Наталья Берзина - Я не умею прощать!
Леля удалилась, а Марека начало трясти еще сильнее. Нужно было что-то срочно предпринять. Женя не желала с ним разговаривать, но оставалась еще Ирина. Она ведь тоже могла быть в курсе произошедшего. Особым умом, как считал Марек, хозяйка заштатного пансионата обладать не могла, а посплетничать должна была с удовольствием. Это не Женя, из которой порой слова лишнего не вытащишь. Беда была в том, что Ирина куда-то запропала. Марек, просидев больше часа, поднялся в номер. Женя перебирала какие-то бумаги на столе.
– Женя, а что у Татьяны с Волошиным, курортный роман?
– Может, и роман, я в их дела не лезу.
– Но ты общаешься с ними!
– Ну и что? Их отношения меня не касаются.
– Но ты тогда, после драки, чуть ли не всю ночь у нее просидела! Что она тебе рассказывала?
– Марек, и охота тебе собирать бабские сплетни?
– Просто интересно!
– А мне как-то не особенно! Если тебя так интересует, спят ли они вместе, то подойди к Волошину и спроси прямо. Думаю, он, как мужчина, тебе тут же ответит. Только не бледней так, он же тебе по роже пока не въехал.
Марек обиженно засопел и вышел на балкон.
Ирина, уютно устроив голову на плече вольготно раскинувшегося прямо на ковре Петра, перебирала волосы у него на груди.
– Петя, а как ты думаешь, от Татьяны уже отстали или еще будут пробовать деньги с нее вытрясти?
– Ира, зачем тебе это? Таню твою Волошин прикроет. Он, по-видимому, так понимает собственное благородство. А деньги, я думаю, обратно с ней и отправим. Осталось-то всего ничего, неделька.
– А сможет она без суеты с такими деньжищами границу пересечь?
– Даже не знаю. Сюда-то она ехала, ни о чем не подозревая, потому и спокойная была, как удав. А вот обратно сложнее придется.
– Петя, а почему ты запретил ей звонить домой?
– Потому что мы не знаем, кто ее подставил. В сумке копались трое. Ее сынок, подруга и мамаша. Кто из этой троицы сунул в сумку деньги, мы не знаем. Позвони она – и злобный гений мгновенно отреагирует. Успеет подготовиться. В этом случае Татьяну твою очень уж легко заставить работать на наркодельцов. Развести ее на примитивном шантаже, мне кажется, проще простого. Представляешь, она позвонит, скажет про деньги, а отправитель тихо извинится и попросит, чтобы Таня деньги передала определенному человеку. Так?
– Так, и что из этого?
– А то, что, когда она вернется домой, на нее откровенно наедут, припугнув, что она уже на заметке. Достаточно одного звонка, и загремит бедная Таня по полной программе за решетку. Потому что наркотики – вещь серьезная. Так что, пока они не знают, где деньги, шансов выбраться у нее много. При условии, что Волошин поможет. А он поможет, будь уверена!
– А я уже уверена. У них, кажется, начинает получаться. Он сегодня в шторм заплыв устроил в ее честь. Вернулся весь ободранный. А когда я его йодом обработать вызвалась, Татьяна к нему не подпустила, сама разрисовывала. А теперь у него в номере заперлись и носа не показывают.
– Думаешь, они занимаются тем же, чем и мы?
– Не знаю, чем они занимаются, но из номера уже часа три как не выходят.
– Откуда информация?
– А ты что, до сих пор не заметил, что из нашей спальни терраса просматривается? Ну вот, а еще говорят, что наш спецназ – самый спецназовский спецназ в мире!
– А ты у меня молоток, Ирка! Я в самом деле не обратил внимания!
– Для меня главное, чтобы ты на меня внимание обращал!
– Только почему ты решила, что у него в номере, а не у нее?
– Только потому, что он первый из-за стола вышел и наверх поднялся. Или ты думаешь, что он под ее дверью стоял, дожидался, пока придет? Нет! Не тот человек Волошин! Скромный он! Не наглый. В отличие от некоторых!
– А я, по-твоему, наглый?
– Ты у меня не столько наглый, сколько безбашенный. Тебе, если что решишь, море по колено!
Звонок телефона вывел Лорика из оцепенения. Подбежав, она промахнулась и вместо того, чтобы взять трубку, уронила ее на пол, попыталась поймать, но та упорно от нее ускользала, крутясь на витом проводе. Одержав наконец победу над упрямым телефоном, Лорик взволнованно сказала:
– Алло?!
– Ты чего так долго молчишь? По сыну не соскучилась? – произнес незнакомый голос.
– Кто это?
– Твой самый преданный поклонник, – хохотнули в трубке. – Ты бабки приготовила?
– Нет еще. Я же квартиру продаю, а не бутылку водки! Для этого время нужно.
