Марко Незе - Спрут
Каттани явно не понравился этот тон.
— Предоставьте мне разобраться в этом самому, — резко прервал он своего заместителя.
— Разумеется, ради бога, я только хочу вам сказать, что с Чиринна вы напрасно теряете время.
Что за тип этот Альтеро? Коллега, которому можно доверять, или человек, с которым следует всегда быть настороже? Каттани на собственном опыте начал постигать: несмотря на яркое солнце, сицилийские туманы рассеять куда труднее, чем знаменитые миланские. Он прикрыл глаза и глубоко вздохнул. И в душе дал себе обещание делать каждый шаг осмотрительно, никому не доверяя.
* * *Он весь взмок от пота. Жара была невыносимая.
— Останови у этого киоска, выпьем пива, — сказал он сидевшему за рулем Де Марии. Обтерев пальцем горлышко, он поднес к губам бутылку и почувствовал, как внутри по телу разливается прохладная, освежающая волна.
— Спасает от смерти! — выдохнул он с облегчением. Он стоял на главной улице, дома на которой - древние и несколько претенциозные — показались ему обветшалыми. Особенно по сравнению с некоторыми новыми, выставлявшими напоказ свою роскошь, магазинами с огромными витринами.
Мимо ковыляли сгорбленные, ссохшиеся старички, словно прожитые годы их иссушили и сделали ниже ростом. Молодые парни щеголяли прическами под панков и одеждой, подражающей столичным модам. Обезьянничанье, которое часто принимает в провинции вульгарные и даже чуть трогательные формы.
Каттани поправил темные очки.
— Что ты можешь рассказать мне о Санте Чиринна? — спросил он Де Марию.
Полицейский оторвался от почти уже пустой пивной бутылки.
— Порядочная сволочь, — ответил он.
— Им занимался Маринео...
— Да, но сел в лужу. И Чиринна этим хвастался. В последнее время он дошел до того, что в глаза насмехался над доктором Маринео. Комиссар, говорил он, под меня вы не подкопаетесь. Я чист как стеклышко. Но вот любопытная вещь: казалось бы, этот Чиринна должен был ненавидеть Маринео, а вчера я видел его на похоронах комиссара.
— Да, конечно, — задумчиво произнес Каттани, - будто он хотел всем показать, что уважал покойного и скорбит о нем. Хитер мерзавец. Интересно, в каких он отношениях с высшими кругами города.
Де Мария прислонился спиной к машине.
— Они его словно не видят, но частенько . используют. Однако в свои гостиные не допускают, — ответил полицейский. Он говорил о Чиринна совсем другим тоном, чем Альтеро. — А он пытается туда проникнуть. Это мелкий разбогатевший мафиозо, которому не терпится выскочить наверх.
В этот момент показался мотоцикл, который вела девушка с развевающимися на ветру волосами. Она резко затормозила у бара на противоположной стороне улицы. На вид ей было лет двадцать пять. Высокая, стройная, с фигурой, как у манекенщицы. Каттани не мог отвести от нее взгляда. «Вот это красотка!» — подумал он. Хотя ему показалось, что на ее бледном личике заметны следы какого-то затаенного страдания.
— Хороша метелка, не правда ли? — подмигнул Де Мария, повернувшись в сторону девушки. — Знаете, кто это? Злые языки говорят, что она подружка Чиринна. Если это так, то мечта нашего мафиозо скоро сбудется, потому что эта девица из самой знатной семьи. Ее зовут Титти Печчи-Шалойя, она дочь герцогини Элеоноры. У нее денег куры не клюют. Набита доверху, дорогой доктор.А теперь осталась одна-одинешенька в огромном палаццо; потому что мамаша покончила самоубийством. Эти аристократы всегда немножко того...
Полицейский допил последние капли пива.
— И вот какое странное совпадение, — продолжал он, — герцогиня Элеонора пустила себе пулю в лоб в ту же самую ночь, когда убили комиссара Маринео.
— В ту же ночь? — машинально повторил Катта- • ни, по-прежнему не отрывая взгляда от девушки, которая всем видом показывала, что кого-то ждет. Он видел, как она посмотрела на часы, пригладила волосы, потом принялась нервно прохаживаться взад-вперед.
— Вот именно, — со значением произнес Де Мария. — В ту же самую ночь.
Заметив, что внимание комиссара отвлечено другим, он снова повернулся в сторону девушки.
— Она все еще там? Насколько я понимаю, поджидает именно его — этого Чиринна. Видите, какая она бледная? Молодая герцогиня колется. Насквозь прогнила от наркотиков. Говорят, ими ее снабжает этот мафиозо, чтобы совсем поработить. Да, я угадал: вот и он!
