка?
Гостья вздохнула, сгоняя испуг:
— Юлия. Мне дала ваш адрес дворничиха…
— Что вы хотите, милочка? — перебила хозяйка.
Юлия опять вздохнула — теперь она подбирала слова, чтобы выразить просьбу.
— Аделаида Сергеевна, у меня большая кооперативная квартира, есть своя машина, Георгий хорошо получает. У нас всё есть. Вот и пришла посоветоваться…
Она умолкла, вновь подыскивая слова.
— О чём, милочка? — не выдержала хозяйка, так и не признав её имени.
— Сама не знаю о чём.
— Ну, милочка, мои сеансы должны быть целенаправленны.
— Я объясню, — заторопилась Юлия. — Живём хорошо, а Георгий сидит как в воду опущенный. Всё есть, и в то же время чего-то не хватает. Купили стереофонический магнитофон за семьсот рублей, и стоит зря. Какая-то промеж нас скука. Вчера спать легли в восемь часов. Я уж боюсь, как бы он с этой скуки не пошёл искать приключений.
— Понятно, — сказала Аделаида Сергеевна, — вы, милочка, утратили доминанту.
— Что утратила?
— Женскую доминанту. Явление может прогрессировать, и тогда неминуемы эти… как вы их называете… приключения. Если желаете, я вам помогу.
— Конечно, желаю, — обрадовалась гостья.
— Сто рублей.
Юлия мгновенно склонилась к сумке, вытащила две пятидесятирублёвые бумажки и замерла, вспомнив про собаку.
— Один умный человек, — философски заметила хозяйка, — сказал, что деньги не пахнут. А вот Рой считает, что пахнут. Не берёт их, брезгует. Положите на торшер.
Столик, оказывается, был — маленький, приделанный к светильнику полированный овал. Юлия торопливо положила деньги и вернулась в кресло, усаживаясь основательнее, для сеанса. Её лицо, взбухшее ранним жирком, розово засветилось, как и всё в этой комнате. Она ещё раз глянула по сторонам, обнаруживая всё новые детали…
За хозяйкиным креслом высилось большое растение с узкими светло-бурыми листьями и корзиночками цветов, яркими, как раздавленные плоды граната. На ковре, у ног Аделаиды Сергеевны, стояла бордовая ваза чешского стекла с пирамидой оранжевых апельсинов. Книги, маленькие и большие, тонкие и толстые, но все красных оттенков, словно здесь собрались одноцветные переплёты всего мира. Юлия перевела взгляд на платье Аделаиды Сергеевны — на фоне раскалённой солнцем глины бежали вверх юркие золотые ящерицы с раздвоенными языками.
— Социальная проблема номер один, — заметила хозяйка, — люди умеют делать деньги и не умеют жить. Итак, милочка, начнём.
Юлия опять нырнула в сумку и достала блокнот, приготовившись конспектировать. Аделаида Сергеевна поморщилась:
— Милочка, женщина обязана жить, как разведчик, — всё запоминать.
Клиентка спрятала блокнот.
— Муж какого генотипа?
Гостья пожала плечами. Ей показалось, что Аделаида Сергеевна усмехается.
— Милочка, вы, наверное, знаете размер его обуви и костюма. Знаете его любимый суп и обожаемые сигареты. А такой пустяк, как мужской генотип, не знаете.
Юлия смущённо заёрзала и даже покраснела, сразу вписываясь в интерьер, потому что белое лицо тут не смотрелось, как пустая страница в альбоме.
— Женщины видят у мужчин рост, должность и всякие там характеры. По старинке, милочка, по серости. А смотреть нужно не на мужчину, а на его генотип. Запомните, милочка, существуют три мужских генотипа: карьерист, бабник и алкоголик. В чём призвание женщины? В распознании генотипа. Генотип не распознаешь — судьбы не угадаешь. Так к какому из названных генотипов относится ваш муж?
Клиентка замолчала, загипнотизированная вопросом хозяйки. Юлия шла сюда получить информацию, а тут спрашивали, да ещё о таких вещах, о которых она ничего не знала и которые вроде бы не имели отношения к тому, зачем она пришла.
— Не знаю.
— Придётся определять. Когда он приходит с работы?
— Вовремя.
— Что делает вечерами?
— Ест, смотрит телевизор, читает газеты…
— Он не карьерист, — заключила Аделаида Сергеевна. — Проверим на пьянство.
— Да что вы! — встрепенулась Юлия. — Только сухое по праздникам.
— Ясно. Проверим на секс. Посматривает ли он на женские ноги?
— Бывает… Иногда.
— Снится ли ему бокс, драка или война?
— Ни разу не говорил.
— Когда видит красивую женщину, что делает?
— Ну, отворачивается.
— Ага. И он любит мягкую белую булку, не так ли?
— Любит, — растерянно согласилась Юлия и хотела спросить, как это она узнала, но спросила другое: — Булка… к чему?
— Фрейд, милочка, свою сексуальную теорию строил на сновидениях. Я её строю на вкусах. Ваш муж любит мягкую булку. Вы думаете, он действительно её любит? Да плевал он на мягкую булку — это в нём проявляется подсознательное желание мять белое мягкое женское тело.
— Боже мой…
— Ничего не поделаешь. Ярко выраженный генотип бабника.
— Но он никуда не ходит.
— Выжидает, милочка, выжидает. Все мужчины чего-нибудь выжидают. Ведь не зря вы забеспокоились. Почувствовали, что он выжидает.
Теперь её клиентка не беспокоилась, теперь она испугалась. Все поступки мужа, мелкие и покрупнее, которым она раньше не придавала значения, все его слова, сказанные прямо или брошенные вскользь, вдруг приобрели смысл, выстроились в чёткую линию, как солдаты по команде, — выжидал. Иначе откуда бы в доме скука и брюзжание?
— Что же делать? — спросила она словами, которые, казалось, упали на мягкий ковёр да там и заглохли.
— Найти, милочка, женскую доминанту, — потребовала Аделаида Сергеевна.
Юлия готова была её найти, что и показала своим видом, скрестив руки на коленях и согнувшись.
— Ваша доминанта должна быть выше доминант тех женщин, которые окружают вашего мужа. Это достигается путём увеличения коэффициента современности. Я понятно говорю?
Юлия только кивнула, надеясь на последующие слова, более ясные. И они последовали:
— Во-первых, милочка, нужно иметь пару хобби, которые синхронизировались бы с интересами мужа. Чем он увлекается?
— Хоккеем.
— Милочка, я понимаю, это противно, но вам тоже придётся полюбить хоккей, смотреть его по телевизору, ходить на стадион и кричать «шайбу-шайбу»…