– Молодец, приятно с тобой иметь дело, только боюсь, не хватит у тебя бабла за одну-то квартиру. Подпереть чем собираешься? Или в заначке лежит? Так ты бы отдала сразу, процент-то капает.
– Нету у меня заначки, но клянусь, через месяц все отдам! С Икаром что?
– А что с ним станется? Летает твой Икар, пока крылышки не расплавились.
– Я могу его хотя бы услышать?
– Посмотрю на твое поведение. Может, и дам слово ему сказать как-нибудь.
– Поймите, я волнуюсь за него. Вдруг с ним что-то не так!
– Это твои проблемы, тетка. Больше будешь волноваться – раньше деньги принесешь. А нет, начнешь по почте кусочками получать своего пернатого. Как же тебя угораздило отпрыска так обозвать? Не имя, а кликуха какая-то!
– Я думала, что так красиво будет.
– Во-во! Красиво, но имечко дурацкое. Не забывай о нем и бабки готовь.
Неизвестный бросил трубку, а Лорик опустилась на пол и, скрипнув зубами от злости, с ненавистью подумала о Татьяне: «Это она во всем виновата! Из-за нее похитили сына, из-за нее приходится продавать квартиру! Теперь придется круглый год жить на даче. А там ни горячей воды, ни нормальных условий».
Но хуже всего была ломка! Теперь Лорик на себе ощутила, как это бывает. Ее трясло, била лихорадка. На еду смотреть не могла. Те три дня, которые она провела в подвале, ее непрерывно сначала окуривали сладковатым характерным дымом, а затем начали делать уколы. После них мир казался таким ярким, таким затейливо радостным, но после началось вот это. Болело все тело, непрерывная тошнота изнуряла и без того ослабленный организм. Он пообещал, что, как только деньги найдутся, у нее будет все, что пожелает. Лорик уже начала претворять в жизнь свой план, но для его осуществления требовалось определенное время. Да еще от телефона нельзя было отходить. В любой момент мог позвонить человек, у которого находился ее сын.
Сейчас она почему-то представляла Икара совсем маленьким и беззащитным. Лорик словно позабыла о том, что ее сыну двадцать шесть лет и он без малого метр восемьдесят ростом. Она ожидала увидеть трогательное, крохотное создание, которое ей когда-то принесли в роддоме. Ее мозг, раздавленный наркотиками, отказывался воспринимать целые куски реальности. Только одна мысль была яркой и четкой: нужно добыть деньги.
* * *– Волошин, а чем мы будем заниматься вечером? Будем сидеть в номере или отправимся гулять? – Таня покачивала ногой, уютно устроившись в кресле.
– Как скажешь! Можем пойти потанцевать или просто прогуляться.
– Послушай, а как к тебе лучше обращаться? Ира всегда называет тебя по фамилии, а Петр вообще, как я поняла, называет тебя майором. Ты что, в самом деле майор?
– Нет, сейчас я уже подполковник, звание присвоили, когда в госпитале лежал. Перед самым увольнением. А Петр так зовет по старой привычке, он у нас когда-то вел курс выживания и рукопашного боя. Я тогда еще майором был. А он капитаном.
– Мой бывший муж тоже капитаном был.
– Он где служил?
– Я не знаю точно, он никогда не рассказывал, да я и не спрашивала. Он уезжал в какие-то командировки, иногда возвращался со свежими шрамами, но всегда отшучивался, ссылался на собственную неловкость. То с мотоцикла упал, то на ветку напоролся. Последний раз его не было почти полгода, в то время еще в Афганистане война шла полным ходом. Он вернулся домой весь какой-то изболевшийся, бледный. А вскоре сказал, что уволился. После он организовал кооператив. А уже затем создал небольшую фирму. Жили мы довольно неплохо, но мама постоянно была недовольна им. Все время говорила мне, что он неудачник, что я достойна лучшего. Стыдно признаться, но я ей верила.
– Таня, а что, если твоя мама скажет и про меня: неудачник? Если она будет против того, что мы вместе?
– Ты уже все решил?
– Что именно?
– Что мы будем вместе?
– Надеюсь, ты в этом не сомневаешься! Я ведь тогда в море из-за этого и полез. Загадал, если смогу доплыть, то тогда сумею сказать тебе, что люблю.
– Тогда почему же не сказал?
– Не успел еще! Сейчас говорю. Таня, я тебя люблю! Очень люблю! Выходи за меня замуж. Я понимаю, что ты еще долго будешь вспоминать своего бывшего мужа, но я тебе обещаю: сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива.
– Знаешь, Саша, я ждала этого признания, но стать твоей женой я еще, наверное, не готова. Нам обоим необходимо серьезно подумать. Особенно тебе, ведь ты совершенно не знаешь меня. Что будет, если пройдет курортный угар и ты посмотришь на меня не восторженными, как сейчас, глазами, а совершенно трезвыми? Ты вдруг увидишь, что во мне множество недостатков. Я плохая хозяйка, никудышная жена.