Из боковой улочки показалась машина с Чиринна за рулем. Он вывернул на проспект и подъехал к бару. Чиринна, коренастый, с черными напомаженными волосами и широкой физиономией, держался вызывающе. В его тяжелом, свинцовом взгляде было что-то зловещее. Он обменялся с девушкой несколькими словами, словно о чем-то условливаясь. Потом сел в свою машину, она оседлала мотоцикл, и оба поехали в одну сторону.
Комиссар проводил их взглядом, пока они не скрылись из виду.
— Я должен поговорить с этой девушкой, — сказал он Де Марии. — Позвони ей по телефону и условься о встрече.
— Будет исполнено!
Но, кроме посещения герцогини, Каттани подумывал еще об одном визите.
— Где живут вдова и дети Маринео?
— Сразу же после похорон они уехали, — ответил Де Мария. — Отправились к родственникам в Салерно. Но рано или поздно должны вернуться за мебелью и вещами.
— Значит, квартира их сейчас пустует, — подумал вслух Каттани. — Как ты считаешь, будет очень невоспитанно, если мы сунем нос в бумаги Маринео?
— Как прикажете. Может, там и найдется что-нибудь полезное.
Подъехав к небольшому дому, где жил Маринео, в восточной части города, очутились перед запертым подъездом. После нескольких минут ожидания они увидели, как дверь тихонько приотворилась, и на пороге показалась миниатюрная старушка вся в черном.
— Бабушка, — сразу же бросился к ней с вселяющей доверие улыбкой Де Мария, — не закрывайте. Мы должны снять показания электрического счетчика.
Не садясь в лифт, они неслышными шагами поднялись на третий этаж и остановились перед блестящей лаком дверью с металлической табличкой с выгравированной на ней фамилией Маринео. Де Мария, не теряя времени, вытащил из кармана связку ключей и отмычек. Открыв замок, они вошли в квартиру.
Там царили беспорядок и запустение. В углу гостиной Каттани увидел небольшой секретер, наверно, служивший Маринео письменным столом. Он тщательно его осмотрел. Старые ненужные бумаги, пачка фотографий — по-видимому, комиссар сам снимал своих детей. Тонкая папка с квитанциями о взносах платы за телефон, электричество.
Каттани был разочарован. Он дернул последний ящик и услышал, как внутри что-то глухо шлепнулось, упав между ящиком и задней стенкой стола. Встав на колени, он вынул ящик и увидел белевшую там маленькую чековую книжку. Остались только корешки оторванных чеков. Кто знает, может, и это пригодится.
Каттани опустил книжечку в карман. Таков был единственный практический результат этого посещения.
Герцогиня
Он снял квартиру в только что выстроенном доме, в которой еще пахло свежей краской и побелкой. Когда из Милана приехала с дочерью жена, квартира ей очень понравилась, и она целые дни проводила, любовно обставляя комнаты и прикидывая, как затем она заполнит цветами выходящую на море террасу.
Но когда с домашними хлопотами было покончено, она огляделась вокруг и почувствовала, как ее охватывает так хорошо знакомое отчаяние. Она с ним боролась, подавляла его, но теперь была не в силах больше его сдерживать. Вся ее энергия и душевные силы, с которыми она принялась за устройство семейного гнездышка, иссякли. Муж относился к ней как к посторонней. Уходил рано утром и возвращался домой, когда она и дочь уже спали.
Однажды она прождала его на кухне до глубокой ночи. У нее было такое чувство, словно она сидит в засаде, охотясь за ускользающей дичью. Он же, казалось, ожидал, что рано или поздно последует подобная сцена, и, войдя, не произнес ни слова.
— Коррадо, прошу тебя, скажи, что происходит? Муж нахмурился и покачал головой.
— Ничего. Ложись спать.
— Ничего, ничего... — плачущим голосом повторила Эльзе. — Ты не глядишь мне в лицо, по нескольку недель не приходишь ко мне ночью. Я тебе совсем не нужна, ты хочешь от меня избавиться.
Он постарался быть с ней полюбезней.
— Пожалуйста, оставь меня в покое. Ведь я только-только сюда приехал, мне надо осмотреться. Работы выше головы.
Краешком глаза он смотрел, как она раздевается. Ноги у нее длинные и стройные. Ничего не скажешь, она еще хоть куда. Но какие-то мелочи его отталкивали. Теперь его раздражали ее ступни, руки, эти нагло выпиравшие тяжелые груди. «Совсем такие, как у ее мамаши», — подумал он с отвращением. Однако положа руку на сердце, если бы его спросили, в чем истинная причина такого охлаждения, он вряд ли смог бы вразумительно ответить. В общем он, наверно, просто устал от нее. Мне надоело, время от времени пытался он объяснить себе, мне надоело видеть рядом каждый день одно и то же лицо. Он не мог примириться с тем, что прикован к жене на всю жизнь. Идеалом для такого человека, как я, подумал он, уже засыпая, было бы менять женщину каждый год.