Николай Леонов - Шакалы. Роман
— Что? — Хозяин опешил. — В наших кругах подобный вопрос просто неприличен.
— Тогда и решайте свои проблемы в ваших кругах. Сейчас вы разговариваете с ментом. Я сыщик, у меня свои понятия о приличии. Какую сумму вы можете выложить на стол через два-три дня.
— Я могу выписать чек. — Горстков понял мысль сыщика и рассмеялся. — Вас интересует, сколько я могу заплатить за свою дочь? Много, практически все. Но мои капиталы не так просто превратить в наличность, тем более в Москве.
— Конкретно, Юрий Карлович.
— Конкретно… — Хозяин прикусил ноготь большого пальца, задумался. — Люди очень не любят платить наличные деньги. Я могу ошибиться, думаю, что за два-три дня я миллионов пять долларов собрать сумел бы.
— Чертовски много. — Гуров покачал головой. — Следовательно, похищение вашей дочери с целью получения выкупа — вещь реальная.
— Юлия без охраны нигде не бывает.
— Юрий Карлович, вы меня удивляете, а вид у вас такой умный.
— Внешность бывает обманчива. — Горстков улыбнулся через силу.
— Вы бы дверь в подъезде распорядились починить да лампочки вымыть.
— Прошу к столу, кушать подано, — сказала хозяйка, появляясь в комнате.
Стиль убранства, обстановка, сервировка стола, да и сам обед были выдержаны в духе дома и никак не соответствовали представлениям Гурова о жизни и быте миллионеров. Большая, не заставленная мебелью столовая, массивный, старомодный, наверное, даже старинный стол, тяжелые стулья, у стены огромный комод, видимо, даже не отцовский, а дедовский. Хрусталь, фарфор, серебро, но ничего не сверкает, не бросается в глаза, впечатление, что все предметы знают свое место и занимают его испокон веков.
Хозяева угощали, но настойчиво не потчевали. Гуров выпил рюмку водки, закусил холодцом, от второй рюмки отказался, съел один маринованный огурчик, поблагодарил, никакой дискуссии не возникло, хотя чувствовалось, что в доме поесть любят.
— А я грешен. — Юрий Карлович опрокинул очередную рюмку, положил на тарелку изрядную порцию салата. — Нина в курсе происходящего, так что вы, Лев Иванович, можете говорить свободно.
— А мне пока сказать нечего. Благодарю, Нина Дмитриевна, мне достаточно, — сказал Гуров хозяйке, которая наливала борщ.
— Эту квартиру мы купили двадцать пять лет назад на ворованные деньги…
— Юрий! — одернула мужа хозяйка.
— Я лишь цитирую прокурора. — Юрий Карлович собрался налить себе еще водки, но жена забрала у него рюмку. — Да, в тот раз мне впаяли пятерку, хотя статья позволяла значительно больше. Но так как не доказали ничего, а освобождать из зала суда в те годы не умели, то дали пятерик. Меня обвиняли, что я имею собственный завод. С дирекцией, профсоюзной и партийной организациями… Процесс был уникальный. Квартиру не конфисковали, так как она была куплена на имя тестя. Так мы здесь и живем, нас чудаками считают. А заводик, который мне в семьдесят третьем клеили, я недавно купил. Можно сказать, почти даром забрал.
— Лев Иванович наверняка все о тебе знает, не хвастайся. — Хозяйка смотрела на мужа с гордостью.
— Нет, я справок на Юрия Карловича не заказывал. — Гуров доел свой борщ. — Нина Дмитриевна, борщ был великолепный. А заводик, иная хозяйственная деятельность для меня — китайская грамота. Я уголовник, узкая специализация. И, кстати, ваше дело, если оно реально существует, в ведении управления охраны, а не уголовного розыска.
Спокойное, волевое лицо хозяина скривила гримаса, он забрал у жены свою рюмку, снова выпил, некоторое время молчал, чувствовалось, что он с трудом сдерживает гнев, наконец сказал:
— В интересной стране живем, к кому ни обратишься, все попадаешь не по адресу.
— Родителей не выбирают. — Гуров следил за реакцией хозяйки, которая была бледна, но держалась спокойно.
— Я позвонил в милицию, сказал, что мне нужен лучший сыщик. — Юрий Карлович уже полностью справился с волнением, говорил спокойно. — Вы, Лев Иванович, выяснили, деньги у меня имеются, вы можете получить любой аванс, тратить его по своему усмотрению.
— Обратитесь в сыскное бюро, там найдутся отличные парни, знающие дело не хуже меня. Они возьмут ваши деньги с удовольствием, будут работать на совесть.
— Я слышал о вас, Лев Иванович. Если существует опасность для нашей дочери, мы хотим, чтобы делом занимались именно вы, с министром я договорюсь. Если вам требуется помощь сыскного бюро, не стесняйтесь в расходах, никаких отчетов мне, естественно, представлять не требуется.
— Хозяин — барин, я подумаю. Вместе с Ниной Дмитриевной мы обыщем комнату вашей дочери, затем я переговорю с вами и дам ответ.
— В нашем доме не принято…
— Нина! — прервал жену хозяин. — Коли Лев Иванович возьмется за работу, он будет делать что считает нужным. Ты меня хорошо поняла?
Даже Гурова покоробил резкий, безапелляционный тон Горсткова. Сыщик увидел, как сникла и на глазах постарела хозяйка, понял, что семейный обед, благодушие и умиротворенность семьи — просто маска, которую люди носят многие годы. И неплохие люди, возможно, очень даже хорошие, но отнюдь не такие спокойные и простые, и, как говорят англичане, в их семейном шкафу тоже спрятан скелет.
— Как скажешь, Юрий Карлович, — мадам склонила голову. — Желаете кофе или сразу приступим к обыску?
— Уважаемая Нина Дмитриевна, я желаю стакан коньяку и никогда в жизни не проводить обысков, — ответил Гуров. — Только я забыл то время, когда делал, что желал. Однако от чашки кофе не откажусь, и, не откажите в любезности, дайте мне фотокарточку вашей дочери. Снимок, на котором она не слишком красивая, максимально похожа на себя.
Хозяйка поставила перед Гуровым чашку кофе, но дружеского тона не приняла:
— Мы пойдем к Юлии в квартиру, там ее фотографий — на любой вкус.
— Налить? Желаете коньяку? — Хозяин поставил перед Гуровым стакан, взял со столика бутылку.
— Юрий Карлович, я много чего желаю, — и, отставив стакан, отпил кофе. — Вы симпатичные люди, дом у вас превосходный, работать мне здесь не хочется до чертиков.
— Отчего так? — Хозяин тоже отказался от спиртного, начал пить кофе.
— Вы принадлежите к определенным кругам, мне придется туда лезть, на меня начнут жаловаться министру. Я это уже проходил, знаю и не люблю.
— Постараюсь облегчить вашу жизнь, шепну кому следует, на вас жаловаться не рискнут.
— Возможно, вы знаете, как из рубля сделать сто долларов, а какая комбинация складывается из трех пальцев, вам неизвестно. Я ничего не решил. — Гуров поднялся.
Дочь жила в соседней квартире. Когда Гуров переступил порог, сыщику почудилось, что он шагнул с московских улиц на парижские бульвары. Квартира была обустроена сверхсовременно, походила на дорогой номер пятизвездочного отеля. Слегка гудела вентиляция, пахло дождем и хорошими духами.
Сыщик взглянул на безукоризненно чистые ботинки, вошел и опустился на изящный хрупкий диванчик.
— Присядьте, Нина Дмитриевна, поговорим, я пообвыкну в новой обстановке. Здесь красиво, но в вашей квартире мне уютнее, — сказал Гуров. — Скажите несколько слов о вашей дочери. Вы дружны?
— Вам больше нравится у нас, так как вы, как и мы, старомодны. Но эту квартиру оформляла не Юлия. Муж купил квартиру семье, которая здесь жила, позвонил в какую-то фирму, явился представитель, принес рекламные проспекты, дочка ткнула пальчиком, через некоторое время получила ключи. Вы скажете, что у богатых свои привычки. А зачем нужны деньги, если не доставлять себе удовольствие? — Супруга миллионера прошлась по комнате, включила торшер, верхний свет она зажгла, когда они только вошли в квартиру.
Гуров разглядывал висевший на стене портрет миловидной девушки с простоватым русским лицом, но очень красивыми загадочными глазами и пышными длинными волосами.
— Сейчас Юлия пострижена коротко, — сказала Горсткова, — в жизни она не так красива, но обаятельнее.
— Сколько девочке лет?
— Двадцать четыре.
— Была замужем?
— Почему была? Может, она и сейчас замужем?
Гуров не ответил, прошел в спальную комнату, в центре которой располагалось квадратное ложе колоссальных размеров, потолок в спальне был зеркальным. Хозяйка смутилась, нажала какую-то кнопку, и потолок помутнел, стал голубоватым. Гуров отодвинул левую стенку, равнодушно взглянул на шкаф с бесчисленным количеством вешалок с платьями, костюмами и иными нарядами, одно отделение занимали шубы и куртки. Сыщик непроизвольно отметил на воротнике одной из шуб то ли торговый чек, то ли квитанцию.
— Вы так проводите обыск? — спросила женщина.
— Пока только знакомлюсь. — Гуров вздохнул. — Понадобится — проведем обыск. — И направился на кухню.
Кухня и туалетная комната походили на интерьеры домов из мексиканских сериалов, которые порой попадались сыщику на глаза, когда он переключал программы. Телевизоров в квартире оказалось четыре, холодильника только два.
